засмеялся. От этого на душе у него сразу полегчало.
— Я только сегодня ее купила, — объяснила, смягчившись, девушка. — Если вы находите, что это так смешно, придумайте имя сами.
Джеку это предложение понравилось, и он стал думать.
— Может, Серебряный? Я сейчас увидел тополь, вот и подумал...
Теперь настал черед девушки посмеяться.
— Да какой же он Серебряный — он ведь гнедой!
Джек почувствовал себя полным дураком. Серебряный — надо же брякнуть такое! Попробовав найти умный ответ и не найдя такого, он попытался хотя бы лицо сделать не слишком глупым.
После недолгого молчания девушка сказала:
— Меня зовут Мелли. Теперь ты знаешь мое имя, но прошу тебя, ничего больше не спрашивай.
Джек склонил голову в знак согласия. Он видел, что она знатная девица, — стало быть, это не полное ее имя. У знатных дам имена длинные и красивые. Однако он порадовался, что она назвала ему хотя бы короткое имя, и эта радость на время помогла ему забыть то, что случилось утром.
Солнце понемногу опускалось за деревья, и небо темнело. Лес, уже затихший перед зимой, погружался в великий ночной покой. Джек и Мелли признались друг другу, что проголодались. День был на исходе, и они решили остановиться на ночлег. Все это время они шли по оленьей тропе, ведущей на юго-восток, и отдалились на несколько лиг к югу от Харвеллской восточной дороги.
Мелли бесцеремонно вывалила на землю содержимое своего мешка. Обнаружился большой запас весьма неаппетитного вяленого мяса и несколько свертков с сухарями. Были также две жестянки, одна запечатанная воском. Мелли открыла их: в одной оказался жевательный табак, в другой, к ее ужасу, — живые черви.
— Фу! — Она отшвырнула жестянку от себя, совершив этим роковую ошибку, — черви тут же расползлись повсюду, забравшись и в драгоценные припасы. Джек принялся вытряхивать их из еды, посуды и одеял. Потом, отойдя на несколько ярдов, прислонился к дереву и стал жевать кусок вяленой свинины.
— Как ты можешь есть мясо, по которому ползали черви? — с гримасой отвращения спросила Мелли, раздраженная его неприхотливостью.
— Другого-то ничего нет.
Этот ответ ничуть не устроил Мелли, и она разъярилась. С чего это мастеру Трауту вздумалось подсунуть ей червей?
— А вы, никак, порыбачить собрались? — продолжал Джек. — Что-то не похожи вы на рыболова.
— О чем ты толкуешь?
— Червяки — ведь это наживка. Да и табак, если подумать, вы вряд ли любите жевать.
Мелли понимала любопытство Джека, но не собиралась ему исповедоваться. Однако ее радовало, что она теперь не одна: напавший на нее мальчишка очень ее напугал.
В первый раз она рассмотрела своего спутника как следует. Высок, слегка худощав, с каштановыми, постоянно падающими на лоб волосами. Руки у него большие и мозолистые — сильные руки, привычные к тяжелой работе. Довольно привлекательный юноша и, безусловно, храбрый: бросился ей на помощь, не думая о себе. Известно, что на восточной дороге пошаливают разбойники, — другой на его месте пустился бы наутек, услышав шум. Откуда он мог знать, что поблизости нет засады? Высылать вперед ребенка — обычный разбойничий прием.
Мелли заметила еще, что Джек одет совсем не по погоде, — на нем даже плаща не было. Мелли решила отдать ему свой собственный, из овечьей шерсти, оставив себе тот, что потеплее.
— Вот, возьми.
Джек принял плащ с благодарностью, и Мелли сразу стало совестно за то, что она оставила себе более теплый.
Она принудила себя погрызть сухарей, от которых ей сразу захотелось пить. Фляга, конечно, оказалась пустой. Джек вызвался поискать ручей, но ей не хотелось оставаться одной. Вот почему по воду они отправились вместе, прихватив и лошадь.
Идя через лес, они не разговаривали, и Мелли это молчание вполне устраивало. Отец, наверное, уже ищет ее — Мелли его почти жалела. Как стыдно ему будет признаться королеве, что его дочь сбежала!
