перед собой громадный медный чан. Дверь из подземелья вела в пивной погреб.
Джек решил оставить факел в туннеле, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, — он быстро вернулся назад и вставил факел в кольцо на стене. Потом прокрался мимо медного чана, стараясь держаться в тени. В погребе, похоже, никого не было. Сейчас, наверное, уже вечер, а может, и ночь.
Запах дрожжей и хмеля напоминал Джеку счастливые годы детства, когда он таскал эль замковым стражникам, сам частенько прикладываясь к кувшину. Теперь это казалось ему таким далеким — Джек знал в глубине души, что больше ему не бывать ни учеником пекаря, ни мальчиком на побегушках.
Из погреба он поднялся на кухню, погруженную во мрак — лишь где-то горела одинокая свеча. Джек знал, что должен быть начеку. Даже в поздний час на кухне могут быть люди: судомойки скребут котлы и тушат огонь в печах, а пьяные стражники бродят в поисках съестного.
Из кладовой донесся чей-то шепот, и Джек с удивлением увидел, что дверь в нее, обычно запертая, стоит открытой. Внутри на полу лежали мужчина и девица — он со спущенными до колен штанами, она с задранными юбками. Мужчину Джек сразу узнал и хотел удалиться, но тот вскричал: «Кто там?» — и Джек замер на месте, надеясь, что в темноте его не разглядят. Мужчина натянул штаны, а женщина оправила юбки.
— Там точно кто-то есть, — заявил, выходя, потревоженный любовник.
Джек, набравшись духу, выступил на свет.
— Это я, Джек, мастер Фраллит.
— Ты, парень? Что ты тут делаешь? Я думал, ты сбежал, — удивился запыхавшийся и красный мастер Фраллит.
— Я и правда сбежал. Но это долгая история.
— Погоди-ка чуток. — Мастер махнул девушке, чтобы она уходила — он не хотел, чтобы она слышала их разговор. — Могу я верить, Джек, что ты никому не скажешь о том, что сейчас видел?
— О том же я попрошу и вас, мастер Фраллит.
Оба согласно кивнули.
— Могу я помочь тебе чем-нибудь? — Мастеру не терпелось убраться отсюда.
— Пожалуй, нет, мастер Фраллит. — Тот вздохнул с нескрываемым облегчением. — Вот только... можно мне взять из кладовой немного провизии?
— Бери, парень, только быстро. И жареную оленину не трогай. Наш востроглазый кухарь мигом заметит, если она пропадет.
Джек быстро завязал в узелок сыр, пирог и прочее, что попалось под руку.
— Скорее, парень, — подгонял пекарь. Джек, набрав достаточно еды, вышел, и Фраллит неодобрительно покосился на его объемистый узел. — Теперь убирайся, — сказал мастер, запирая кладовую. Джек поблагодарил его и устремился обратно в погреб, прихватив еще свечей и кувшин с водой.
Вернувшись в подземелье, он зажег одну свечу от факела и сел пировать, уминая пирог с куропатками и кровяную колбасу, мраморный сыр и яблоки в тесте. Но самым вкусным показался ему тайно похищенный ломоть холодной оленины.
Спать он улегся в укромной нише. Факел догорел, и Джек оставил гореть свечу, хотя она могла его выдать. Он пожалел что не захватил еще и огниво, и решил добыть его будущим вечером. Неплохо также будет приискать что-нибудь теплое.
Проснулся Джек озябшим и голодным. Слегка позавтракав, он снова принялся обследовать подземные ходы. Он не сомневался, что Баралис пользуется ими постоянно, — кое-где даже горели факелы, и от этих коридоров Джек держался подальше, не желая столкнуться с советником или с его наемниками.
Баралис счел, что пришла пора переговорить с Траффом наедине. Вожак наемников оказал ему скверную услугу, дав Джеку сбежать, и, если Трафф вправе ждать вознаграждения за хорошую работу, он должен отдавать себе отчет, что за плохую работу его ждет наказание.
Трафф велел своим людям выйти, и Баралис с удовлетворением подметил подобающий страх, написанный на их лицах. Сам вожак налил себе кружку эля — Баралис презирал людей, ищущих подкрепления в спиртном.
