Я думаю: «Ты видел их и все-таки мечтал обо мне!», но не могу сказать этого вслух. Я ведь не должна этого знать. Я бы и не знала, если б не Роза.
— Все-таки?.. — переспрашивает Люка.
— Десерт? — вмешивается официант.
— Да вы смеетесь! — изумленно восклицаю я.
С такой пиццей в животе я могла бы впасть в спячку до весны.
— Может, съедим что-нибудь позже, на площади, — говорит Люка.
Официант подает нам счет. На этот раз я хочу сама заплатить, но Люка, похоже, твердо придерживается национального итальянского обычая — платить всегда должен только мужчина. Я уже сталкивалась с подобной «проблемой», когда встречалась с одним итальянцем. Это было пять лет назад. Мне тогда исполнилось двадцать четыре, ему — двадцать. Он приехал из Абруццо — поработать зиму в Кардиффе в итальянском ресторане. Мы познакомились, когда до отъезда домой ему оставалась всего неделя (как всегда!), и успели раза четыре посидеть вечером в баре. В первый вечер платил он. В следующий раз я сказала, что теперь моя очередь, но он ответил — нет. При третьей встрече я снова попыталась заплатить, и он опять мне не позволил. Я сказала, что это нелепо, и потребовала объяснений. Он объяснил:
— Это я тебя пригласил, поэтому я и должен платить.
Тогда я сказала:
— Хорошо. Хочешь пойти со мной куда-нибудь завтра вечером?
Он хотел. Я пришла в паб с кошельком наготове, но он все равно сказал — нет. В гневе и отчаянии я спросила:
— Почему? Я думала, теперь моя очередь платить, раз я сама тебя пригласила?
— Я очень рад, что ты меня пригласила, и хочу это отпраздновать — поэтому заплачу сам, — ответил он.
Мы еще некоторое время не теряли друг друга из виду, но потом все само собой сошло на нет. Я до сих пор вспоминаю его с нежностью — он не похож на тех. кто изменяет.
Нашим планам побродить по чудесному собору не суждено сбыться — там идет свадьба. Мы садимся за столик в небольшом кафе напротив храма и ждем, когда процессия выйдет на улицу. Такое впечатление, будто сидишь в театре, в первом ряду. Я рассказываю Люка, как смотрела в Америке шоу под названием «Свадьба Тони и Тины».
— Нью-Йорк! — вздыхает он.
Меня записали в сливки общества. Обжалованию не подлежит.
— Все начинается в церкви — ты садишься там, на скамью, будто ты один из приглашенных. И непонятно, кто — зритель, а кто — актер, пока невесту и жениха не начинают забрасывать вопросами и шуточками с характерным итальяно-Нью-Джерси-американским акцентом, — рассказываю я. — Потом, после церемонии, все направляются на прием в ночной клуб. Мы идем по улице, и прохожие принимают нас за настоящую свадебную процессию. Совершенный сюр. Тебя даже кормят — куриное фрикасе, паста с морскими гадами и свадебный торт на десерт! Даже шампанское за здоровье новобрачных — все входит в стоимость билета, но ты можешь в любой момент подойти к барной стойке и купить еще, как на настоящем приеме. Потом завязываются инсценированные потасовки, кого-то уличают в неверности или темных делишках, потом танцы — кузен Микки хочет пригласить тебя на медленный танец, а какой-то сумасшедший дядюшка настаивает, чтобы все танцевали макарену.
Люка смеется.
— Ты танцевала?
— Сначала стараешься не попасться актерам на глаза, чтобы тебя не вытащили на сцену, но когда ты оказываешься там, им уже с трудом удается загнать тебя обратно на твое место! Так похоже на настоящую свадьбу, что когда вдруг объявляют «Шоу закончено, до свидания!», сначала даже не понимаешь, о чем речь. Хочется веселиться дальше…
— Приятное воспоминание?
— О, да! — сияю я.
