— Черт, — шепотом выругалась она. Было слишком темно, чтобы увидеть, есть ли кровь.
Но она давно приучила себя терпеть боль куда более серьезную. Привстав на цыпочки, Мелли высунулась из окна. От холода защипало глаза, и все лежащее внизу показалось ей какой-то черной ямой. Но потом, сморгнув слезы, она стала различать свет, проникающий сквозь ставни, полоски белого снега на крышах, мокрый мощеный двор. Мелли высунулась чуть подальше и увидела, что под окном нет ни карниза, ни выступов, ни кровли.
Горькое разочарование охватило ее. Здесь очень высоко, выше, чем она думала, и убежать невозможно. Можно, конечно, прыгнуть — но даже теперь, после роковых посулов Баралиса все еще звучащих в ее ушах, она не собиралась кончать с собой! Это недостойно дочери Мейбора.
Но она так надеялась на удачу — хотя бы на крохотную дольку знаменитого отцовского счастья. Что ж, нет так нет. Мелли посмотрела напоследок в открывшуюся под ней пропасть и слезла с сундука. Может быть, оно и к лучшему: если отец еще жив и замерзает где-то в горах, вся его удача нужна ему самому. Мелли не сетует на него за это.
Она не стала возвращать сундук на место. Не все ли равно? Завтра к ней придет Кайлок, и все на свете потеряет свой смысл.
Тьма под дворцом была полна звуков. Капала вода, бегали крысы, скрипело дерево и посвистывали сквозняки. При погашенных фонарях невозможно было разглядеть что-либо, кроме случайных бликов на мокрых стенах да белков чьих-то глаз.
Время и расстояние здесь тоже не поддавались расчетам. Джек чувствовал только, что он промок и продрог до мозга костей. Сердце у него колотилось, хотя он перестал бежать давным-давно, как ему казалось, а желудок сжался в тугой комок.
— Осторожно, впереди подпорка, — прошептал Хват.
Вел теперь он, и Джек только диву давался, как мальчишка умудряется находить дорогу в темноте. Когда все благополучно обошли деревянную опору и вышли из воды, в которой брели по колено, Хват остановился и объявил:
— Теперь уж скоро. Тот коридор, что налево, выходит в подвал, где хранятся съестные припасы. Вряд ли там есть кто-нибудь в это время ночи, однако всякое бывает.
— Герво, держи лук наготове, — сказал Крейн. — Если увидим свет, прижимаемся к стене.
— Как пройти отсюда к покоям вельмож? — тихо и торопливо спросил Таул.
— Я проведу вас, — ответил Хват.
— Нет. Ты дальше не пойдешь. Ступай назад и жди Андриса.
— Но…
— Никаких «но». Проводишь Андриса до этого места — и убирайся отсюда как можно скорее. Чтобы ты, когда я вернусь, сидел в убежище — ясно?
Невидимый в темноте Хват ответил недовольным бурчанием.
— Давай-ка объясни, как пройти, — миролюбиво сказал Таул.
Последовало долгое молчание, затем Хват неохотно стал объяснять дорогу. Джек не слушал: он был слишком взвинчен, чтобы запомнить что-либо. Он мог думать только о Кайлоке. Джек был уверен, что чувствует его. Присутствие Кайлока заставляло кровь приливать к телу горячей, дурманящей волной. Сердце говорило Джеку, что Баралис не в счет: кровь отзывалась только на Кайлока.
Джек не заметил даже, как Хват умолк, и чья-то рука, легшая на плечо, заставила его подскочить.
— Джек, ты чего? — Это был Таул. — Пошли, надо двигаться дальше.
— Хват…
— Бывай, Джек. Удачи тебе и все такое. Увидимся в убежище. — Голос Хвата уже затихал вдали.
Джек хотел сказать ему что-то — поблагодарить, напомнить, чтобы был осторожнее, — но не нашел слов.
— Оружие вон, — скомандовал Крейн, как только Хвата не стало слышно. — Герво, ступай вперед, а ты, Джек, иди так, чтобы он тебя прикрывал.
