Мелли попыталась прикрыться, но вожак навалился на нее, кусая ей губы и тиская грудь. Потом стал одной рукой расстегивать ремень, другой задирая ей юбки. Мелли пронзительно визжала, надеясь хоть этим отпугнуть его.
Внезапно послышался стук копыт, и вожак вскочил, в тревоге нахмурив лоб. Мелли воспользовалась случаем, чтобы оправить платье.
— По коням, — крикнул вожак, брезгливо посмотрев на нее. — Клинки наголо.
К ним несся конный отряд. Мелли еще издали узнала людей отца по красным с серебром камзолам. Обидчики, готовясь к бою, забыли о ней, и она юркнула в ближайшие кусты.
Оба отряда схватились, и сталь зазвенела о сталь. Силы поначалу казались равными, и противники рубились немилосердно.
Это нисколько не походило на изящные турниры, которые Мелли видела при дворе, — мечи свистели с бешеной силой, метя без разбору в человека или в лошадь. Бой заварился долгий и кровавый. Тяжелые клинки, рассекая кожаные латы, врубались в тело. Мелли показалось, что среди отцовских бойцов сражается ее брат. Больше она не могла на это смотреть.
Она потихоньку отползла прочь, царапая свой нежный живот о сухую промерзлую поросль. Позади слышались рев и крики, пронзительное ржание испуганных лошадей и звон клинков.
Мелли шла вниз по ручью, пока не нашла брода. Она вошла в поток, радуясь холодной воде, смывающей с нее следы нечистых лап.
Найдя на другом берегу небольшую полянку, она повалилась на землю. Ее била дрожь, а следом хлынули слезы. Рыдания сотрясали ее. Бегство из дома, ограбление, погоня, плен и, наконец, бой — это оказалось больше, чем она могла вынести. Мелли долго еще плакала, кутаясь в изодранное платье. Ей было уже безразлично, найдут ее люди отца или нет, — лишь бы те, первые, не нашли. Мелли поклялась, что скорее умрет, чем даст опять дотронуться до себя.
Мало-помалу она успокоилась. Шум боя затих, но она не могла вспомнить, когда это случилось.
Она вынула шнурок из волос, и как умела, скрепила платье. Плащ остался позади, и она сомневалась, что протянет без него до утра. Услышав хруст прутьев и шорох листвы под чьими-то ногами, она быстро обернулась. Бежать она не могла. Мелли встала и высоко вскинула голову, приготовясь к возвращению в замок.
Ее конь! Он, должно быть, перешел ручей, когда Мелли стащили прочь. Обхватив усталое животное за шею, Мелли принялась его целовать. Мешок с припасами каким-то чудом сохранился! Она мигом отвязала его. Одно из одеял сойдет за плащ. Мелли завернулась в него, сразу почувствовав себя гораздо лучше: ей тепло, и у нее есть лошадь и провизия.
Решив, что пора перекусить, Мелли набросилась на вяленую свинину и сухари — отроду она не едала ничего вкуснее.
Лорд Мейбор кипел от ярости, и его старший сын Кедрак чувствовал это на себе в полной мере.
— Болван, как ты мог упустить ее? — Мейбор швырнул чашу через комнату, разбив свое драгоценное зеркало на куски. — Как ты мог?
— Там оказались вооруженные люди, и нам пришлось вступить с ними в бой.
— Какого дьявола ты ввязался в бой, когда тебе велено было искать сестру?
— Они ее схватили — так мы ее и нашли. Услышав ее крик.
— Что за люди?
— Не могу сказать, отец. На их одежде не было цветов. По-моему, это наемники.
— Борк всемогущий! Это еще что? — Кровь, распирая сосуды, давила в затылок Мейбору. — Зачем наемникам моя дочь? — Он шарил глазами вокруг, ища новый снаряд для метания: ему хотелось бить и крушить.
— Возможно, они просто наткнулись на нее в лесу и решили с ней позабавиться.
— Ты что городишь? — Голос Мейбора был холоден как лед. Кедрак не смел смотреть ему в глаза.
— Мне сдается, они пытались ее изнасиловать. Точно сказать не могу, но судя по ее крикам... И потом, мы нашли там ее плащ.
Лицо Мейбора сделалось серым.
— Вы взяли кого-нибудь из этой шайки?