Люка прав. Такое воспоминание останется со мной на всю жизнь. И то, что происходит сейчас, — тоже. Уверена, я уже никогда не забуду, как мы сидим здесь за столиком, а из собора на площадь выходят люди, одетые с немыслимой элегантностью: волосы мужчин подстрижены и уложены в стиле «Крестного отца», все они в идеально сшитых костюмах, женщины в нарядах из драгоценных тканей ярчайших расцветок, у них длинные черные волосы, уложенные в шиньоны и перевязанные большими бархатными бантами. Невеста — вся в сиянии кружев — замирает на верхней ступени лестницы, потом начинает спускаться. Мы считаем ступени вместе с ней — пятьдесят семь. Ее шлейф покрывает как минимум тридцать.
Вместе с тремя весело галдящими детьми и полной женщиной в шортах мы взбираемся по широкой каменной лестнице и раздумываем, не затесаться ли на свадебные снимки.
— Ты веришь, что человеку дана не одна жизнь? — спрашивает Люка, наблюдая, как обнимаются кузены и племянники.
— Думаю, да, — неуверенно отвечаю я. — Но такими, какие мы сейчас, мы проживаем только одну.
— Может, в следующей жизни я стану им, — говорит Люка, указывая на невысокого мужчину с круглым животиком.
— А я — ею! — Я выбираю модель с ногами от подмышек.
— Можешь представить себе их вместе? — озабоченно спрашивает Люка.
Я улыбаюсь и прижимаюсь к нему. Люка садится на ступени и сажает меня к себе на колени. Я отвожу назад его волосы и смотрю ему в глаза. Он улыбается мне. Так нелегко скрыть тайну, глядя кому-то в глаза. Как будто это связано с риском, что твои мысли могут быть прочитаны. Мне любопытно, догадывается ли Люка, о чем я думаю. «Обещай, что в следующей жизни ты женишься на мне».
В пять вечера мы забираемся в лодку Люка и отчаливаем в сторону Капри. Люка учит меня рулить, а потом пугает — оставляет у руля одну, а сам взбирается на поручни с таким видом, будто говорит: «А, все к черту! Зачем нам жизнь?» Я боюсь, что его унесет в море, а потом, когда я попытаюсь повернуть лодку, чтобы его спасти, перережу его на куски лопастями винта. Поэтому я с излишней настойчивостью и нетерпеливым визгом упрашиваю Люка вернуться.
Чем дальше мы уходим в море, тем становится прохладнее. Сначала это — приятная прохлада после душного зноя Амальфи, но когда ветер начинает обдувать нас слишком рьяно. Люка, порывшись в кабине, протягивает мне свитер. Серый кашемировый свитер с треугольным вырезом замечательно дополняет мой и без того аляповатый наряд. Люка нравится, что на мне — его одежда, о чем он мне и сообщает. Я на седьмом небе от счастья. Хочется, чтобы мы плыли и плыли, плыли без конца, но вскоре на горизонте показывается Марина Пиккола.
— Может, пойдем завтра на Пунта Карена[86] и посмотрим маяк? — предлагает Люка.
Я улыбаюсь приятной мысли: «У нас есть завтра! Это еще не конец!»
— Замечательная идея! — отвечаю я.
Я только собираюсь тайком поцеловать его напоследок, как тут нас окликают.
— Папа! Ким! Папа! — доносится с берега, и я вижу, как вдалеке на пристани подпрыгивает маленькая фигурка Ринго.
Мы радостно машем ему в ответ. Так приятно снова его увидеть. Я чувствую себя частью семьи. Как только мы приближаемся к причалу, я обнимаю Ринго так крепко, что его ноги отрываются от земли.
Ринго с нетерпением наблюдает, как Люка выключает мотор и перегибается за борт.
— Папа! — Малыш тянет его за рукав, чтобы он поднял голову. — Смотри, кто здесь!
Мне незачем оборачиваться. Я по лицу Люка понимаю, что он видит свою жену.
28