Джек обнажил меч, благодарный за то, что впереди пойдет Герво: иначе все бы поняли, что он, Джек, не слыхал ни слова из сказанного Хватом.
В конце коридора показался тусклый свет, который становился все ярче. Из тьмы проступил сводчатый потолок, показались высоко нагроможденные ряды бочек, ведущие куда-то резные арки и ступени, восходящие к источнику света.
Слева послышался легкий шум и шевельнулась какая-то тень. Герво поднял лук и выстрелил. Послышался прерывистый вздох и грохот упавшего тела. Герво наложил на лук новую стрелу, но стрелять больше не стал.
Таул бросился вперед с мечом в руке, и тут же из мрака послышался его голос:
— Убит. Похоже, это слуга.
— Теперь, должно быть, около двух часов пополуночи, — заметил Крейн, посмотрев на Герво.
— Если это и слуга, — кивнул тот, — то дело с ним явно нечисто. Добрые люди в этот час должны спать.
— Иди-ка, Джек, подсоби мне с телом, — позвал Таул. Джек, привыкший наконец к тусклому свету, разглядел Таула, сидящего на корточках около человека со стрелой в животе. Вместе они оттащили труп за пивные бочки. Из раны на пол тонкой струйкой стекала кровь, но с этим они уж ничего не могли поделать.
Когда они двигали бочки, чтобы спрятать тело, Таул задел рукой за щеку Джека.
— Так я и думал. Ты весь горишь. В чем дело?
Как объяснить Таулу, что это присутствие Кайлока заставляет кровь приливать к коже?
— Ничего, все в порядке. Я не болен, просто волнуюсь.
Таул схватил Джека за плечи, посмотрел ему в лицо и немного погодя сказал:
— Будь осторожен.
— Эй вы, поживее там, — прошипел Крейн.
Джек мысленно поблагодарил его за это: беспокойство Таула передавалось и ему.
Им стоило труда найти дверь, ведущую в тайные переходы дворца. Она помещалась в глубине темной ниши и походила скорее на деревянную панель. Вход был очень узок, и пришлось протискиваться в него боком. Внутри коридор был немногим шире. Крейн зажег фонарь и передал его вперед. В тесном пространстве фитиль немилосердно чадил, и Джек держал фонарь на вытянутой руке, чтобы не кашлять.
— Эти ходы нарочно построены так, чтобы их не было видно снаружи, — заметил Крейн. — Они такие узкие, что всякий подумает, будто перед ним просто толстая стена. — Он подождал, пока Таул закроет за ними дверь. — Ну, двинулись.
Дорогу Джеку перебежала крыса, и он едва не выронил фонарь.
— Тихо, парень.
Джек продвигался по стене, сворачивая куда надо по указаниям Крейна. Пальцы натыкались то на мягкий мох, то на паутину, то на холодные струйки воды. Воздух был спертый и заставлял легкие усиленно работать. Коридор привел их к лестнице, круто ведущей вверх. Сердце Джека тяжело билось, когда он поднимался по ней, — в лад с Ларном, как и всегда эти два последних месяца. Но если прежде это пугало его, то теперь успокаивало. Казалось, что знакомый ритм хранит его от всех бед.
— Наверху сразу направо, — предупредил Крейн, уже смекнувший, что Джек дороги не знает.
Джек свернул направо и поднялся по другой лестнице, которая кончалась у деревянной панели. От легкого нажатия панель отворилась наружу, и лица Джека коснулся тяжелый парчовый занавес. С той стороны панель была облицована кирпичом и сливалась со стеной.
Джек откинул занавес и очутился лицом к лицу с часовым. Не раздумывая, Джек сунул фонарь ему под нос — тот вскинул руки, защищая лицо, и Джек мигом вспорол ему живот. Потом выдернул меч и отступил, дав телу упасть. Из раны бурно хлынула кровь.
Крейн протиснулся мимо Джека и глянул в обе стороны вдоль коридора.
— Часовые всегда ходят парами. Герво, прикрой нас, пока мы затащим тело в потайной ход.
