— Не отягощай мою совесть, — произнес голос незнакомца. — Ты все равно не в состоянии есть.
Райф моргнул, не понимая, почему они оба живы.
— Ягодного чаю я тебе оставил. Даже спиртного туда подлил, вот оно как. — Незнакомец, появившись в поле зрения, поднес к огню рыцарский меч — посмотреть, нет ли на лезвии зазубрин. — Если пить хочешь, он вон там. Остается, конечно, вопрос, выпить тебе это зелье или натереть им свою шишку. Я бы на твоем месте высосал все до донышка и подыскал себе шапку. Бобровую такую, с хвостом.
У Райфа не было сил, чтобы говорить с ним. При свете костра незнакомец выглядел особенно жутко. В расщелине у него на лице густо лежала тень и щетинились черные волосы. Райф отвернулся, сделал над собой усилие и сел. За несколько часов, которые он пролежал на холодном камне, мускулы у него одеревенели, и левую голень свела судорога.
Незнакомца страдания Райфа явно не трогали, и он пальцем не пошевелил, чтобы помочь раненому. Не соизволил даже передать Райфу котелок с чаем, стоявший у него под рукой.
— Удар по голове — скверная штука. Бывает, что человек после такого резвится как ни в чем не бывало, а на другой день упадет да и окочурится.
Райф не нашел, что на это ответить. Содержимое его котомки валялось около костра. Стрелу Слышащего развернули, не сочли достойной внимания и кинули в кучу хвороста, но одеяло из тюленьих шкур носило следы недавнего пользования. У котомки незнакомца было разложено обширное собрание самого разного оружия, обернутого в ткань. Крепкая горная лошадка, привязанная к колышку, вбитому в скальную трещину, мирно хрустела овсом. Сумерки быстро сгущались, на небе загорались первые звезды. Окрепший к ночи ветер время от времени пролетал по руслу и тут же затихал. В стенках ложбины пламенели слои охры и розового мрамора.
— Ты что со мной сделал? — спросил Райф.
Незнакомец усмехнулся, показав неожиданно ровные зубы.
— А что дашь взамен, если я скажу? Впрочем, самая ценная твоя вещь уже у меня, и ничего путного больше не осталось. Плащ, конечно, я бы взял, только тебе сначала придется отмыть его от крови. — Продолжая разглядывать меч Райфа, он добавил: — Должен заметить, что с головешкой ты хорошо управлялся. С мечом из рук вон, а с дубиной хоть куда. Ты кто будешь-то? Последний отпрыск затерянного в лесах клана? Что ты не рыцарь, я и так вижу.
— А с чего ты взял, что я кланник?
— Нюхом чую, парень. Чую клановую кислятину. Смердит, как в аду, где я побывал мальчонкой.
— Выходит, ты тоже кланник?
Незнакомец вскинул бровь, и Райф на мгновение позабыл о его уродстве.
— Опять ты за свое. Спрашиваешь и хочешь получить ответ задаром. — Он повернул меч Райфа острием вниз и засунул в свою котомку. — У него имя есть?
— У меча? Нет.
— Вот и хорошо — значит, я сам его назову. — Он прищурился, задумчиво лаская пальцами рукоять. — Пожалуй, Перст будет для него подходящим именем.
Тошнота у Райфа стала проходить, и ее место тут же занял гнев.
— Ты так уверен, что он останется у тебя?
— Нет. Не слишком. Я видел, что ты сотворил с лосихой. Человек, способный на такое, способен и меч отобрать назад, когда захочет. Вся штука в том, когда и как это сделать.
Незнакомец сел, звякнув своими сборными доспехами, и напился из котелка, но Райфу его так и не передал.
— Ну что ж, — утеревшись, сказал он, — посмотрим, сумею ли я угадать историю твоей жизни. Судя по плащу, ты орлиец, хотя, с другой стороны, вполне мог этого орлийца убить и ограбить. Мечом ты, как мы сегодня убедились, владеть не умеешь, топора при тебе нет, пальцы в мозолях — отсюда я заключаю, что ты лучник. — Он, видимо, ждал подтверждения, но нисколько не смутился, когда Райф только нахмурился в ответ. — Итак, ты лучник. И вид у тебя, уж извини, изрядно запущенный. Под этой грязью и щетиной ты очень даже ничего, но клановые тетушки давненько о тебе не заботились, так ведь?
