Строительное управление СС Маутхаузен
Маутхаузен на Верхнем Дунае
На Ваше письмо от 9 июля 1941 г.
К р е м а ц и о н н ы е печи
В дополнение к нашему предыдущему письму пересылаем в соответствии с высказанным Вами пожеланием инструкцию по обслуживанию печей в трех экземплярах и просим поместить один из них на видном месте у печей. Два других Вы можете приложить к документации.
В кремационных двойных муфельных печах Топф, работающих на коксе, в течение примерно 10 часов может быть произведена кремация 30-35 трупов. Упомянутое число трупов может сжигаться ежедневно, не вызывая перегрузки печи. Не беда, если по условиям производства кремация будет производиться беспрерывно днем и ночью. Фактом является то, что огнеупорные детали сохраняются дольше, если в печи постоянно поддерживается одинаковая температура.
Надеемся, что вышеприведенные разъяснения окажутся Вам полезными, и позволим себе почтеннейше приветствовать Вас.
Хайль Гитлер!
По доверенности
'И. А. Топф и сыновья'
(подпись)
Советское информационное бюро
Утреннее сообщение 13 августа
В течение ночи на 13 августа на фронтах ничего существенного не произошло.
Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками наносила удары по мотомехчастям, пехоте противника и по его аэродромам.
Совершенно секретно.
Государственный Комитет Обороны
Постановление N ГКО-460сс от 11 августа 1941 года
Москва, Кремль.
О порядке ареста военнослужащих.
Установить следующий порядок ареста военнослужащих:
1. Красноармейцы и младший начсостав арестовываются по согласованию с военным прокурором дивизии.
2. Аресты лиц среднего начсостава производятся по согласованию с командованием дивизии и дивизионным прокурором.
3. Аресты лиц старшего начсостава производятся по согласованию с Военным советом армии (военного округа).
4. Порядок ареста лиц высшего начсостава остается прежний (с санкции НКО).
В случае крайней необходимости особые органы могут производить задержание лиц среднего и старшего начсостава, с последующим согласованием ареста с командованием и прокуратурой.
Председатель Государственного Комитета Обороны И.Сталин.
'Утро туманное, утро седое…' - строчка вертелась в голове, словно проигрыватель заклинило на одной канавке. Вертелась уже минут тридцать. За это время я, волоча на горбу немаленькую и ни разу не лёгкую мину, прополз уже половину расстояния до моста. Что-то в последнее время наглости у меня поубавилось - ещё неделю назад я бы, экономя силы, к мосту просто прошёл. А теперь вот ползу. Точнее - ползём. Правда, танкисты ползают хуже, чем танки. С пару минут понаблюдав, как Миша пытается перемещаться на брюхе, постоянно роняя то 'сидор' с барахлом, то винтовку, я в приказном порядке посадил его в кусты и велел наблюдать за подходами. Он смутился и пообещал, что обязательно научится хорошо ползать. Зря я, конечно, на него наехал. Ведь представить, что ему, заслуженному мехводу, в совершенстве освоившему и 'бэтэшку' и 'двадцать шестой' и, даже новейший Т-34, придётся как простой 'махре' ползать на брюхе, он не смог бы полгода назад и в страшном сне. Сплошное уважение к сверхсрочнику-профессионалу.
Ну, хватит лирики, до моста уже полсотни метров.
Прикорнув за чахлыми кустиками, я достал карманный бинокль.
'Так, судя по всему, немцы урок выучили, - мелькнула в голове мысль. - Ещё пару недель назад такой незначительный мостик охраняло хорошо если отделение, а то и вообще - поставили бы по часовому с каждой стороны'.