Мелли любила отца. За его грозным обликом скрывалась доброта, и он всегда ее баловал — но сейчас Мелли приходилось думать в первую очередь о себе. Нет, она не жалела о своем побеге — а теперь, неожиданно обретя товарища, даже и бояться перестала.
Джек, поймав ее взгляд, ласково улыбнулся. В нем чувствовались сила и доброта. Мелли сдержала желание дотронуться до него, как бы случайно коснуться рукой его руки. Что за глупости — это из-за напряженного дня в голову лезут такие мысли. Он простой работник — да еще и заносчивый к тому же. Нарочно выставил ее дурой из-за этих червяков. Негодование, смешанное с боязнью все-таки не выдержать, коснуться его, побудило Мелли ринуться вперед.
Ей хорошо было в лесу. В воздухе чувствовалась близость мороза, и деревья, красиво прорисованные на фоне темного неба, простирали вверх голые ветви в терпеливом ожидании весны. Вот в вышине мелькнуло что-то белое — и на ветку опустилась птица. Мелли остановилась, внезапно пожалев, что оторвалась от Джека. Когда он поравнялся с ней, она сказала, указав вверх:
— А я и не знала, что голуби летают ночью.
«Так-так, — подумал Баралис, — события принимают интересный оборот. Мой умница голубок нашел не одного беглеца, а сразу двух». Баралис видел все, что проходило перед глазами птицы, и теперь смотрел, как двое спускаются к мелкому ручью. Уже почти стемнело, и луна отражалась в медленно струящейся воде.
Он видел все, что ему требовалось. Ночью эта парочка дальше не пойдет, а завтра он их схватит. Спешить незачем — голубь выследит их повсюду. Он разрешил птице уснуть и, покидая ее, ощутил, что голубь продрог и проголодался.
Глава 4
Лорд Мейбор лежал в постели с горничной своей дочери Линни. Телесные утехи, однако, не принесли ему желанного облегчения. Все его терпеливо взлелеянные планы рухнут, если он не найдет дочь.
С раннего возраста перед Мейбором стояли две цели: земля и власть. Родился он вторым сыном мелкопоместного дворянина. Отец его, не разделявший мнения, что землю следует делить поровну между сыновьями, все свои владения оставил старшему брату Мейбора, Рескору.
Мейбор выжидал, старательно скрывая обиду под маской братской преданности. И однажды ему представился случай. Весной выпал обильный снег, оба брата выехали на поиски оставшихся на пастбище овец. Мейбор знал те места хорошо, а Рескор — нет. Мейбор предложил поглядеть, нет ли овец за небольшим холмиком впереди, и Рескор поскакал туда. Вскоре донесся ужасающий треск — это лед проломился на заметенном снегом озерце. Мейбор слышал, как брат зовет на помощь, услышал полный ужаса визг его лошади — и повернул в усадьбу, ни разу не оглянувшись назад.
Когда снег стаял, трупы Рескора и его лошади нашли в небольшом озерце. Все решили, что Рескор его просто не заметил под снегом и выехал на некрепкий лед. Мейбор унаследовал земли после брата. Но ему хотелось большего.
Взоры Мейбора устремились на восток с его обильными урожаями и более мягким климатом. Он женился на единственной дочери крупного восточного лорда. Руководил им, без сомнения, голый расчет, ибо девушка была слаба умом и родилась с обрубком на месте правой руки. Какое-то время спустя Мейбор без труда убедил тестя, что его дочери взбрело в голову броситься вниз с высокой башни. Тестя, как и Мейбора, эта смерть только порадовала, а Мейбор стал законным наследником тестя, ибо в недолгом браке у него родился сын. Через пять лет тесть умер, и Мейбор вступил во владение огромными территориями плодородных земель к западу от реки Нестор.
Не прошло и месяца со смерти тестя, как Мейбор женился вторично. В выборе новой супруги им опять- таки руководило не сердце — девица не отличалась ни красотой, ни изяществом, но земли ее отца граничили с землями Мейбора. У жены, правда имелся брат, которому предстояло унаследовать эти земли, — болезненный отрок восьми зим от роду. Немного времени спустя мальчик схватил смертельную
