следующий сон. Может, просто уволить всех скопом? А вдруг это обидит Мелвилла?
— Мелвилл, — волнуясь, спросила она, — вам нравится быть негодяем?
— Как пожелаешь, дорогая, — ответил Мелвилл, — однако, вынужден признаться, иногда мне хотелось быть… как бы так выразиться… не совсем законченным мерзавцем. В общем, незаконченным мерзавцем, фигурой несколько более сложной…
Это было непросто.
— Я попробую, — подумав, сказала Кэрол. — Только тогда мне придется на какое-то время перестать видеть сны и потратить его… на то, чтобы по-новому посмотреть на людей… Вы подождете? На это может уйти больше года…
— Разумеется, — улыбнулся Мелвилл. — Позови, когда понадоблюсь. — И он склонился перед ней и поцеловал ей руку в своей утонченной, самой что ни на есть злодейской манере…
…И Кэрол снова обнаружила, что сидит в шезлонге. Однако на этот раз она терла глаза, а на террасе никого не было, кроме Крестоманси, — держа в руках сломанный шезлонг, он говорил, кажется по- итальянски, с тощеньким маленьким мальчиком. Мальчик, по всей видимости, поднялся на террасу из бассейна. На нем были купальные панталоны, с которых капало на плитку.
— Ой! — воскликнула Кэрол. — Так мне все это и правда только приснилось! — Она обнаружила, что во сне уронила зонтик, и нагнулась его поднять. Кажется, на него наступили. А на платье у Кэрол оказался длинный потек помадки. Тут Кэрол, конечно, проверила, на месте ли брошка, кулончик и браслеты. Их не было. Брошку так и вообще вырвали с мясом. Кэрол перевела взгляд на балюстраду — там стояла небольшая закопченная сковородка.
Кэрол вскочила и бросилась к балюстраде, надеясь, что увидит, как Мелвилл спускается с террасы. На ступенях никого не было. Зато она как раз заметила кеб Бимбо, который теперь стоял в конце улицы в окружении жандармов. Бимбо в нем не было. Наверное, он проделал фокус с исчезновением, который она изобрела для сна «Горбун из Монте-Кристо».
Тысячеликая труппа выходила из моря на пляж и укладывалась позагорать или учтиво просила у прочих отдыхающих мячик поиграть. Теперь Кэрол едва ли могла отличить своих актеров от обычных туристов. На площадке для гольфа какой-то человек в красном блейзере выстроил вновь прибывших в шеренгу и учил их делать первый удар. Тогда Кэрол посмотрела в сторону казино, но там не было ни следа Пола, Марты или Фрэнсиса. Из переполненных кафе на площади, однако, доносилось пение — уверенное, слаженное, потому что в тысячеликой труппе, само собой, было несколько хоров. Кэрол обернулась и с упреком посмотрела на Крестоманси.
Крестоманси прервал беседу по-итальянски, взял маленького мальчика за костлявое плечо и подвел к Кэрол.
— Наш Тонино — довольно необычный маг, — сказал он. — Он усиливает магию других людей. Когда я обнаружил направление, в котором вы мыслите, то решил попросить его помочь нам, несколько подкрепив ваше решение. Я подозревал, что вы придете к такому выводу. Именно поэтому мне не хотелось допускать сюда газетчиков. Не хотите ли искупаться? Не сомневаюсь, Дженет с радостью одолжит вам купальный костюм и, вероятно, чистое платье.
— Спасибо… да, конечно… но… — начала Кэрол, и тут маленький мальчик показал на что-то у нее за спиной.
— Я говорю по-английски, — сообщил он. — Вы уронили бумажку.
Кэрол поспешно обернулась и подхватила ее. На ней красивым почерком с наклоном было написано:
— Ничего себе! — воскликнула Кэрол. — Ну и ну! Что же я скажу мистеру Хитри? И как мне все объяснить мамочке?!