— Нет, отец. Мы убили двоих и еще троих ранили, но они ушли в лес.
— А трупы?
— Мы обыскали убитых — при каждом оказалось по восемь золотых.
Мейбор, немного успокоившись, задумался.
— Восемь золотых, говоришь? Этим ребятам заплатили — и щедро заплатили. Ты уверен, что никто, кроме тебя и твоих людей, не знал о бегстве Меллиандры?
— Мы соблюдали всяческую осторожность, отец. В городе я расспрашивал о ней сам, притом так, будто не придавал этому особого значения. Что до людей — вы знаете, как они вам преданы.
Мейбор кивнул. Кедрак говорил правду. И все-таки лорда не оставляло чувство, что кто-то заплатил наемникам именно за то, чтобы они нашли Мелли.
— Кедрак, завтра ты снова отправишься в лес и возьмешь с собой следопыта и гончих. Ее надо найти любой ценой.
— Да, отец. — И Кедрак ушел.
Мейбор посмотрел на разбитое зеркало. Десять лет назад он заплатил за него сто золотых.
Он был уверен, что наемников послал Баралис. Ведь у королевского советника нет своих людей. Как этот ползучий гад узнал, что Меллиандра пропала? Мейбор ударил по зеркалу кулаком и порезал руку до крови, но не заметил этого. Баралис послал наемников схватить и обесчестить его, Мейбора, дочь.
Глава 5
Джек чувствовал первые признаки начинающейся лихорадки. Он продрог до крайности, у него не было ни еды, ни сухой одежды, и где-то на бегу он потерял один башмак.
Остаток дня он шел по лесу в надежде найти Мелли. Однажды он услышал вдали звон клинков и благоразумно уклонился в сторону, уходя все глубже в чащу.
Одежда на морозе сохла медленно, и Джек трясся всем телом. Лодыжка все еще болела, и он прихрамывал. Он высматривал ягоды или орехи, но лес на пороге зимы совсем оскудел.
Усталый, голодный и промерзший, Джек устроился на ночлег, свернувшись у подножия большого дуба. Он надеялся, что дерево хоть немного защитит его от ветра. Зарывшись в кучу веток и листьев, он погрузился в беспокойный сон.
Утром он проснулся, чуя в воздухе дождь. Он посмотрел вверх сквозь голую крону дуба, и небо, серое и набухшее влагой, подтвердило его опасения. Джек обратил внимание, что его тело ведет себя не так, как обычно. Голова отяжелела, а все мускулы ныли. Кожа, липкая на ощупь, туго натянулась, и Джек, несмотря на холод, чувствовал сильный жар. Ему и раньше случалось болеть, и он знал, что означает такое состояние. Не знал только, каково хворать в лесу, за много лиг от дома.
В замке как раз выпекается первая порция хлеба, на кухне густо пахнет дрожжами, на завтрак полагается миска свиной похлебки, и целый час можно праздно сидеть у огня. Джек рассмеялся сам над собой. Хорош из него герой, нечего сказать: всего два дня как из дома, а уже умудрился схватить лихорадку и готов пожертвовать своим приключением за сытный завтрак и пропавший башмак!
Смех придал ему сил, и он поднялся на ноги. На пустой желудок его замутило, он пошатнулся и с трудом восстановил равновесие. Случись здесь Фраллит, он подумал бы, что его ученик пьян, и на неделю урезал бы ему порцию эля. Мысль об урезанной порции эля показалась Джеку очень заманчивой — сейчас он охотно вынес бы порицания Фраллита и за кружку тухлой воды.
Джек поплелся дальше. Вспомнив, что прошлой ночью пил из ручья, он направился к нему. Мысли его блуждали: Боджер и Грифт предостерегали его против стоячей воды, а подавальщица Финдра смеялась над тем, что он идет в одном башмаке. Джек уже плохо понимал окружающее: люди из замка казались ему не менее реальными, чем деревья. Он мог бы поклясться, что бредет по лесу целую вечность, — и вдруг снова вышел к дубу, подозрительно похожему на тот, под которым он ночевал.
Все деревья и кусты казались ему теперь похожими друг на друга. Голова кружилась, и он не мог вспомнить, куда и зачем идет. Мучительно тянуло прилечь, заглушить голоса, укоризненно бубнящие в
