мельче нижнеднепровских и в настоящее время редко достигают пудового веса, чему причиною усиленная ловля. Лет сто назад, по свидетельству Палласа, в Каспии встречались сазаны до 5 фунтов длиною.
Само собою разумеется, что такие огромные рыбы должны были прожить много лет. Действительно, имеются достоверные сведения о прудовых карпиях, достигших не только столетнего, но даже двухсотлетнего возраста. Карпии прудов Поншартрена имели, по свидетельству Бюффона, 150 лет, а Шарлотенбургским (близ Берлина) было более 200; последние, кажется, целы и по настоящее время. Достигают ли сазаны такой глубокой старости — подлежит сильному сомнению, но, вероятно, и у нас в некоторых прудах удельных имений около Петербурга, а также в ставах польских магнатов найдутся столетние карпии.
Рис. 5. Глоточные зубы карпа-карася
Дело в том, что прудовые карпии попали к нам через Германию позднее, чем в другие европейские страны, не ранее 1729 года, кроме Польши, где эта рыба разводилась в прудах значительно ранее и, вероятнее всего, проникла сюда не из Западной Европы, а с низовьев Днепра и Днестра. Черное, Каспийское и Азовское моря и низовья рек этих бассейнов, несомненно, составляют родину карпа. Достоверно известно, что римляне, очень высоко ценившие эту рыбу, привозили ее из Малой Азии, вероятно с Черного моря (Дуная). В бассейне Средиземного моря карп, или сазан, был разведен уже в христианскую эру. Во Франции он появился в царствование Франциска I, в Англии — в 1504 г., в Дании (и Швеции) — около 1560, а в Восточной Пруссии будто даже только около 1769 г., что весьма сомнительно. Первые опыты разведения речных карпов в прудах, надо полагать, принадлежат еще римлянам, и из Италии карпия постепенно распространялась все далее и далее к северу в качестве прудовой рыбы, а затем из прудов попала почти во все реки Западной Европы, кроме Дуная, где карпы с низовьев постепенно распространялись кверху, до самых верховьев, как это замечается и во всех реках Черноморского и Каспийского бассейнов в Европейской России. Это постепенное расширение области распространения одновременно как прудовой карпии, так и речного сазана все еще продолжается.
В настоящее время карп водится почти во всех больших и средних реках России, за исключением рек, впадающих в Белое и Ледовитое моря. Всего реже встречается он в Балтийском бассейне: в Петербургской губ., Лифляндии и Эстляндии, сколько известно, его нет в текучих водах, и карп, называемый в Петербурге, в отличие от язя, немецким, водится исключительно в немногих прудах при царских дворцах, напр. в Гатчине, Ропше, Петергофе, Красном Селе, также в некоторых имениях Курляндской губ. В царстве Польском он изредка встречается в Висле, но тоже более принадлежит к обитателям прудов. В средней России карп еще весьма редок в верхнем течении Волги, а в верховьях последней и в озере Селигер бывает только случайно, годами, б. ч., очень мелкий; начиная с Твери, он попадается почти ежегодно, а далее встречается все в большем и большем количестве и достигает значительной величины. В Каму сазаны заходят весьма редко[1], гораздо чаще бывают в Оке и ее притоках, напр. в р. Проне, Цне и Мокше; в верхней Оке они, по свидетельству Тарачкова, живут круглый год под Орлом, не более 50 лет назад и, без сомнения, попали в реку из прудов и сажалок. В последнее время, именно с 1882 года, карпы (прудовые) появились и Москве-реке и, кажется, начинают здесь размножаться. По крайней мере, уже в 1886 году нередко ловились 2—3-фунтовые карпы на удочку, а в 1885 г. много попадалось 2—3- вершковых. По справкам, карпии попали в Москву-реку из прудов Мещанского училища по причине необыкновенно высокой воды 1882 (?) года[2]. По свидетельству Аксакова, сазаны показались в р. Свияге также в тридцатых годах сначала средней величины и крупные, а затем и множество мелких; это появление карпий Аксакову объясняли тем, что в верховьях прорвало огромный пруд (Колдомасовский), не уходивший лет сорок и в котором эта рыба водилась в большом количестве. Через несколько лет сазаны показались и в других небольших реках Симбирской и даже Пензенской губ. (в Суре, Пензе, Ардыме, Чембаре, Уче). Здесь они, конечно, мечут икру, как и в Оке; но в самой Волге, во всем верхнем ее течении, сазаны составляют большую редкость и в значительном количестве ловятся каждую весну только начиная с Самары, да и во всякое время попадаются здесь в одиночку; идут нерестовать в р. Самару и ее притоки.