— С Хитри я поговорю сам, — успокоил ее Крестоманси, — но ваша мама — это целиком и полностью ваши трудности, хотя ваш отец, вернувшись из кази… гм… с рыбалки… непременно вас поддержит.
Папа действительно поддержал Кэрол несколько часов спустя, да и с мамочкой оказалось куда проще, чем обычно, поскольку ее страшно смутило, что она приняла жену Крестоманси за служанку. Однако к этому времени Кэрол больше всего хотела рассказать папе о том, что ее шестнадцать раз сталкивали с трамплина и что теперь она может проплыть целых два гребка — ну, почти.
ТИРСКИЙ МУДРЕЦ
Жил-был мир под названием Тира, в котором небесная иерархия была организована просто лучше некуда. Ее механизм был отлажен настолько точно, что всякий бог и: всякая богиня досконально знали свои обязанности, полагающиеся им молитвы, точное расписание работы, однозначно определенный характер и неоспоримое место над и под другими богами.
Такого порядка придерживались все — и сам Зенд Вседержитель, царь богов, и все боги, божества, божки, привидения и знамения божественной воли вплоть до самой что ни на есть нематериальной нимфы. Даже невидимым драконам, которые жили в реках, полагались свои невидимые демаркационные линии. Вселенная работала как часы. Человечество, конечно, все время норовило нарушить распорядок, но боги все улаживали. Так было на протяжении тысячелетий.
Поэтому когда посреди ежегодного Фестиваля Воды, на котором полагалось присутствовать исключительно водяным божествам, Зенд Всемогущий наткнулся взглядом на Империона, бога солнца, который мчался к нему через анфиладу небесных покоев, стало очевидно, что сама природа вещей дала трещину.
— Вон! — возмутился Зенд.
Но Империей по-прежнему несся вперед, отчего приглашенные водяные божества шипели и испарялись, и на гребне волны жара и теплой воды подкатился к подножию трона Зенда.
— Отец! — воззвал Империей.
Высшие божества вроде Империона имели привилегию называть Зенда Отцом. Зенд не помнил, действительно ли он отец Империона. Происхождение богов было совсем не так регламентировано, как их нынешнее существование. Но Зенд знал, что Империон, чьим бы сыном он ни был, грубо попрал все правила.
— Ниц! — сурово велел Зенд.
Империон не послушался и этого приказа. Может, и к лучшему, потому что небесный пол был весь мокрый и от него и так уже вовсю валил пар. Империон не сводил с Зенда пламенного взора.
— Отец! Родился Мудрец-Ниспровергатель!
Зенд вздрогнул под покрывалом горячих клубящихся облаков и попытался смирить свои чувства.
— В священных книгах сказано, — объявил он, — что родится некий Мудрец, который подвергнет все сомнению. Его вопросы низвергнут небесный порядок, и боги погрязнут в анархии. Сказано также…
Тут Зенд понял, что Империон заставил и его самого тоже нарушить все правила. Протокол предполагал, что Зенд призовет бога пророчеств и велит ему справиться с Книгой Небес. Тогда Зенда осенило, что Империон и есть бог пророчеств. Это входило в выверенный перечень его обязанностей. Зенд напустился на Империона:
— А зачем, собственно, ты сюда явился и сообщил это мне?! Ты же бог пророчеств! Иди и посмотри в Книгу Небес!
— Я уже посмотрел, Отец, — ответил Империон. — И обнаружил, что при самом воцарении богов я предсказал появление Мудреца-Ниспровергателя. Сказано, что Мудрец родится и я об этом ничего не узнаю.
— Но тогда как так вышло, — подловил его Зенд, заработав очко, — что ты сообщаешь мне, будто он родился?
— Сам факт, — сказал Империон, — что я посмел прийти сюда и прервать Фестиваль Воды, показывает, что Мудрец родился. Наше Низвержение уже началось, это очевидно!
Водяные божества разом оцепенели. Они жались по дальним углам покоев, стараясь держаться подальше от Империона, но им было все слышно. Зенд попытался собраться с мыслями. Пар от Империона и
