Наки удивленно глянул на него.
— Но они же говорили…
— Она не приехала. Приезжали только сам МакКолум и несколько юношей-студентов. МакКолуму рассказали, что ты сражаешься на стороне мадеристов, и достоверно о тебе ничего не известно. Джордж сказал, что ты пропал без вести и, возможно, мертв.
Лицо Наки помрачнело.
— Александре это известно? Кто-нибудь сказал ей, что я погиб?
— Нет. Еще нет. Трилби умоляла МакКолума хранить это в секрете.
Наки провел рукой по лбу, вытирая пот.
— Да, у меня были кое-какие неприятности во время боев. Мне представилась возможность помочь освобождению угнетенного народа. Я сражался на стороне повстанцев полковника Хосе Бланко, в основном, в отряде Красного Лопеса. Было чертовски тяжело, меня ранили в плечо, и мне понадобилось несколько недель, чтобы встать на ноги, но я не умер.
— Слава Богу.
— Возможно, даже к лучшему, что Александра не приехала, — сказал Наки тусклым голосом. — Бланко пообещал, что после победы революции я, возможно, получу ранчо одного из фазендейро или даже смогу купить собственный дом. В Мексике меньше предрассудков, за исключением того, что там очень настроены против белых и богатых испанцев. Если я не признаюсь, что я апачи, то меня даже не принимают за него.
Торн изучающе смотрел на Наки.
— И как долго ты собираешься отказываться от своего прошлого и своих предков?
Наки посмотрел вдаль.
— Я не могу от этого отказаться. Я горжусь своим народом и тем, что я апачи. Я не пытаюсь это скрыть даже в Мексике, но среди мятежников почти нет предрассудков. Все мы там чувствуем себя не в своей тарелке. После революции, если мы победим, там не будет иметь значения, какой я расы, — он повернулся к Торну. — Я люблю ее.
Боль, прозвучавшая в его голосе, потрясла Торна до глубины души.
— Я знаю, — с трудом произнес он. — Но она не захочет, чтобы ты отказался от своего народа. Она принимает тебя таким, какой ты есть.
Наки посмотрел на него.
— Торн, я никогда не смогу жить на Востоке страны, а жизнь в резервации погубит ее, несмотря на ее решимость. Мексика — единственная страна, где мы могли бы жить вместе.
— Мексика сейчас в огне революции.
— Я это знаю, — сухо ответил Наки.
— Заходи и побудь у нас хоть немного. Ты мог бы хоть рассказать нам, что там происходит. Джордж у нас — единственный источник, от которого мы узнаем о революции.
Трилби очень обрадовалась, увидев Наки живым и невредимым, поставила дополнительный прибор на стол, и Наки за обедом рассказал им о последних событиях.
— Здесь, на севере Мексики, у нас очень хороший командир, полковник Бланко, есть и другие способные командиры. Есть очень смелый парень по имени Артуро Лопес, который руководит боями. Его называют «Красным». А сейчас в его отряде… — он покачал головой, — Вы не поверите, там можно встретить людей очень многих национальностей. Я встречал там французских легионеров, немцев, датчан, очень много ковбоев из Техаса, Аризоны и Нью-Мексико. Даже есть пижоны с Восточного побережья, один из них — выпускник Гарварда, — Наки усмехнулся, на его темном лице зубы ослепительно сверкнули. — Ходит слух, — он конспиративно наклонился к ним, — что среди мятежников есть один индеец апачи!
— Не может быть! — воскликнул Торн.
— Никто не поверит этому, — вторила Трилби.
— Мадеро победит?
— Конечно, — ответил Наки. — Но даже если он победит, я сомневаюсь, что долго продержится у власти. У него доброе сердце, но для того, чтобы руководить страной, нужно что-то большее. Здесь нужна безжалостность.
После обеда Торн проводил своего друга в загон, где его лошадь накормили, напоили водой и подготовили к обратной дороге.
— Ты уверен, что не можешь провести у нас ночь?
— Я дал слово, что вернусь к утру, — последовал ответ. Наки заколебался. — Я помогаю в качестве переводчика, когда Лопеса нет на месте. Я полагаюсь на вас, что вы будете держать это в секрете. Обстановка очень серьезная. Благоразумнее сейчас остаться на ранчо и не ездить в Дуглас. Я не могу сказать большего, и вы не должны никому рассказывать о моих словах.
— Разумеется. Спасибо тебе, — хотя Торну хотелось узнать больше, он не настаивал. — Что нам ответить Сисси, когда она напишет?
Наки заколебался. Он уже оседлал лошадь и молча теребил в руках поводья.
— Ничего не говорите ей, — наконец, сказал он, лицо его было твердым и решительным. — Пока революция не закончилась победой или поражением, лучше, чтобы она ничего не знала.
Торн засомневался. Трилби говорила ему, что Сисси в отчаянии и ждет любых вестей о Наки. Если она решит, что Наки мертв, она способна на безрассудный поступок.
— Я надеюсь, МакКолум будет держать язык за зубами, если Сисси будет расспрашивать его. Он все понимает, но не может противостоять просьбам женщины, в особенности несчастной женщины. Что, если он расскажет о твоей смерти?
— Я почти понимаю, что ты имеешь в виду, — проницательно заметил Наки. — Но ты недооцениваешь Александру, Я знаю, что она чувствует, но она достаточно сильная, решительная и целеустремленная, чтобы не лишать себе жизни. Если кто-нибудь ей скажет, что меня нет в живых, она переживет несчастье и станет сильнее. Я знаю ее.
— А что, если ты ошибаешься? — спросил Торн. — Сможешь ли ты с этим жить?
— Конечно, нет, — последовал спокойный ответ.
— Но я не ошибаюсь. Если я смогу обосноваться в Мексике, я сам ей сообщу об этом, и у нее не будет выбора. Если я не смогу, тогда пусть она думает, что я мертв. Так будет лучше для нее.
— На твоем месте я не был бы таким благородным. Ради Трилби я готов и убить, и умереть.
— Я знаю. Ты сказал ей об этом?
Торн холодно рассмеялся.
— Она все еще влюблена в того парня с Восточного побережья. Она привыкла ко мне, но ее сердце мне не принадлежит.
— Не теряй надежды. Этого парня здесь нет, а ты здесь.
— Я знаю. Это очко в мою пользу, — он пожал другу руку. — Не теряй головы, будь осторожен.
— Не спи слишком крепко ночью. Хотя ты продал свою мексиканскую землю, твой скот привлекает голодных людей, которые отчаянно дерутся за победу революции. Держи ухо востро. И помни, что я сказал о Дугласе.
— Буду помнить. Удачи.
— De nada.
— Постарайся поддерживать с нами связь, хотя бы через родственников Джорджа. Не мог бы ты сделать это?
Наки выпрямился в седле, он выглядел очень элегантно и прекрасно держался верхом.
— Я постараюсь.
— Adios.
— Vaya, con Dios, — последовал ответ. Наки повернул лошадь и поскакал прочь. Его одинокий силуэт еще долго виднелся на горизонте.
— Но почему он не хотел, чтобы мы рассказывали все Сисси? — жалобно спросила Трилби. — Разве он не понимает, что известие о его смерти может убить ее?
— Он все понимает. Ради нее самой он не хочет подавать ей надежды, чтобы потом не лишить ее.
Он пытается сделать невероятное, Трилби. Он отказался от своей страны ради любви к женщине.
