на лице отражало беспорядок в мыслях. Что делать?
Любовь не могла победить гнев и пошлость. Любовь сломала, разрушила ее обычную спокойную жизнь. Все разумные доводы разбивались о препятствия, подобные Изабель или классовой принадлежности Этьена.
Так и не заснув и даже не отдохнув от преследующих ее тревожных мыслей, Дейзи рано начала одеваться к обеду. Она чрезмерно суетилась с выбором платья, украшений для волос, цвета туфель — синие или бледнолиловые? Как будто это могло отвлечь ее от серьезных проблем.
Потом, полностью одетая, она долго стояла возле балконного окна, рассеянно глядя на великолепный сад Аделаиды.
Как много в жизни означает удача? Готового ответа не было. Только уничтожающая пустота. Пение птиц отвлекло от нелегких раздумий, и она решила подождать Этьена в саду. Минуя главный вход, она спустилась в сад через дверь для прислуги. Солнце было низко над горизонтом, преображая заросли в причудливые фигуры. Пение птиц yтихло, его сменили первые трели лягушек в пруду с лилиями. Она вдруг резко ощутила тоску по дому, навеянную запахом диких роз. Тоску по родной природе, по уединенному семейному ранчо в горах.
Ее платье шуршало по коротко стриженному газону.
Волосы были просто уложены, в ушах серьги из сапдра — большие камни цвета ливневых облаков, подарок отца на ее восемнадцатилетие. Она специально выбрала их сегодня: они вызывали счастливые воспоминания. Хэзэрд называл их серьгами духа, потому что они пылали на свету особым образом. Когда она надевала их, то как бы становилась ближе к своему дому, к своей семье, защищенной небесными духами.
Неприятный случай в опере и возможное его повторение в присутствии блестящего парижского общества не давали ей покоя. Даже прекрасный ландшафт сада Аделаиды напоминал ей о разнице между ее образом жизни и жизнью Этьена. Тщательно ухоженные газоны, ни одного упавшего листочка, ни малейшего беспорядка. Даже птицы в клетках, висящих на деревьях, были старательно подобраны по цвету. Взглянув на небо, она вдруг подумала, как странно выглядит здесь ястреб, круживший над садом. Она вдруг почувствовала себя пленницей, как эти птицы, ясно ощутив потребность вырваться за пределы этого мира — мира Этьена.
Абсароки воспитаны в духе свободы, и присутствие неуместных ограничений противоречило ее духу. Понимал ли Этьен ее потребности, ее культуру, столь отличную от его? Она не была больше в этом уверена. Вчера еще была. Сегодня вечером не осталось никаких гарантий. Сегодня вечером она чувствовала себя иностранкой. В этом саду, в этом городе ярких огней. Несмотря на глубину ее любви, несмотря на полную неуверенность в том, что сможет жить без него… если уедет.
Стоя неподвижно под темнеющим небом, она пристально вглядывалась в мягкий серый бархат сумерек, ища первые звезды, желая вызвать своих духов. Она начала петь, закрыв глаза, унося себя через океан, к прохладным горам своего дома. Когда спустя мгновение она открыла глаза, казалось, что звезды изменили свой блеск, чтото бодрящее вливалось в парижский воздух.
Она легко кончиком пальца прикоснулась к граням драгоценного камня и почувствовала прохладу. «Помоги мне, папа. Я слишком далеко от дома и так отчаянно влюблена, я больше не могу». Она вслушивалась в тишину закрыв глаза, желая почувствовать признак того, что ее отец слышит ее через океаны и континенты.
— Дейзи!
Голос был слабым, далеким… Он ответил ей, подумала она. Духи перенесли ее слова через темные небеса к ее отцу.
— Дейзи!
Голос теперь был ближе. Знакомый голос. Этьен! Она открыла глаза, поворачиваясь на голос человека, которого любила. Он шел к ней, в белой вечерней рубашке, затем побежал.
— Мы победили! — сказал он, приблизившись, с восторгом в голосе. — Мы выиграли клубный приз третий год подряд!
