Жогин мечтательно прищурился. — Знаете что? Давайте-ка напишем приказ.
— Верно, — сказал Шатров. — Мельникова отметить нужно. Я был у него на многих занятиях. Могу доложить...
— Не надо, — остановил его Жогин. — Вы уже, кажется, влюбились в него. А влюбленные всегда видят все в розовом свете.
Майор улыбнулся и сказал как можно мягче:
— Ведь Мельников не девушка, товарищ полковник, и я уже не кавалер. Да и разговор о приказе вы сами начали.
— Я говорю о действиях Мельникова на штурмовой полосе, — посуровел вдруг Жогин. — Об этом и надо писать. А впрочем... — Он поджал губы, задумался: «Зря я, пожалуй, затеваю с приказом. Приказ — все же документ. И после истории со стрельбами... Нет, приказа писать не следует», — решил полковник и снова повернулся к Шатрову:
— Давайте, майор, так сделаем. Сами соберите всех офицеров полка и пусть Мельников раза два проведет их через штурмовую полосу. А потом потребуем, чтобы подобные занятия провели во всех подразделениях.
— Понятно, — оказал Шатров, привычно наклонив голову.
Жогин повторил:
— Организуйте все сами, лично.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В один из субботних дней Жогин в хорошем настроении приехал домой обедать. Прямо с порога сообщил жене:
— Привет от генерала Ликова!
— А где он? — опросила Мария Семеновна.
— По телефону звонил.
— Чего это вдруг?
— Так, узнать, как живем. Другой, конечно, забыл бы давно, а этот помнит, интересуется. Приехать в полк обещает. Вот это человек!
Полковник снял шинель, китель и вошел в кухню помыть руки. Мария Семеновна хлопотала возле плиты.
Мыл руки неторопливо, поглядывая в окно на медленно падающие снежинки. Легким пухом покрывали они землю, деревья, крыши и низкие дощатые изгороди. Все вокруг становилось белым, ласковым, будто обновленным.
Возле дома, за изгородью, появилась женщина в зеленом пальто и пуховом платке. Заметив Жогина, она кивнула головой. Полковник поздоровался с ней.
— Кто это? — спросила Мария Семеновна, не отходя от плиты.
— Степшина Дуся.
— Ой, она мне нужна, — спохватилась Мария Семеновна и побежала к двери. Распахнув ее, крикнула:
— Дуся-я-я! Подожди минуту!
Вернулась, накинула телогрейку, платок и вышла на крыльцо.
— Ты почему на занятия не ходишь? Срываешь нам спевки.
— Нет настроения, — ответила Дуся, тяжело вздохнув.
Разговор женщин доносился в кухню, и Жогин невольно прислушивался к нему. Он знал, что жена Степшина раньше была самой активной хористкой, могла целыми днями не выходить из клуба. Даже частые ссоры с мужем не могли остудить ее страсти к выступлениям на сцене. И вдруг такое резкое изменение.
Медленно вытирая руки, Жогин вышел в маленькую прихожую, чтобы получше слышать разговор, который становился все громче.
— Ну почему, почему ты раскисла, — допытывалась Мария Семеновна. — С мужем не поладила, да?
Дуся долго молчала, потом ответила с сердцем:
— Не хочу говорить. Надоело. И спевки ваши тоже надоели. Пусть поет Мельников. У него талант особенный. А мы что — провинция... Мы...
Голос ее дрогнул, оборвался, и снова наступило молчание.
— Зря ты это говоришь мне, — тихо сказала Мария Семеновна. — И Мельников тут ни при чем.
— Конечно, теперь все в стороне. Подложили мужу под ноги камень, и никто не виноват.
— Глупости говоришь ты, Дуся, честное слово.
— Ах, Мария Семеновна!
В тишине послышались частые удаляющиеся шаги.
— А ты не злись, приходи завтра на спевку.
Ответа не последовало.
Мария Семеновна постояла еще немного на крыльце и, расстроенная, вошла в дом.
— Ну и гарнизон у тебя, — насмешливо бросил Жогин, вешая полотенце на гвоздик. — Очень красиво получается.
— А все из-за тебя, — со злостью выпалила Мария Семеновна. Полковник сурово посмотрел на нее и спросил:
— Как это понимать?
Он ожидал, что жена сейчас начнет разговор о Степшине, и уже приготовился отчитать ее за то, что вмешивается в дела службы. Но не пришлось. Мария Семеновна, раскрасневшись от волнения, сказала:
— Надоели всем твои указания: в одной песне любви много, в другой солдатского духу нет.
— Да при чем тут мои указания? — прервал ее Жогин. — Я ведь слышал, о чем разговор-то шел.
— А если слышал, зачем спрашиваешь?
— Не хочу, чтобы ты бегала за своими хористками, как девчонка.
— Кто же будет бегать?
— Есть начальник клуба для этого.
Мария Семеновна разочарованно махнула рукой:
— На вас надеяться...
— Прикажу — и соберет, — строго сказал Жогин.
Мария Семеновна вздохнула и пошла к столу...
Обедали вначале молча, искоса посматривая друг на друга. Потом Жогин не вытерпел, заговорил:
— Вообще некрасиво жене командира полка унижаться перед женами офицеров.
— Я не полковник, — резко бросила Мария Семеновна.
— Конечно, авторитет мужа тебя не волнует. Подрывать его ты мастерица.
— Новое дело, — вспыхнула Мария Семеновна, отложив ложку.
Спор продолжался до конца обеда. Перед уходом на службу Жогин твердо повторил:
— Начальнику клуба я прикажу, чтобы сам собирал твоих певиц.
Придя в штаб, он сразу же распорядился вызвать Сокольского. Тот явился быстро. Вбежал в кабинет командира запыхавшийся, стал докладывать и, как всегда, сбился в спешке.
— Нет, Сокольский, не военный вы человек, — пренебрежительно махнул рукой Жогин. — Простой
