— такой бывает, когда жгут смолу и окаменевшее дерево.
Черный Град. Аш поняла это в тот самый миг, когда выехала из лагеря на своем длинноухом коньке. Башня мало откуда не была видна, а от дыма и вовсе негде было укрыться. Красный огонь Бладда загасили и развели на его месте дымник. Черного огня нет в природе, поэтому черноградцы передавали свою весть таким вот образом.
Аш не совсем понимала, что означает отвоевание Ганмиддиша для Райфа, и мало беспокоилась об этом. Она знала, что Райфа там больше нет и что он ждет ее где-то на западе. Она не задавалась вопросом, откуда пришло к ней это знание. Райф поклялся доставить ее, Простирающую Руки, в Пещеру Черного Льда. Их связывала эта клятва и прикосновение, которым они обменялись у Тупиковых ворот.
Аш помнила, как позвала его по имени, когда... когда ее трогали чужие руки и все было как в тумане, и она не могла думать, не могла шевельнуться, точно налитая свинцом, и кто-то сказал: «Если очухаешься, будет еще веселее». Ей казалось, что она зовет Райфа вслух, но губы почему-то не хотели открываться, язык не ворочался, и крик остался у нее внутри.
Она открыла глаза и увидела лицо надругавшегося над ней человека. Он дышал тяжело и хрипло, а глаза... глаза...
Аш сглотнула. Нет. Нельзя думать об этом теперь.
Неся под мышкой седло, она повела коня вниз по течению. День угасал медленно, и первые звезды вышли на небо еще до того, как солнце полностью село. Позади нее взошла бледная, почти полная луна. Речной берег стал ровнее. Порой за деревьями мелькали очертания усадеб, а на снегу виднелись свежие лошадиные следы. Аш не хотелось, чтобы ее заметили здешние кланники или погонщики скота, но страха она не испытывала — то ли от усталости, то ли от сознания собственной силы. Кто теперь осмелится причинить ей вред?
На ходу она невольно напрягла спину. Теперь Сарга Вейс и прочие маги, которых вздумает послать за ней приемный отец, смогут выследить ее. Только на этот раз они будут настороже и приготовятся. Аш вдруг очень пожалела, что не расспросила как следует Геритаса Канта. Она ничего не знала о собственной силе и могла только гадать о том, что сделала. «Ты убила несколько человек, — шептало что-то внутри. — Убила одной только мыслью».
Райф увидел ее прежде, чем она его. Она битый час обходила какую-то заводь, вытянувшуюся из реки, как пузырь, а когда вновь вышла к главному руслу, почувствовала, что он где-то близко.
Она покрылась мурашками, и ей стало холодно впервые после отъезда из лагеря, а живот свело от предчувствия встречи. Всматриваясь в воду и надеясь увидеть его отражение, она услышала, что он ее зовет, а потом увидела его самого: он выходил из рощи смолистых сосен шагах в пятидесяти от нее. На миг ей стало страшно при виде этого высокого черного силуэта, и она подалась поближе к коню, ища поддержки.
Силуэт взмахнул руками.
— Аш, это я, Райф.
Она увидела его лицо, и страх улетучился, а в груди стало тесно. Аш выронила седло. Что они с ним сделали? Спокойная сила, державшая Аш весь день, испарилась, ноги подогнулись, и она бросилась по снегу к Райфу.
Он молча прижал ее к груди. От него пахло льдом. Струпья на его шее и его руках царапали ей щеки, с волос падали комочки засохшей крови. Какой же он холодный — Аш не могла унять охватившую ее дрожь.
Он отстранился первый, держа Аш за плечи и вглядываясь в нее. Тогда она увидела, как он осунулся, как истощен. Теперь он выглядел старше, но дело было не только в этом. Вороний амулет у него на шее светился при луне иссиня-черным блеском... единственное, что казалось обновленным.
Пронизав Аш долгим взглядом, Райф сказал:
— Давай-ка поищем какое-нибудь укрытие.
Его голос звучал устало, но мягко. Аш очень хотелось знать, что случилось с ним на Пяди, но она не смела спросить.
Он вернулся за лошадью и седлом. Аш смотрела, как он, будто призрак, тащится по берегу, и в груди у нее медленно разгорался гнев. Она охотно и без всякого сожаления убила бы тех, кто довел его до такого состояния.
Она предложила ему одеяло, в которое куталась, но он потряс головой и молча повел ее от реки на север. Луна поднималась, усеивая снег лужицами голубого света.
— Ты знаешь здешние места? — немного погодя спросила Аш.
— Нет. Ганмиддиш — пограничный клан, присягнувший Дхуну. Черный Град с ним дел почти не имеет.
Аш вспомнила о черном дыме на башне.
— Но теперь положение изменилось?
— Теперь изменилось.
На этом и закончился их разговор. Они пересекли сланцевую россыпь, поросшую пучками пузырчатой травы и собачьим лишайником. Ветер сдувал с камней снег и уносил к Горьким холмам. Ледяной туман висел над пустошью, завиваясь вокруг ног лошадей. Когда они достигли вершины подъема, Аш увидела внизу, в долине, крестьянский дом с дюжиной служб. Усадьба была сложена из того же зеленого речного камня, что и ганмиддишский круглый дом, и покрыта голубовато-серым грифелем. Туда Райф и направился, минуя многочисленные загородки для овец.
— А разве тут никто не живет? — прошептала Аш.
— Нет. Черный Град должен был очистить здесь все первым делом, прежде чем брать круглый дом.
— Почему? Какую угрозу могли представлять для них здешние жители?
— Когда один клан захватывает другой, он берет его целиком.
— Куда же девались люди, которые здесь жили?
Райф пожал плечами:
— Погибли, попали в плен, бежали в Баннен или Крозер.
— А живность?
— Если хозяин убит или взят в плен — скот угнали, если ему посчастливилось бежать — его живность послужит взносом для клана, который его примет.
— Разве Крозер — не родственный Ганмиддишу клан? — нахмурилась Аш. — Разве там не примут здешних кланников просто так, из сострадания?
Райф потемнел.
— Идет война, и каждый клан делает то, что велит долг.
Эти слова напомнили Аш, что они с Райфом происходят из разных кланов. Он кланник, выросший на продуваемых ветрами просторах, воспитанный в страхе перед Девятью Богами, живущими в камне и любящими войну. Ее бог обитает в воздухе и говорит о мире, но никто в горных городах не слушает его. Боги Райфа для него что-то значат, а ее не значит ничего. Поразмыслив над этим, Аш сказала:
— Если ты хочешь остаться и сражаться за свой клан, я не стану тебе мешать.
— У меня нет клана.
Аш вздрогнула, услышав, как он это сказал. Она ждала продолжения, но он больше ничего не добавил.
В усадьбе было множество каменных сараев и загонов, соединенных огражденными и заглубленными проходами для овец. В доме выломали дверь, и ставни висели косо, хлопая на ветру. У входа Райф выковырнул из талой грязи разбитую грифельную черепицу. Аш старалась не смотреть на его ободранные в кровь руки, почерневшие ногти, торчащие сквозь кожу костяшки. Взяв черепицу наперевес, он велел ей ждать снаружи, а сам пошел в дом на разведку.
Шли минуты, и Аш совсем замерзла. Воздух был прозрачен, как бывает всегда в такие холодные, сухие ночи, и мерзлая трава хрустела у нее под ногами.
— Аш! Аш!
Грубые руки трясли ее, возвращая к яви. Она стояла уже не рядом с длинноухим коньком, а на пороге