Это был ответ, о котором она просила духов? Он сказал ей, что эта игра была очень важна для него и он не мог ее пропустить, как она хотела этого. Почему он должен был отказаться от этого ради нее? — подумала Дейзи. Она ведь не хочет жертвовать собой ради него. Он уже и так сильно изменил течение своей жизни, занявшись разводом. Она не должна лишать его маленьких удовольствий. Она внезапно ощутила острую безысходность их будущего. Вспышка памяти пронзила ее: обратный билет на пароход действителен еще в течение трех недель. Три недели — вот ответ, о котором она просила духов.
— Что ты здесь делаешь в темноте? — спросил герцог. Один из невидимой армии слуг семьи Шанталь видел, как Дейзи вышла в сад, и сказал об этом герцогу.
— Наслаждаюсь звездами, — ответила Дейзи, с силой сжав его руку.
Он сказал, поглядывая на нее с улыбкой:
— Как поэтично! — и добавил, читая ее мысли: — Здесь они другие?
— Нет, но у меня хорошее воображение. Почему ты не рассказываешь, как играл за первенство клуба сегодня? — спросила она, не имея никакого желания говорить о звездах.
— Это тебе неинтересно. — Он ослепительно улыбнулся.
— Ты должен рассказать, ты ведь оставил меня ради игры.
— Любимая, я с удовольствием поменял бы поло на тебя. Счастью, которое ты принесла мне, нет цены, — произнес он низким голосом, крепко сжав ее руку.
— Не нужно делать ничего специально ради меня. Это заставляет меня чувствовать… — она колебалась, подыскивая нужное слово, — грусть.
— В таком случае не ожидай увидеть меня днем до тринадцатого июля, пока сезон не закончится, — ответил герцог. — Я не хочу, чтобы говорили, будто женщина грустит по моей вине. — Его белозубая усмешка сверкнула в полумраке. — Моя репутация под угрозой!
— Ты хочешь, чтобы говорили, что целая толпа женщин счастлива благодаря тебе? — спросила Дейзи. Она была достаточно взрослой, чтобы уметь скрывать свои чувства.
— Толпа веселых женщин — это мое хобби, вернее, было моим хобби, — ответил он с какойто новой интонацией в голосе. — Отныне и впредь я говорю об одной женщине.
— Теперь расскажи мне о сегодняшнем состязании. Вы выиграли? Сколько пони ты использовал? — ей необходимо было изменить тему разговора немедленно, иначе хлынули бы слезы. Это была непроизвольная реакция. Она слишком сильно его любила.
Пока они шли через сад к его экипажу, герцог рассказал ей об основных моментах матча. Их беседа за обедом была сосредоточена на спортивных событиях этого Дня. Егo команда сумела третий год подряд завоевать клубный приз. Это был беспрецедентный случай. Радость триумфа окрашивала его настроение на протяжении всего вечера.
Поздней ночью, когда Этьен спал, Дейзи освободилась из его объятий и, оставив кровать, подошла к открытому окну с видом на Сену. Стоя нагая в лунном свете, она думала о скорой разлуке с Этьеном. Три недели, беспокойные и непредсказуемые, — и она должна уехать.
Это было невозможно — оставаться в Париже на все время долгой процедуры развода. В любом случае обстоятельства не благоприятствовали этому, даже если бы дело было быстро улажено. Она понимала, что ожесточенность Изабель будет расти и она вряд ли скоро согласится на компромисс.
Ее духи тоже сказали ей об этом, когда она обращалась к ним, свято веря в их существование. Они всегда указывали ей правильный путь.
Следующие дни были воплощением мечты любовников. Дейзи и герцог жили в апартаментах на Сене, впервые вместе, влюбленные, любимые и счастливые. Они ездили на скачки вместе с матерью Этьена. Избегая толпы, из ложи герцога наблюдали, как вороной выиграл забег. Аделаида и Валентин прибыли на обед, затем провели с ними весь день в Кольсеке на пикнике. Увидев впервые Кольсек, Валентин понял, насколько скрытным человеком был его друг. Двадцать лет дружим, подумал он, а я и не знал об этом имении.
Дейзи и Этьен обедали в кафе «Мадрид», в шикарном ресторане Мейсона Энглиса, заполненном изысканной публикой, бывали в старых ресторанчиках типа «Тур де Аргент» и «Пьер ла Тюилье» на Монмартре, где отсутствовал внешний блеск, но зато была отменная кухня, а вино было выдержанным.
