— Спит.
— Да нет, дурак ты этакий, я спрашиваю, как у него дела.
— Спит он.
Мейбор начинал терять терпение. Очень громко, словно говоря с глухим, он сказал:
— Я хочу знать, есть ли улучшения в здоровье твоего хозяина.
— Он спит со вчерашнего утра.
Борк, ну и урод же этот парень! Рожа обвислая, словно пустой кошелек, глазки-бусинки близко посажены, бачки — точно метелки, а волосы в носу почему-то рыжие. Таких как он, надо душить в колыбели.
— Что стряслось с твоим хозяином во время боя? Отчего он лишился чувств?
Кроп пораздумал немного.
— Захворал он, ваша милость.
Столь же туп, сколь и уродлив. Незачем с ним дальше толковать. Притом он слишком хорошо вышколен, чтобы выдать какой-то секрет.
— Если твой хозяин проснется, скажи ему, что его в отличие от меня не пригласили на охоту в горную резиденцию герцога. Понял?
— Да.
— Повтори. — Мейбор выслушал пересказ Кропа. — Хорошо. Смотри же передай ему. — Он повернулся и пошел было прочь, когда ему в голову пришла одна мысль. — Это твоего хозяина рубашка? — Кроп кивнул, и Мейбор выхватил ее у него из рук. Растерявшийся Кроп не успел ему помешать. Мейбор торжествующе улыбнулся и ушел.
Он сунул рубашку за пазуху, обдумывая то, что услышал от Кропа. Если Баралис проспал целые сутки, то он, должно быть, в самом деле тяжко болен. Но, зная королевского советника, Мейбор не думал, что эта болезнь станет причиной его смерти. Баралис хоть и хилый, а живучий. Мейбор спрятал руки под плащом, идя через двор, где дул сырой северный ветер. Баралису надо как-то помочь в переселении на тот свет. Нельзя допускать, чтобы он и впредь рушил планы Мейбора и публично унижал его. Список долгов Баралиса все растет: тут и несколько покушений на жизнь Мейбора, и гибель его коня, и крушение его честолюбивых замыслов — и, наконец, пропажа его дочери. У Мейбора сжалось горло, и он замедлил шаг. Что сталось с Меллиандрой, его ненаглядной жемчужиной? Какой же он был дурак! Не надо было принуждать ее идти замуж за Кайлока. Она упряма и горда — в точности как он, ее отец, — и к делу следовало подойти совсем по-другому. Мейбор остановился у амбразуры, глядя на тихие серые воды Большого озера. Где она теперь? Далеко, должно быть, — она бежит все дальше и дальше, боясь его гнева. Трафф ее ищет, но Мейбору не слишком хочется, чтобы бывший наемник Баралиса нашел его дочь. Человек этот опасен, непредсказуем да к тому же убежден, что Меллиандра теперь принадлежит ему.
Как мог он, отец, обещать руку своей дочери наемнику? Мейбор тяжело привалился к сырой стене, осознав всю меру своей глупости. Это все из-за Баралиса: с тех пор как тот начал строить свои козни, Мейбору загорелось побить советника его же оружием. А теперь все вконец запуталось!
Самообвинение было для Мейбора новым и болезненным чувством. Он не привык копаться в себе, он привык действовать. Вот что: надо написать Кедраку и велеть ему разослать грамоты во все города и селения Четырех Королевств. Он назначит награду в пятьсот золотых за сведения о своей дочери. И не только это: он заявит публично, что прощает Меллиандре ее непослушание и обещает, если она вернется, принять ее с любовью в лоно семьи.
Мысли Мейбора лихорадочно метались. Он сегодня же отошлет письмо. Он твердо вознамерился вернуть свою дочь домой. Если она и не станет женой короля, в Брене полно богатых вельмож, которые рады будут взять ее за себя. Он явственно видел ее перед собой: ее темно-синие огненные глаза, ее белоснежную кожу. Она у него красавица, в этом нет сомнений. Счастье, что она пошла в него, а не в мать.
