И он не станет трогать ее своими запятнанными руками.
Он отстранился.
– Не гуляй тут одна какое-то время. Меня не будет, чтобы защитить тебя.
Она удивленно посмотрела на него и поднесла пальцы к губам.
Он едва не улыбнулся. Приятно знать, что еще не разучился целовать женщину.
– Защитить… – Она опустила руку. – Ты следил за мной? Он кивнул, и в ее прищуренных глазах мелькнули подозрение и досада.
– Вит придумал?
– Возможно. – Не в силах устоять, он провел рукой по ее волосам. – Ты будешь думать обо мне?
– Возможно, – передразнила она.
«Мне хватит и этого», – решил он и скрылся в лесу.
16
Мирабелла медленно отворила дверь спальни и вытянула перед собой руку с подсвечником, чтобы осветить комнату. Она знала, что Вит избавился от пауков, но не могла не нервничать. Убедившись, что все в порядке, Мирабелла вошла и закрыла дверь.
И тут она заметила сложенную несколько раз бумажку, которую кто-то прикрепил к обратной стороне двери. Мирабелла нахмурилась, отколола записку и стала читать.
Доброжелатель? Она перевернула записку – ничего. Перевернула снова и перечитала. Что еще за доброжелатель, не захотевший поговорить с ней лично?
Неровный почерк был ей незнаком, но, несомненно, принадлежал взрослому. Значит, Виктор здесь ни при чем. Возможно, это работа миссис Хейнс – она из тех, кто оставляет записки. Но ей пришлось бы прокрасться в комнату, чего она бы никогда не сделала.
Мирабелла озадаченно похлопывала бумажкой по руке и взвешивала все «за» и «против». Забраться в кровать и забыть об этом или поддаться любопытству и спуститься вниз? Еще с минуту она раздумывала, затем положила записку на стол и тихо вышла из комнаты.
Что плохого случится, если она немножко подслушает?
Не подозревая, что их беседа уже не происходит с глазу на глаз, Вит сидел за столом и ждал, пока Уильям выудит что-то из кармана.
– Подумал, вам будет интересно, особенно после того, как вы помогли разоблачить фальшивомонетчиков в прошлом году. – Уильям подался вперед и передал по столу десятифунтовую банкноту.
Вит взял ее и нахмурился. Ему не нужно было внимательно рассматривать ассигнацию, чтобы понять: это подделка.
– Не слишком хорошая, да? Изображение размыто, а подобная бумага продается в любой канцелярской лавке Лондона. Халтура.
Уильям кивнул.
– В банке заметили, что это фальшивка, раньше, чем бедняга, который принес банкноту, успел слово сказать.
– Он здесь ни при чем, как я понимаю? Уильям покачал головой.
– Сказал, что получил банкноту от лорда Осборна в качестве оплаты за провизию.
– Лорд Осборн? А он-то что делал с этой липой?
– Покупал сахар и смалец, очевидно. Но важно то, что он помнит, как банкнота оказалась у него. Лорд недавно продал одну из своих старых карет трактирщику, некому мистеру Маверу.
– Достаточно распространенная фамилия, – возразил Вит, несмотря на плохое предчувствие.
– Из Бентона, – добавил Уильям.
– Проклятье! – Вит принялся изучать банкноту. – А он уверен, что именно этой ассигнацией расплатились за покупку?
– Совершенно уверен. Говорит, он слегка удивился, что Манер сразу же с ним расплатился.
– В таком случае, нужно было тщательнее рассмотреть банкноту.
– Да, но что поделаешь, лорд Осборн острым умом похвастаться не может, и я слышал, что и острым зрением тоже.
Вит лишь хмыкнул в ответ.
– Вы хотите, чтобы я поговорил с лордом Осборном, как я понимаю?
– Нет, хочу, чтоб вы познакомились с источником. Среди банкнот, которыми уплатили очень большой и давний долг барона Эпперсли, была и эта. – Уильям наклонился вперед и дважды постучал пальцем по столу. – Вот где обрывается след, и думаю, что там он и начинается.
Вит вспомнил то немногое, что знал о своем соседе, дяде Мирабеллы. Лорд Эпперсли был приятелем его отца. Они сошлись благодаря соседству поместий и любви к охоте, кроме этого у них не было ничего общего, разве что пристрастие к выпивке.
Щеголеватый, обаятельный и эгоистичный до мозга костей, отец Вита был любимцем высшего общества и полусвета. Он жил от одного бала до следующего, от одного приема до следующего и от скандала до следующего.
Лорд Эпперсли, напротив, был чересчур непривлекательным, чересчур приземленным и пресным, при этом не слишком знатным и богатым, чтобы быть интересным светскому обществу. Равнодушие, насколько мог судить Вит, было взаимным. Вся его светская жизнь сводилась к пирушкам, которые он устраивал раз или два в году для узкого круга приятелей, во время которых, если верить слухам, гости лишь ели, пили и врали без зазрения совести о своих охотничьих подвигах.
Вит слышал, как прислуга шепталась, что лорд Эпперсли так раздобрел и разленился в последние годы, что больше и не охотился по-настоящему, а восседал в кресле на лужайке за домом и без разбора палил по всякой зверушке, которой не посчастливилось пробегать поблизости.
Вит отложил банкноту.
– Вы шутите.
Уильям нахмурился.
– Уверяю вас, что нет. Мне сказали, этот человек не знает меры.
– В еде и питье, – фыркнул Вит, – но он не преступник.
– Тогда, может, вы объясните мне, откуда у него фальшивая купюра?
– Думаю, она оказалась у него так же, как и у мистера Мавера и лорда Осборна.
– Докажите. Я хочу, чтобы вы присутствовали на охотничьем пиру. – Уильям жестом пресек возражение. – Барон не из тех, кто станет нам помогать. Виновен он или нет, нужные нам сведения придется добывать с изрядной долей деликатности.
– Вы хотели сказать – изворотливости. Уильям пожал плечами.
– Как вам угодно. Что, уловки вам больше не по душе?
– Нет, просто сомневаюсь, нужны ли они. Может, барон и не любит вопросы, но раз уж речь зашла о его честном имени, не думаю, что он откажется ответить на них.
– Он не отказался. Сказал, что купюру ему дал кое-кто другой…
– Вот видите, – Вит поднял руку в ликующем жесте, – что я и…
– Барон заявляет, что это был герцог Рокфорт. Вит опустил руку.
– Ясно.
– Он или идиот, что ставит под сомнение его участие в подделке банкнот, или попросту запутался. Выясните это. Охотничий пир состоится в конце недели.
– Меня не приглашали. Не могу же я заявиться… – Он замолчал, увидев конверт с печатью лорда Эпперсли. – Откуда это у вас?
– Стащил из вашей корреспонденции, – нисколько не смутившись, признался Уильям. – Оказывается, барон или, скорее, его референт – человек привычки. Как бы то ни было, вот уже десять лет он посылает одним и тем же людям одни и те же приглашения.