— Итак, Трафф, — с обманчивой мягкостью начал он, — есть какие-нибудь вести о нашем беглеце?
— Никаких. Если он все еще здесь, мы его найдем, а если выбрался наружу, далеко по такой погоде не уйдет. — Трафф хлебнул эля.
— Вы разочаровали меня. Я полагал, что десять взрослых мужчин способны устеречь одного мальчишку.
— Он захватил моего человека врасплох...
— Терпеть не могу оправданий, — оборвал Баралис, видя, что Траффу явно не по себе.
— С тех пор как я поступил к вам на службу, у меня убили двух человек, а третьего так изувечили, что и родная жена не узнает. — Трафф для храбрости снова приложился к элю. — И я, с вашего позволения, намерен убраться отсюда к чертовой матери.
— Не выйдет. — Трафф оторопел, обнаружив, что не может двинуться с места. Баралис же, оглядев комнату, взял нож с деревянной рукоятью и провел пальцами по лезвию. Клинок раскалился докрасна, и оторопь Траффа сменилась ужасом. Баралис поднес нож к лицу наемника, глядя, как тот морщится от жара. — Теперь, мой друг, — медовым голосом продолжил лорд, — ты, мне думается, понял, что со мной шутки плохи. — Он приблизил нож к самой коже Траффа. — Я мог бы очень чувствительно наказать тебя, но не стану — ведь мы оба знаем, что ты сейчас одумаешься. Ты собрался меня покинуть, но нет, мой друг, без моего согласия меня никто не покидает. Я верю, в будущем ты приложишь больше стараний. — Он легонько провел лезвием по щеке Траффа, оставив красный след на коже, и приложил раскаленный клинок к руке. Когда на ней образовалась черная метина, Баралис убрал нож и освободил Траффа. Тот повалился на стол и заскулил, проливая слезы от боли. — Ну вот, Трафф, надеюсь, теперь ты понял, как обстоит дело. — Баралис бросил нож в кувшин, и пиво зашипело. — Я ухожу, а ты позаботься о том, чтобы мальчик в ближайшие дни был найден. — Баралис задержался на пороге, посмотрев, как Трафф нянчит обожженную руку, и отправился в замок.
Проходя через подземелье, он заметил, что один из факелов пропал со стены, и подумал, что надо спросить об этом Кропа.
Придя к себе, Баралис растер руки — они разболелись от возни с ножом. От сырой погоды суставы у него пухли и деревенели, но Баралис не стал принимать снадобье, решив, что лучше потерпеть, чем лишиться ясности рассудка. Вместо этого он налил себе сбитня, приносившего ему некоторое облегчение.
Кроп вошел промокший — должно быть, со двора.
— Я ожидал тебя раньше. Девушка надежно заперта?
— Да, ваша милость.
— Ты не слишком привязывайся к ней, Кроп, — предостерег Баралис, чувствуя, что его слуга питает слабость к девушке. — Где это ты так промок?
— Я выходил наружу, хозяин, и узнал у конюхов, что лорд Мейбор уехал.
— Вот как, — заинтересовался Баралис. — И куда же направился лорд Мейбор?
— Сперва в Дувитт, а потом в свои восточные имения. Конюх сказал, там стряслось что-то неладное.
Баралис улыбнулся, довольный. Мейбор будет отсутствовать добрую пару недель — к тому времени истечет срок пари Баралиса с королевой, — а после Мейбор, даже если найдет свою дочь, ничего этим не достигнет. Кроп хотел уйти, но Баралис задержал его.
— Кроп, ты не брал факел из подземелья? — Тот ответил хозяину тупым взглядом. — Подумай хорошенько.
— Когда я беру там факел, хозяин, то всегда ставлю на его место новый.
— Ты уверен?
Кроп усердно закивал.
— Хорошо, можешь идти. — Баралис скривил рот в улыбке: итак, мальчишка где-то в замке.
Глава 19
Тавалиск прочел эдикт, лежащий у него на столе, обмакнул перо в чернила и поставил внизу
