в Северном море. Страшный враг был в наших руках.
Как разведывательный отдел топил подводные лодки
Полковник Р. X. Вильямс послал из Шомона капитана Хьюббарда с его драгоценной добычей в Лондон, причем большую часть пути его охранял начальник английской разведки бригадный генерал Мак- Дональд. Адмирала Симса как раз не было в Лондоне, но его адъютант, который был в это время болен, встал с постели и отвез драгоценный документ в 40-ю комнату. Для германских подводных лодок началась ужасная неделя. Повинуясь приказаниям, которые они получали по своему же собственному коду, но исходившим от союзников, они всплыли в гуще неприятельских эскадренных миноносцев. Если они не гибли, то подвергались преследованиям и были лишены возможности топить коммерческие суда. Еще до того как немцы обнаружили истину и изменили код, Ллойд Джордж заявил, что с самого начала подводной войны никогда так мало английских судов не было потоплено минами. Он мог бы еще прибавить, что никогда не было потоплено так много германских подводных лодок.
Опять-таки благодаря 40-й комнате перед сражением у Доггер-Банк адмиралтейству удалось послать адмиралам Джеллико и Битти сообщение, начинавшееся так: «4 германских броненосца, 6 легких броненосцев и 22 контрминоносца выйдут сегодня вечером в море для разведывательной экспедиции В направлении Доггер-Банк. Вернутся, вероятно, завтра вечером». Затем следовал приказ атаковать германский флот.
Долгое время было неизвестно, что одной из причин, по которым русские проиграли сражение на Мазурских озерах и многие другие сражения до 1915 г., было перехватывание немцами в течение первых месяцев войны русских радиотелеграфных сообщений. Таким образом, немцы более или менее точно знали, куда придется каждый удар противника, и им были известны задачи каждой его дивизии, словно они присутствовали на всех русских военных советах. Французский офицер генерального штаба, прикомандированный к царской армии, положил много труда, чтобы убедить русское командование в необходимости очень часто менять шифры в условиях современной войны.
Когда Америка вступила в войну, она была почти так же мало сведуща в этих вопросах, как русские в 1914 г. Полковник Паркер Хитт и майор Фрэнк Мурман были единственными офицерами-специалистами в этой отрасли. Под руководством генерала Черчилля полковник Джордж Фабиан сформировал в Соединенных Штатах специальную роту радистов для подготовки кадров наших подслушивающих станций во Франции. Понадобилось семь месяцев для составления первого американского кода, и он был скоро отменен, так как, если бы он попал в руки немцев, опасность была бы слишком велика.
Позже немцам удалось завладеть одним из американских кодов. Вопреки строгому приказанию, один командир полка рискнул отправиться на передовые линии с экземпляром этой книги в кармане. Немцы выбрали именно этот день для организации налета на траншеи и захватили командира полка вместе с книгой. К счастью, кто-то знал, что эта книга была у майора в кармане. Тотчас же позвонили по телефону в главную квартиру, и все американские дивизии получили приказ немедленно переменить код.
Один и тот же код находился в действии не больше трех недель. Кончалось тем, что противник всегда его расшифровывал. Мы беспрерывно проверяли путем передачи ложных сведений, не расшифрован ли наш код. Хорошим средством проверки была передача по радио приказа о наступлении на таком участке фронта, с которого мы уже увели все войска. Если немцы тотчас же открывали по этому участку заградительный огонь, нам оставалось только переменить код.
Благодаря одному американскому специалисту, расшифровавшему германские радио, союзники одновременно с немцами узнали о предстоявшей эвакуации Румынии генералом Макензеном. В этом сообщении, переданном по радио, настоятельно рекомендовалось немедленно вывести германскую оккупационную армию из Румынии и направить ее в Верхнюю Силезию через Венгрию. Таким образом, было обнаружено ненадежное положение этой армии. Немедленно уведомленное румынское правительство возобновило военные действия против Германии.
Германские посты подслушивания вначале успешно действовали против американцев, позволявших себе слишком свободно разговаривать. Во время сражения на Маасе в Аргоннах американцы перехватили германское донесение, которое довольно точно передавало боевое расписание союзников и указывало, что для определения, на основании сообщений по радио, местонахождения одной из американских дивизий понадобилась целая неделя; этот срок германское донесение считало слишком долгам.
Генерал кончает ужин
Когда война уже близилась к концу, бригадный генерал Дж. С. Ри, командовавший в то время 2-й дивизией, расквартировал свой штаб на ферме, недавно эвакуированной германским командованием. Оставляя ферму, немецкий генерал обещал владельцу не подвергать ферму артиллерийскому обстрелу. Генерал Ри сел за стол, чтобы поужинать с семьей фермера. Почти тотчас же послышался свист снарядов, задрожали стены. Ужин пришлось кончать в подвале. Вдруг появился сержант, в ведении которого находилось радио. Он был бледен и взволнован.
— Генерал, — сказал он, — во время моего отсутствия капрал, мой помощник, послал клером сообщение, в котором было точно указано, где проходила ночью линия фронта, и была названа ферма, где расположился ваш командный пункт.
— Немедленно передайте следующее новое сообщение, — сказал генерал сержанту, — и тоже клером.
И он продиктовал поправку в указании линии фронта и сообщил, что штаб генерала Ри переехал в другую ферму, находящуюся на расстоянии 200 м от первой. Вскоре неприятельские снаряды изменили свое направление, началась бомбардировка другой фермы к величайшему неудовольствию прибывших туда офицеров, не предупрежденных об этой хитрости.
Благодаря перехваченному радио был пойман один из крупных шпионов в Соединенных Штатах. По радио передавалось сообщение германского посольства в Мексике, указывавшее некоему Пабло Ваберскому, который должен был перейти границу Техаса, какие военные заводы надо было взорвать в Америке. Впоследствии у Пабло было много досуга для размышлений о легкомыслии дипломатов, на жаловании у которых он состоял.
Разведывательный отдел перехватывал не только радиотелеграфные сообщения, но и сообщения по радиотелефону.
Он подслушивал разговоры по телефону одной германской траншеи с другой и быстро распознавал голоса тех, кто эти разговоры вел. Новый голос означал смену одной части другою. Когда одна из лучших германских дивизий — 10-я — прибыла на линию фронта перед сражением у Сен-Мийеля, наши подслушиватели тотчас же заметили новые голоса, и разведывательный отдел получил дополнительное доказательство относительно намерений противника.
Все бесполезные разговоры по телефону в траншеях были строго запрещены, особенно всякое упоминание передвижений войск, смен одной части другою, планов, частей, имен, словом, всего того, что могло послужить к осведомлению противника.
На всякий случай говорить надо было всегда шифром, и каждый офицер имел свою кличку, которая должна была ввести противника в заблуждение.
Противник тоже занимался подслушиванием, как на собственном печальном опыте узнали однажды два телефониста из 26-й дивизии. В сырую ночь на участке Туля они слишком увлеклись разговором, как вдруг один из них услышал на линии странный шум.
— Что там такое? — спросил он, вспомнив, наконец, приказ о секретности переговоров. — Кто на линии?
— Кто на линии? — ответил иронический голос. — Два хитрых немца, очень вам благодарных за те сведения, которые вы им любезно дали.