— На себя бы посмотрел.
— На себя? — Незнакомец приложил руку к груди. — Так я, по-твоему, нехорош? Что-то мои приворотные чары нынче не действуют. Надо же! А ведь чертова ведьма уверяла, что все девки в кланах мои будут. А может, не девки, а парни? Запамятовал.
— Ради нас обоих надеюсь, что это девки.
Незнакомец расхохотался, запрокинув голову, и Райф увидел у него на шее такие же бугры, как и на лице, а под ухом торчало что-то белое и матовое, вроде зуба. Увидев, как передернуло Райфа, незнакомец перестал смеяться.
— Вот и видно, что ты кланник. У вас ведь там все красавцы, как на подбор — да не допустят боги, чтобы в вашей среде родился такой, как я. Должно быть, с моей матерью переспал злобный тролль — никто из мужчин клана, ясное дело, моим отцом быть не мог.
Райф повесил голову. Все шло не так, как надо. Этот человек должен был сейчас лежать мертвым, а не укорять его.
— Извини.
— Не извиняйся. Этот мир суров, и я ни разу за всю жизнь не видел, чтобы он поступал честно. В нем только и есть надежного, что смерть: каждый из нас в конце концов получит свою долю. Мне еще повезло, что я выжил, повезло, что моя гнусная рожа вызывала у матушки не только отвращение, но и чувство вины. Это ее чувство меня и спасло. Отец хотел оставить меня на скале, на поживу стервятникам, но матушка не позволила. Она и сама хотела того же, не будем обманываться. Хотела, чтобы молоко у нее поскорее высохло, чтобы родить другого ребенка и забыть, что первый вообще жил на свете. Но когда дошло до дела, у нее не хватило духу. Не решилась она взять такой грех на свою совесть. Она бы только порадовалась, если б отец утащил меня потихоньку и убил, но он хотел, чтобы и она приложила к этому руку. А она не смогла. Отправила меня в лес, в приемыши, и попал я из одного ада в другой.
Пока он говорил, стало совсем темно, и свет шел только от костра. Крупицы соли от недавней стряпни вспыхивали в пламени зелеными искрами.
— Из какого же ты клана? — спросил Райф.
— Опять? Никаких вопросов.
— Может, поменяемся? Твое имя в обмен на мое?
Незнакомец поразмыслил. Он был не так стар, как подумал сначала Райф, и в очертаниях его челюсти чудилось что-то знакомое, но Райф так и не вспомнил что.
— Ты первый, — сказал наконец незнакомец. — Родового прозвища не надо — только имя, данное тебе при рождении. Если оно мне понравится, я назову тебе свое.
— Райф.
Незнакомец пожевал губами, словно пробуя имя на вкус.
— Ну что ж. Имя короткое, довольно звучное и незатейливое. Годится.
Райфу почему-то стало приятно. Никто еще не высказывал своего мнения о его имени — ни хорошего, ни плохого.
— Теперь мой черед. Я Мертворожденный. — Он умолк, ожидая, что ответит Райф. Райф сказал, как и думал, что имя хорошее, и вид у Мертворожденного сделался грозный. — Хорошее для такого чудовища, как я?
— Нет. Оно сильное. И забыть его трудно.
Мертворожденный обдумал это и кивнул.
— Ладно.
Райф протянул руку, и Мертворожденный пожал ее.
— Чай-то допьешь, что ли? — Райф кивнул, и Мертворожденный, поблескивая бычьими рогами у себя на предплечьях, подал ему котелок. — Пей. Насчет ударов по голове я правду сказал — может, ты завтра помрешь.
Райф приложился к котелку. Напиток из-за водки, которую налил туда Мертворожденный, мало напоминал чай и обжигал горло.
Мертворожденный, одобрительно наблюдавший за Райфом, потянулся к куче хвороста. Райф, увидев,
