Но я по-прежнему сомневаюсь. Я думаю, не позвонить ли Клео и не узнать ли ее мнение. Впрочем, я и так знаю, что она скажет.
— А что ты теряешь? — спрашивает мама.
— Люка, — говорю я.
— Ты его не потеряешь.
— Но я даже не смогу толком ему все объяснить.
— Ты можешь написать ему письмо. Я передам его завтра.
— Не говори ему, что я тебе про нас рассказала! — паникую я.
— Не скажу. И еще я сделаю так. чтобы он, чего доброго, не заподозрил, что что-то происходит между тобой и Таил e ром.
— Правда?
— Да.
Я задумываюсь. Даже если отложить в сторону мои сомнения по поводу того, стоит ли покидать Люка, остается еще одно: мне предстоит целых три дня провести с Тайлером. Я его практически не знаю — ужин, за которым мы почти не разговаривали, неожиданный поцелуй, пара сережек и проулка по монастырю в лунном свете не дали мне четкого представления о его характере. Наверное, это не то же самое, что уезжать с совершенно незнакомым человеком, ведь он сын ПБ. И потом — это бизнес, рассуждаю я. Но все равно получается немного неловко, если учесть, что я нравлюсь ему настолько, насколько думает мама. А что, если он хочет соединить приятное с полезным?
— У тебя на решение осталась еще минута, — сообщает Марио, глядя на часы.
Я не могу. Не могу уехать. А вдруг со мной что- нибудь случится и я никогда не вернусь? Звонит телефон.
— Помнишь, ты говорила, что Люка больше всего в тебе восхищает! Твоя готовность к новым приключениям! Вперед! — подбадривает мама.
Марио берет трубку.
— Да, она здесь.
— Алло? — хрипло говорю я.
— Ну, и каков вердикт? — жизнерадостно спрашивает Тайлер.
Я смотрю на Марио — он кивает. Я смотрю на маму — она подбадривает меня улыбкой. Опускаю глаза в блокнот, где я нарисовала дракона. Наверное, есть только один способ почувствовать себя достойной быть для Люка Музой Странствий.
Я набираю в легкие побольше воздуха и говорю: — Согласна!
37
Такое ощущение, будто сегодня, начинается новая эпоха. Я проснулась с рассветом и смотрела, как лучи солнца пересекают небо и на фоне золотистого света четко вырисовываются округлые крыши и острые копья нашей балконной решетки. Вместо обычной утренней вялости меня наполняют сейчас восторг и нетерпение.
Всего несколько часов назад я вжималась в матрас, испытывая ужас перед предстоящей поездкой — мне надо будет пять раз сменить вид транспорта. прежде чем я доберусь до цели. Но проснулась я с совершенно другим чувством: «Я могу!» Я еще раз обдумала все этапы — фуникулер, паром, такси, самолет и так далее — и вдруг загордилась собой: «Посмотрите на меня! Я — путешественница! Как и говорит Люка!» А я-то думала, что совсем утратила отвагу и вкус к перемене мест. Как бы не так! Разумеется, если бы оставалась надежда улучить хоть насколько часов наедине с Люка, я никогда бы не покинула Капри, но так как это невозможно, путешествие — лучший способ отвлечься.
Верона — один из самых элегантных городов на земле: высокие здания цвета рисового пудинга, с узкими окнами, закрытыми ставнями, коваными решетками балконов и красными черепичными крышами. Даже в самых бедных кварталах стены украшены фресками. Ничего пестрого, ничего модного. Никаких громких автомобильных гудков и яростно машущих в приветствии рук. Узкие улочки находятся в совершенной гармонии с идеально причесанными пожилыми леди, выходящими из кондитерских с красиво упакованными свертками.
Мое такси въезжает в роскошный «Корса Порта Борсари», и я вижу, что у дверей отеля меня уже встречает Тайлер.
— Как доехала? — спрашивает он. открывая передо мной дверь машины.
— Чудесно, спасибо! — Я выхожу и роюсь в сумочке в поисках кошелька.
Тайлер останавливает меня, пока ни одна лира не успела покинуть моих рук, и пропускает внутрь отеля, чтобы мне не пришлось присутствовать при такой грязной вещи, как передача денег из одних рук в другие. Я оглядываюсь, чтобы поблагодарить водителя и заодно проверить, где мой чемодан, но им уже занялся носильщик.
Войдя в холл, я ахаю: темное дерево, пышные цветочные композиции и столовая утварь старого серебра наводят меня на мысль о средневековом званом обеде.
— Вот это да! Как ты нашел такое место? — восхищаюсь я.
— Очень просто — это единственный пятизвездочный отель в Вероне, — пожимает плечами Тайлер.
— Он похож на частное палаццо.
— Да, изящная вещица.
Он имеет в виду, что отель очень маленький? Регистрируясь, я замечаю, что у них всего двадцать семь номеров. Морально подготовившись к тому, что придется спать стоя в старом шкафу вместе со швабрами, я следую за носильщиком по каменным ступеням, ухватившись за красный крученый канат — из тех. каким царственных особ отгораживают от плебса.
Оказывается, что в моем номере достаточно места, а в его интерьере есть что-то провансальское — яркая, красная с желтыми цветами, обивка мебели намеренно не сочетается с темным деревом и стенами цвета свежей малины. Кое-где стоят антикварные вещи. (Представьте себе тяжелую золотую раму на двух вертикальных брусах. в раму вставлено стекло, но оно защищает не картину, а старинную вазу.) Я потихоньку присматриваюсь к остальным деталям — восточный ковер, скатерть в стиле кантри, три старых трости в специальной стойке, а за ними на стене нарисовано еще пять! Меня неотступно преследует ощущение, что чего-то не хватает… например, кровати! Носильщик, негромко кашлянув, открывает еще одну дверь и проводит меня в спальню, где стены обиты деревянными панелями. Над двуспальной кроватью, похожей на двойную порцию взбитых сливок. — кружевной балдахин, а под ним на стене нарисован неведомый герб. (Я почти ожидаю увидеть в шкафу на вешалке небольшую кольчугу.) Пока Тайлер изучает, какими мазками написана фреска, я прохожу по выложенному терракотовой плиткой полу и попадаю на тенистый балкон, укрытый сенью ветвей. К сожалению, внизу меня не ждет, запрокинув голову, Люка, но взамен здесь есть нечто весьма милое — витрина pasticceria, заставленная восхитительными тортами и biscotti,[93] припорошенными сахарной пудрой.
— Какая красотаI — Я улыбаюсь носильщику.
— Еще одна комната…
У меня номер из трех комнат! «Три комнаты!» — напеваю я. пока он ведет меня в ванную. Неожиданно я оказываюсь во дворце Цезаря — пол выложен черной плиткой, стены персикового мрамора с золотым мозаичным бордюром, ванна, похожая на омут, и такой огромный разбрызгиватель на душе, что кажется — у тебя над головой своя личная тучка. Я размышляю, что, имея большой опыт путешествий, могла бы устроить персональную выставку под названием «Души мира», но тут Тайлер спрашивает:
— Это тебе подходит?
— Да! — Я с энтузиазмом киваю и оглядываюсь на носильщика.
— Он ушел.
— Но я же не… — Я тянусь за кошельком.
— Я это сделал. Пока ты со мной, тебе не придется ни за что платить.
