Богиню, потом на Кристофера, на клетку и на всеобщий беспорядок в холле.
— Я надеялась, что это более респектабельное заведение,— сказала женщина глубоким мелодичным голосом и сдвинула маску с лица. Посмотрев на это лицо, Кристофер почувствовал себя круглым идиотом в тигровой шкуре с навешенными на нее побрякушками.
— Матушка Праудфут! — воскликнула Богиня.
— Я давно пытаюсь прорваться сквозь эту пентаграмму, дитя мое, — раздраженно проговорила матушка Праудфут. — Тебе следовало со мной посоветоваться, прежде чем принимать столь важное решение. Ты ведь знала, что я непременно изменила бы для тебя правила, если бы могла. — И, повернувшись к Габриэлю, добавила:— Вы выглядите достаточно солидно. Это вы тот самый главный волшебник Двенадцатого А, де Витт?
— К вашим услугам, мадам. Простите нам этот временный беспорядок. У нас были неприятности, а вообще мы вполне достойные и уважаемые представители своего народа.
— Я так и думала, — ответила матушка. — Не могли бы вы позаботиться об этой Дочери Ашет? Я была бы вам весьма благодарна, если бы вы помогли мне, потому что я должна сообщить о ее смерти.
— В каком смысле — позаботиться? — осторожно спросил Габриэль.
— Отправить ее учиться в хорошую школу, и, более того, — стать ее официальным опекуном, — сказала Праудфут и величественно сошла с пьедестала. Ростом она оказалась с Габриэля. И вообще чем-то они были похожи: оба худощавые и строгие. — Эта девочка была моей любимицей, — объяснила матушка. — Я всегда стараюсь спасти их, когда они становятся взрослыми, но почти все они так глупы, что я не сильно переживаю, если это мне не удается. Но как только я поняла, что эта девочка не чета остальным, я начала делать для нее отчисления из фонда... Храма. Думаю, мне хватит средств, чтобы устроить ее судьбу.
Она отбросила шлейф платья, и пьедестал оказался небольшим сундучком. Матушка широким жестом откинула крышку, и Кристофер увидел великое множество мутных полупрозрачных камешков, похожих на дорожный гравий. Однако Габриэль взирал на них с благоговейным трепетом. Такрой и Флавиан беззвучно переговаривались, многозначительно стреляя глазами в сторону сундука. Кристоферу послышалось слово
— Хватило бы и половины, — почтительно ответил Габриэль.
— Видите ли, я желала бы, чтобы после вашей частной английской школы девочка закончила бы высшую швейцарскую школу, — пояснила матушка. — Я изучила ваш мир и не хочу, чтобы девочка в чем- либо нуждалась. Вы поможете мне? Я в свою очередь прослежу, чтобы служители Ашет удовлетворили любую вашу просьбу.
Габриэль перевел взгляд с матушки Праудфут на Богиню. Он колебался. Посмотрел на Кристофера и наконец сказал:
— Очень хорошо.
Богиня выпрыгнула из-за Габриэля, обняла его и бросилась к матушке, которую тоже обняла.
— Я так вас люблю, матушка! — воскликнула девочка, уткнувшись в серебряные складки платья.
Матушка Праудфут всхлипнула и крепко обняла Богиню. Потом посмотрела на Габриэля:
— Вот еще что. Дело в том, что Ашет всегда требует какую-нибудь жизнь за каждую Живую Ашет.
Кристофер вздохнул. Похоже, во всех Безделках всем от него только и нужны были жизни. Теперь у него осталась лишь одна — в сейфе замка.
— Ашет не очень разборчива, — сказала матушка Праудфут, прежде чем Габриэль успел открыть рот. — Обычно я подсовываю ей жизнь какой-нибудь кошки из Храма. — И ткнула серебряным копьем в тот угол, где Трогмортен ходил вокруг клетки и шипел, как кипящий чайник.
— У этого старого рыжего разбойника еще три жизни. Возьму одну.
Шипение прекратилось. Трогмортен показал, что он думает по поводу такого предложения, пулей метнувшись вверх по лестнице.
— Неважно, — сказал Габриэль. — Так уж получилось, что у меня есть одна запасная жизнь.
Он вытянул свое прозрачное подобие из свалки ломаных библиотечных стульев. Потом повесил его на острие копья матушки.
— Такая подойдет?
— Без сомнений. Спасибо.
Матушка поцеловала Богиню и величественно удалилась в пентаграмму. Богиня закрыла сундучок и уселась на него.
— Школа! — расплылась девочка в блаженной улыбке. — Рисовые пудинги, старосты, спальни, полуночные пиршества, игры... — Внезапно ее лицо сделалось озабоченным. — Но, если честно, сэр де Витт, думаю, мне лучше остаться в замке. Ведь я причинила Кристоферу столько неприятностей, а он так... так одинок здесь.
— Будто я не понимаю, — ответил Габриэль. — Я уже почти договорился с Министерством о том, чтобы перевести сюда десяток-другой юных волшебников на обучение. Пока я могу нанимать их только в прислугу, как нашего Джейсона — в помощники садовника. Но скоро все изменится. Поэтому не вижу причин не пускать вас в школу...
— Но они есть! — Богиня покраснела, в глазах стояли слезы. — Я должна откровенно во всем признаться, так все поступали в книжках про Милли. Я
— И где же она? — ошарашенно спросил Кристофер.
— Там, в стене, — всхлипнула девочка. — Я запихнула ее поглубже, чтобы никто не догадался. Но с тех пор я чувствую себя ужасной дрянью. Я изо всех сил старалась помочь и искупить свою вину, но сделала так мало, что, думаю, меня нужно наказать.
— В этом нет никакой необходимости, — возразил Габриэль. — Мы знаем, где находится эта жизнь, и пошлем за ней Мордикея. Успокойтесь, юная леди. Вам придется пойти в школу, иначе куда нам девать все эти бриллианты?! Считайте, что это ваше наказание. А на каникулы можете приезжать и жить в замке с юными волшебниками.
Блаженная улыбка вернулась и слезы тут же высохли.
Вот, собственно, и все. Да, вот еще: вскоре после Нового года Кристофер получил из Японии письмо.
1
Соверен — золотая монета в 1 фунт стерлингов (чеканилась в 1971 г.).
2
Пятиугольник, на сторонах которого построены правильные треугольники, тем самым он похож на