В самых низовьях Волги и Урала карп является в огромном количестве, особенно перед метанием икры, так как все-таки большая часть их обитает устья названных рек и самое взморье. Кроме того, он весьма многочислен в Куре и, вероятно, заходит в другие кавказские реки, где, однако, очень невелик ростом; в маленьких речках, по Менетрие, часто встречается горбатый вариетет. Всего многочисленнее карп в реках, впадающих в моря — Черное и Азовское. В Днестре. Буге, особенно в Днепре, Дону, также Припяти, Горыни, Стыре, Десне, Сейме, Суле, Пеле, Ворскле и друг, второстепенных реках он принадлежит к самым обыкновенным рыбам; по Днепру доходит до Смоленска, а по Десне — до Брянска.
Распространение карпа в Малой Азии и Персии еще не исследовано, но он водится в огромном количестве в Аральском море, в Сыр- и Амударье; в сибирских же реках карпа нет, кроме бассейна Амура. В Северную Америку карп попал очень недавно, лет 10–20 назад. В общем, карп живет теперь почти в тех же странах, как и сом.
Что речной карп и сом — коренные жители Юго-Восточной Европы и Средней Азии, вообще стран с высокою летнею и сравнительно низкою зимнею температурою — косвенно доказывается высокою температурою, необходимою для нереста и развития икры этих рыб, а также их глубоким зимним сном. Сазан нерестится очень поздно, иногда даже позднее сома, линя и карася и, подобно этим рыбам, проявляет большую чувствительность к низкой температуре, еще с осени залегая на зимовку и переставая кормиться до окончательного вскрытия вод. Но линь и карась зарываются в ил, сазан же, подобно сому, зимует на ямах, а если закапывается, то только в прудах и озерах, и то очень редко. Поэтому сомнительно, чтобы сазан и сом могли бы когда-либо акклиматизироваться на севере России и Сибири.
В теплых странах Западной Европы с никогда не замерзающими реками и прудами зимнее оцепенение карпов бывает непродолжительно, и карпы кормятся здесь почти круглый год, а потому и растут обыкновенно быстрее, чем у нас. В России карпы с первыми осенними заморозками залегают в ямы и уже почти не принимают пищи; в редких случаях, при особенно теплой осени, они попадают (на удочку) в октябре, и то в южной России. Замечательно, что южно-русские сазаны зимуют очень часто вместе со своими постоянными спутниками и злейшими врагами — сомами. Последние залегают еще раньше на самом дне, а потому сазаны ложатся на них. В низовьях Днепра коропы становятся на зиму в глубоких ямах главных протоков; в нижней Волге сазаны ложатся под ярами и обрывами, вообще на глубоких местах реки или взморья (в последнем случае в глубоких приморских култуках), тоже сплошными массами, иногда в несколько тысяч штук. В низовья Урала собирается, по-видимому, не только большая часть сазанов, живших в реке, но и живших на взморье и в море. Судя по всему, зимующие сазаны также покрываются «слёном» (т. е. слоем затвердевшей слизи, предохраняющим от холода), как и осетровые рыбы. Зимнее скопление замечается, хотя в меньшей степени, у прудовых и озерных карпов, которые тоже на зиму выбирают или самые глубокие места пруда или озера близ истоков и притоков, или становятся в камышах и тростниках, что, по моему мнению, зависит от того, что стебли этих растений, вдобавок надломленные ветрами, до некоторой степени заменяют проруби. Иногда и в реке, по свидетельству днепровских рыбаков, карпы выбирают такие мелкие места, что вся почти сплошная масса рыбы покрывалась слоем льда и затем еще ее заваливало снежными сугробами, отчего, понятно, рыба задыхалась и пропадала. Впрочем, по мнению рыбаков, в камышах зимуют только не очень крупные коропы, т. н. юрьевские, — от 5 до 10 фунтов весом. В снежные зимы в камыши надувает столько снегу, что при оттепели лед может осесть на дно и задавить рыбу. Это явление замечено было, например, на р. Сейме в Курской губернии, а потому, во избежание этого, полезно камыши выкашивать.
Из всего оцепенения сазан выходит только с ледоходом, на юге — в марте, а в средней России — в апреле, в прудах и озерах даже в конце. Первое время он, впрочем, ничем о себе не заявляет и почти не удаляется от своих зимних становищ, но с прибылью воды подымается кверху, хотя на небольшие расстояния, а когда вода зальет луга, выходит на пойму для нереста и для жировки. В южной России икрометание находится в несомненной зависимости от водополья, и только крупные карпы нерестятся в русле, когда уже река войдет в берега, или же в поемных озерах и старицах.
Самый ранний нерест бывает на юге в последних числах апреля, но в средней России, именно в подмосковных губерниях, сазаны мечут икру во второй половине мая, а большею частию даже в начале июня. Продолжительность же всего периода нереста весьма различна и обусловливается как возрастом