Сейчас же я насчитал девять человек. И это - только в бодрствующей смене! Даром, что до Минска отсюда двадцать камэ, а почти взвод на охрану отправили, причём, насколько я смог разглядеть в оптику, не тыловиков великовозрастных, а молодых зольдатиков, в самом соку. Что, с одной стороны, не может не радовать, а с другой - здесь и сейчас, лично мне, добавляет проблем. Радует, естественно тем, что они, молодые здоровые лбы не идут сейчас к Гомелю или Витебску, а сторожат эти самые 'три бревна, два кола' глубоко в тылу. Огорчает же то, что там, где тридцати- или сорокалетний вояка за наградами не рвётся - ему бы вздремнуть по холодку, а вот молодой и рьяный питомец гитлерюгенда спички в глаза вставит, но 'бандитского комиссара' высмотрит!
Но периметр забором или колючкой вы, господа нехорошие, обнести забыли, а туман сегодня плотненький…
… Хорошо, что мостик тут чахлый - полутора пудов тротила за глаза хватит, чтобы снести его на фиг. И будем надеяться, что тиканья простых деревенских ходиков, бдительные часовые не услышат. Зря, что ли, они в ватное одеяло завёрнуты? Собственно мина потому такая тяжёлая и получилась, что Бродяга хитростей всяких понавертел. Сработать она должна через строго определённый промежуток времени, но, если какой-нибудь шибко глазастый немец заметит наш 'подарок' и решит что-нибудь с ним сделать, то мне жаль того немца. Спец, конечно, разберётся, но мы надеялись, что такового поблизости не окажется.
Так, вроде всё тихо, никто в мою сторону не пялится, а потому поползу я себе вперёд, накидочкой маскировочной укрывшись.
Как там у Маршака было? 'Шаг - остановка, другой - остановка… по хрену мне, что у немца винтовка…'? Отставить неуместное стихоплётство! Так и здесь, только 'шаг' на 'ползок', ну, или на 'метр' заменить. Хотя метр вряд ли, полметра. Метр в минуту - хорошая скорость для такой ситуации, а я её превысил раза в два. 'Ага, перехватит тебя сейчас 'ГАИ для пластунов', тогда штрафом не отделаешься - мигом права на жизнь лишат!' - интонации у внутреннего голоса были стервозно-мерзкими, а я очень такие интонации не люблю, потому и заткнуть это 'второе я' получилось легко.
Тридцать семь минут прошло, и я уже под мостиком. Часовые на мосты устав нарушают - треплются о каком-то неизвестном мне Франце и вспоминают, как весело проводили время в Любеке. Не зря говорят, что часовой, несущий службу в соответствии с уставом - беда для диверсанта. Если бы они не болтали - был бы шанс, что они мою возню услышат, ведь эту дуру ворочать бесшумно сложновато. А так - река журчит, фрицы трындят, а я верёвочку через балочку перекинул, и знай себе 'бонбу' к опоре прикручиваю. Тьфу, сам не заметил, как в стиле героев 'Бумбараша' думать начал. Ничего, вот вылезу отсюда и заору во весь голос 'Ничего, ничего, ничего! Сабля пуля, штыки - всё одно!'… Уф, примотал. На часах - без двенадцати пять. Теперь цепочку аккуратно вниз, стрелку минутную отломить, часовую - на 'пять минут первого' поставить, стопор-предохранитель снять, шнурок, к одеялу пришитый, сквозь чеку пропустить… Можно и домой, жаль только название той пивной, что немцы нахваливали не запомнил! Что-то со львом и его хвостом связанное… Ну и хрен бы с ним, всё равно пиво в Германии пить будем. Не я - так другой, вон, Мишка Соколов, к примеру…
Иногда уйти от объекта сложнее, чем подобраться к нему, и в данном случае 'иногда' значит 'почти всегда'. Но не в этот раз. И спустя четверть часа я уже подползал к Мишкиной нычке.
С нашим танкистом всё было тип-топ и я, перевалив через бугорок, совсем уж было собрался, передохнув пяток минут, двинуть в обратный путь, как моё внимание привлекла армейская легковушка, остановившаяся у моста. Нет, машины по дороге ездили и до этого и весьма мне помогли, отвлекая своим
