Я все еще не могу оправиться от слов «Хорошая груды».
Мама подталкивает меня локтем.
— Ладно, — неохотно соглашаюсь я.
— Пожалуйста, наденьте это, — говорит Люка, снимая с вешалки костюм.
— Он зеленый.
— Не зеленый. Мятный, — настаивает он и добавляет: — Он подчеркнет цвет ваших глаз.
Я все еще колеблюсь.
— Тут есть еще лилово-розовый, — с готовностью подсказывает мама.
— И лимонный с оранжевыми отворотами, — поддразнивает Люка.
— Пусть мятный, — говорю я и заставляю себя улыбнуться.
Выйдя из примерочной, я обнаруживаю, что мамы нет.
— Она пошла в pasticceria.[53] — говорит Люка. — Купить пирожных.
Я приподнимаю бровь. Пирожные? Это все равно как если бы я выскочила на минутку за живительной порцией пророщенной пшеницы.
Теперь мы с Люка один на один, и я больше не чувствую себя куклой, которой играют как хотят. Вместо этого я попадаю в фантастическую историю, где фея-крестная, в образе знойного итальянца, наряжает меня на бал.
— Ну, и как вы себя чувствуете?
Если честно, я робею, волнуюсь и чувствую странное покалывание в местах, о существовании которых уже забыла.
— Нормально, — выдавливаю я. — Но я не привыкла носить такие облегающие вещи.
— Выпрямитесь, пожалуйста, — командует Люка.
Я осторожно расправляю плечи и откидываю голову.
— Умеете ходить на высоких каблуках? — спрашивает Люка, заметив, что мои штанины волочатся по полу.
Я бросаю возмущенный взгляд.
— Никаких проблем. У меня есть сандалии на толстой подошве. Они тоже подойдут. А теперь отпустите. — Люка разжимает мои пальцы, которыми я крепко держу ворот пиджака.
— Он расходится, — протестую я.
— Это сексапильно. — Он отступает на шаг и окидывает меня взглядом.
— У вас есть какая-нибудь рубашечка? — Подумать только, как я выразилась. Клео умерла бы от смеха.
— Если хотите, я могу подколоть пиджак, чтобы он не так сильно распахивался. Еще у меня есть красивое ожерелье, оно закроет большую часть вот этой области» — Люка легко дотрагивается до ложбинки под моими ключицами.
У меня такое чувство, будто фея Динь-Динь[54] посыпала меня своим волшебным порошком там, где его пальцы коснулись моей кожи.
— Хорошо? — спрашивает Люка.
Я поднимаю глаза: он задумчиво поглаживает бородку, и я замечаю, как контрастирует гладкая темная кожа его рук и светлая — под ногтями. Мне становится любопытно, проявляет ли он столько же обходительности, когда не одевает, а раздевает женщину? Или срывает с тебя одежды, будто они на липучке? И откуда только берутся такие мысли?
— Ким, так мне заколоть?
— А! Да, конечно…
Люка берет в одну руку булавку, а другую запускает мне за пазуху. Я внимательно рассматриваю потолок и стараюсь дышать спокойно. Постепенно я опускаю взгляд и смотрю теперь на растрепанные пряди его блестящих черных волос, на изогнутую линию скулы и идеально прямые густые ресницы.
— Вы надолго приехали на Капри? — спрашивает Люка, не вынимая руки у меня из-за пазухи.
— М-м… На неделю, наверное, — лепечу я и прошу про себя: «Предложи показать мне остров».
— Вы остановились в «Луне»?
— Да.
— Вот так! — говорит он, проверяя, не видно ли булавки. — Теперь ожерелье.
Люка застегивает его на моей шее, а потом расправляет каскады бусин у меня на груди. Его пальцы, будто первые теплые капли дождя на коже в жаркий летний день.
— Туфли! — Он выбирает из рассыпавшейся по полу груды одну коробку. — Тридцать восьмой?
Я киваю, и Люка подает мне пару туфель на высоком клиновидном каблуке с длинными серебряными ремешками.
— Вы этого ожидали?
— Ну, обычно я серебряное не…
— Я о Капри. Капри не обманул ваших ожиданий?
— Не знаю… Наверное, он выглядит лучше, чем я думала…
— Лучше выглядит?
— Более живописный, — говорю я. пытаясь собраться с мыслями. — Я была только в ресторане «Фаральони» и на Пьяццетте.
Да, кстати об экскурсии по острову…
— Остров маленький, но здесь много интересных людей, — замечает Люка. — Я уверен, вы с ними еще познакомитесь. Теперь волосы — по-моему, лучше убрать их назад, чтобы открыть лицо.
Я никогда не убираю волосы назад, но сопротивляться уже нет сил. Если он решит побрить мне голову под ноль, я не стану возражать.
Стоя лицом ко мне, он запускает свои сильные руки в мои волосы. Последний раз мужчина прикасался ко мне довольно давно, и то это был почтальон — я взяла у него ручку, чтобы расписаться за заказанную по каталогу одежду, — так что можете себе представить, какие у меня мурашки по спине побежали. Люка осторожно собирает непослушные локоны, но тут япо неосторожности издаю от удовольствия слабый стон инемедленно притворяюсь, будто закашлялась.
— С вами все хорошо?
— Нормально! — Глоток лимончелло — и все пройдет.
— У вас строптивые волосы, — говорит Люка, стараясь заставить их лежать спокойно.
— Я знаю, — виновато вздыхаю я.
— Нет, это потрясающе! Все, кто приезжает на Капри, всегда так безупречно одеты и причесаны, будто жизнь их безоблачна, а сами они — воплощенный идеал.
— Вам не нравятся идеальные люди? — Хорошее предзнаменование.
— Идеальными могут быть модели, фотографии, но в жизни должно быть иначе.
Может быть, у него не так и много общего с моей мамой.
— Вам не кажется, что в этом случае вам стоит сменить работу? — улыбаюсь я.
— Я не пытаюсь заставить людей выглядеть идеально, — протестует Люка. — Да, я хочу, чтобы мои клиенты хорошо выглядели и были уверены в себе, но я лишь помогаю им найти свой образ — тот, на который не надо будет тратить много сил. По-моему, об одежде надо забывать, как только ты ее надел.
Я расслабляю плечи и обещаю ногам, что очень скоро они вернутся в свои мешковатые штаны.
Люка легко проводит ладонью по моей щеке и вздыхает:
— Вы чудесно выглядите…
Я размышляю, стоит ли мне принять этот комплимент, как вдруг он добавляет:
— Ну что, а теперь — под покровы, тайно?
Я хлопаю глазами.
— Я, э…
— Я думаю, он имеет в виду — «под покровом тайны»! — спасает меня вернувшаяся мама — она входит в магазин с пакетом низкокалорийных сластей.
Я поворачиваюсь к ней.
— О. Ким, ты выглядишь великолепно! Как здорово, что ты наконец надела что-то цветное, пусть и