Мейбор едва сдерживал волнение. Быть может, через каких-нибудь несколько недель Меллиандра уже благополучно вернется в замок Харвелл. Он устремился вперед легким шагом, напевая веселую песенку, слова которой давно позабыл. Еще совсем рано: если он поторопится, то успеет написать и отослать письмо перед отъездом на охоту.
У самых своих покоев он услышал:
— Лорд Мейбор, могу ли я сказать вам несколько слов?
Это был лорд Кравин, который сидел с ним рядом на пиру в честь приезда.
— Разумеется. Пойдемте ко мне.
— Лучше будет, если вы немного пройдетесь со мной.
Многообещающее начало. Очевидно, не только в замке Харвелл стены имеют уши. Мейбор кивнул, взбудораженный внезапным падением в шелковые тенета интриги.
Кравин показывал дорогу — важный, с таким же, как у герцога, аристократическим носом. Его виски уже тронула седина, а волосы были коротко острижены. Они пришли в тихий, обсаженный деревьями двор, и лишь тогда Кравин заговорил:
— Герцог на несколько дней уезжает из города. Я слышал, вы едете с ним?
— И что же?
— Было бы лучше, если бы вы остались.
— Зачем?
— В отсутствие герцога мы могли бы свободно поговорить и обсудить наши общие интересы.
Перед Мейбором встала нелегкая задача: он любил охоту.
— А не могли бы мы поговорить по моем возвращении?
— Воля ваша. Но я не настолько глуп, чтобы говорить о чем-то, если опасаюсь, что мои слова могут достигнуть ушей герцога.
— Но отказаться от поездки теперь значило бы обидеть его светлость. — Мейбора соблазняла мысль о заговоре, но еще соблазнительнее было бы сблизиться с герцогом. Пара охотничьих подвигов — и они могли бы стать друзьями на всю жизнь.
— Герцог даже не заметит, что вас нет. Его внимание поглощено дичью, более хитрой, чем барс.
— Женщины? — с невольной тоской произнес Мейбор. Давненько уже не ласкал он круглый животик какой-нибудь сочной бабенки. Он не знал, как достать женщин в чужом городе. Все дворцовые служанки были либо стары, либо чересчур костлявы.
— Одна-единственная женщина. Говорят, последняя пассия герцога всколыхнула его угасший интерес. — Кравин прищурился. — А вы, лорд Мейбор, не желали бы утешиться подобным же образом?
— На свой аппетит я не жалуюсь.
— Я мог бы прислать несколько молодых особ в ваши покои нынче вечером.
Это качнуло чашу весов. Охота подождет. Ночь с женщиной куда притягательнее.
— Я передам герцогу мои сожаления — я чувствую признаки легкой лихорадки.
Кравин склонил голову:
— Я найду вас, когда придет время.
— До скорого свидания. — Мейбор вернул поклон и поспешил добавить: — Смотрите же, пришлите обещанное.
Ответив на это чрезвычайно прохладной улыбкой, Кравин вернулся во дворец.
Мейбор еще немного постоял во дворе, продуваемом резким, но не холодным ветром с озера. События принимают интересный оборот. Сейчас он вернется к себе, напишет сыну письмо касательно Меллиандры, вздремнет немного, чтобы восстановить силы, и начнет готовиться к веселой ночи. А интрига послужит приправой к веселью.
Придя к себе, Мейбор вспомнил, что за пазухой у него лежит рубаха Баралиса. Он широко улыбнулся: устроит он скоро каверзу своему неприятелю.
Несмотря на свою решимость встречать презрением все новые наряды, Мелли не могла не залюбоваться собой в зеркале. И цвет, и покрой, надо сознаться, пришлись ей весьма к лицу. Она всегда любила голубое, а подол платья украшала превосходная вышивка. Раковины и морские звезды плавали там среди шелковых волн. Это, должно быть, тулейская работа, а значит, и стоит недешево. Бэйлор не жалеет денег.
