– Святые угодники! – Вит жестом остановил Линдберга, когда тот собрался что-то добавить. – Не сейчас. Мне нужно увезти отсюда Мирабеллу. Вы, – резко сказал он Линдбергу, – ступайте и займите чем- нибудь Эпперсли. С остальными встречаемся через час в Хэлдоне.
Вит не стал дожидаться возражений, просто развернулся и направился к двери. Он разберется с Уильямом и остальными, когда Мирабелла окажется в Хэлдоне – в безопасности. Нельзя решить столько проблем за один раз. Нужно уметь расставлять приоритеты.
И для него Мирабелла была на первом месте.
Быстро пересекая окутанный темнотой двор, Вит с облегчением заметил, что Хартзингер уже уехал. Теперь не придется ее прятать. Барон сидит в кабинете, прислуге ни до чего нет дела, поэтому он запросто выведет Мирабеллу через парадный выход.
Оказавшись в доме, он на всякий случай задержался у дверей кабинета. По ту сторону слышались сопение и скрип половиц.
Убедившись, что барон не покидал кабинет, Вит направился наверх в комнату Мирабеллы, по дороге заглядывая в библиотеку и бильярдную – не вернулись ли гости.
Дверь в ее спальню была не заперта, что несколько разозлило его. Обнаружив, что Мирабеллы там нет, Вит впал в ярость.
Разве он не ясно выразился, что она должна сидеть в комнате?
Вит обвел взглядом комнатушку: на кровати лежало платье, кипа бумаг громоздилась на столе, саквояж с уложенными вещами стоял на полу.
«Ей что-то понадобилось», – успокаивал он себя, но холодок страха успел закрасться в душу, вытеснив гнев. Наверняка упрямая девчонка сейчас в одной из многочисленных кладовых, откапывает какую-нибудь памятную вещичку.
Заслышав шарканье тяжелых сапог, Вит выбежал из комнаты.
– Что-то не так, – произнес Линдберг, задыхаясь и проклиная ступеньки. – Кабинет перевернут вверх дном. У Эпперсли кровь хлещет из носа, и он не дал мне войти. Где наша девочка? – крикнул он вслед, когда Вит промчался мимо.
– Пропала! Приведи остальных!
Вит вломился в кабинет, с грохотом распахнув дверь. Он огляделся вокруг. Мебель перевернута, кругом разбросаны документы и канцелярские принадлежности, барон прижимает окровавленный платок к носу и, что самое страшное, в углу валяется пистолет.
Эпперсли поспешно сунул платок в карман.
– Тарстон, мальчик мой…
– Где она? – спросил Вит, подскочив к барону. Ему стоило немалых усилий не вцепиться Эпперсли в горло, чтобы выдавить из него признание. К сожалению, человек не может говорить, если ему перекроют воздух.
Эпперсли тщетно попытался поправить галстук.
– Кто?
– Мирабелла, – процедил Вит, сжимая кулаки. – Где она?
– Мирабелла? Не понимаю, о чем ты. – Барон захлопал ресницами, прикидываясь дурачком.
У Вита лопнуло терпение. Один удар – и Эпперсли рухнул, как поваленное дерево.
Задушить мерзавца было бы куда приятнее, но Вит сомневался, что под всеми этими складками жира сумеет отыскать шею. Он получил огромное удовольствие, поставив ногу на грудь барона и прижав его к полу.
– Где она, ты, жалкий…
– Ты не понимаешь! – Эпперсли в испуге корчился на ковре. – Она сумасшедшая! Она рехнулась! Напала на меня!
Вит почти обрадовался поводу посильнее надавить на барона, пока тот не начал хрипеть и задыхаться.
– Где?
– Хартзингер, – просипел Эпперсли, когда Вит снял ногу. – Хартзингер забрал ее.
У Вита перехватило дыхание, и он отшатнулся, словно слова барона толкнули его в грудь. «Она сумасшедшая». «Хартзингер забрал ее».
– Ты отослал Мирабеллу в Сент-Бриджит? – прошипел он.
– Тайно переправил в сундуке, – послышался голос Линдберга у дверей. Вит оглянулся и увидел, как он, Мак-Алистер и Кристиан вошли в комнату. – Слуги сделают что угодно за монетку. И признаются в этом за две.
Совладав с приступом паники, Вит отошел от барона и обратился к Кристиану:
– Ты можешь драться?
– У меня есть пара заряженных пистолетов на конюшне, – ответил тот.
– Прекрасно. Седлай лошадей. Линдберг, – продолжил Вит после того, как ушел Кристиан, – по, ёзжай в Хэлдон, расскажи Уильяму, что случилось.
– Хорошо.
– Мак-Алистер, в углу пистолет…
– Слушай-ка! – перебил его Эпперсли, пытаясь сесть. – Ты не вправе вмешиваться! Не вправе! Девчонка тебе даже не нравится!
Вит не стал утруждать себя ответом. Вместо этого он вытащил клише и банкноты из кармана и передал их Мак-Алистеру.
– Выясни, что он знает. Если будет упираться, – четко произнес Вит, – убей… Когда-нибудь убивал барона?
Мак-Алистер задумался, затем покачал головой.
– Герцога. Двух графов. Русского князя.
– Что ж, видимо, барон не станет венцом твоей коллекции, да? Вит ушел под звуки рыданий Эпперсли.
25
Мирабелла постепенно приходила в себя, с трудом пробираясь сквозь туман боли и смятения. Она смутно осознавала, что лежит, свернувшись калачиком, на боку, в тесноте, ее то и дело подкидывает и встряхивает. Но дурнота и усталость вернули ее в беспамятство, так и не позволив понять, что происходит.
Когда Мирабелла снова очнулась, все кругом замерло, застыло, прогрузилось в темноту. Она моргнула несколько раз, убеждаясь, что все-таки открыла глаза. Чернота не рассеялась, тогда она протянула руки и наткнулась на твердую поверхность в нескольких дюймах от лица. «Значит, я не ослепла, – подумала она, толкая преграду, – меня заперли». Паника овладевала ею. Мирабелла ощупала пространство вокруг себя и поняла, что со всех сторон ее окружают стенки. Сундук? Она пошевелилась и выгнулась, пытаясь выбраться наружу.
Она знала, что выберется. Не могло быть иначе.
Мирабелле вдруг показалось, что ее погребли заживо, и ее охватил ужас.
Она закричала, стала колотить руками и царапать стены своей темницы.
В ответ – громкий скрип, порыв свежего воздуха и поток яркого света в глаза.
– Ну же, успокойся. Ни к чему все это, – уговаривал знакомый голос.
– Выпусти меня, – потребовала, она, выкарабкиваясь наружу. – Выпусти…
– Я и не собирался все время держать тебя в сундуке.
Костлявые пальцы сжали руку Мирабеллы и помогли ей выбраться. Она высвободилась, пошатываясь, сделала несколько шагов к карете вдоль грязной дороги, затем вдруг согнулась пополам и наполнила легкие ночной прохладой.
– Вот так, дорогая. Еще раз глубоко вдохни, – советовал голос. – Удар в голову – это ведь не шутка. Какой наглец! К счастью, ты его больше никогда не увидишь.
«Удар в голову», – подумала Мирабелла. Дорога и карета. Пронзительный голос и костлявые пальцы. Память понемногу возвращалась.
О боже! Ее похитили: оглушили, засунули в сундук и увезли прочь. Сама мысль об этом была настолько
