Первым делом мы рванули в пограничное кольцо. Это там, где заканчиваются околоземные и начинаются вселенские измерения. Если Химера подастся в большие бега, ей придется его пересечь, и мы узнаем об этом первыми.
Попав в пограничье, я испугался. Человек, не подготовленный к таким фокусам, может и рассудка лишиться от неожиданности зрелища. По абсолютно нормальной земной улице прямо нам навстречу катилось синее шарообразное существо повышенной волосатости с десятком тоненьких ручек. Я охнул и, вместо того, чтоб отскочить в сторону, окаменел прямо на пути этого колобка. Казалось, он сметет меня с дороги, принимая во внимание его скорость и разницу масс, но существо каким-то непонятным образом просто проскользнуло сквозь меня и покатилось дальше. Я испугался еще больше, шарахнулся в сторону и наступил Лике на ногу.
– Ну, ты ловок, – проворчала Анжелика, прыгая на одной ноге, – тебе не в магию, тебе в балет надо, всех партнерш затопчешь. – Она бросила на дорогу песчинку-датчик. – Ладно, сматываемся отсюда, раз ты такой нервный.
Я впервые увидел Лику не в земном воплощении, а в настоящем и просто остолбенел. Во-первых, она была мулаткой, во-вторых, очень красивой мулаткой, в-третьих, очень красивой мулаткой с фиалковыми глазами.
Я шагнул в сторону и оказался на уступе скалы. Прямо подо мной ревел бушующий океан. Над головой кружили какого-то странного вида птицы: то ли птеродактили, то ли гриконы. Нас с Ликой они, похоже, рассматривали как потенциальный ужин, а может, завтрак, шут их поймет, что у них за время суток.
Мы стоим на этом маленьком уступчике, и я чувствую, что вот-вот полечу вниз, так кружится голова от сумасшедшей высоты. Я боюсь даже шевельнуться.
– Бросай скорей датчик, пока нас не съели! – прошу я Лику.
– Сейчас, сейчас, только не дергайся, а то мы и впрямь свалимся.
Она на мгновение отпустила мою руку, чтобы бросить очередную песчинку, и именно в этот момент грикон-птеродактиль одним махом крыла сбросил меня вниз. Я камнем полетел в океан.
Последним, что я видел, были две метнувшиеся ко мне тени. Огромная птица и Лика, бросившаяся вслед за мной со скалы…
Не скажу, чтоб приземление было мягким. Хрясть! Под моей ногой что-то хрустнуло и завизжало. Кажется, я снова на кого-то наступил. После полета над морской пучиной у меня немного дрожали ноги. Я нагнулся и увидел, что придавил подростка-галчонка. Поднял его и увидел, что, кажется, сломал ему крыло. Чтобы несчастная птица не шумела, я сунул ее за пазуху.
– Медведь несчастный, – проворчала Лика, – шагу не можешь сделать, чтоб на кого-нибудь не наступить.
– Просто вы все зачем-то кидаетесь мне под ноги.
– И это вместо благодарности! – хмыкнула Анжелика. – В следующий раз я хорошенько подумаю, стоит ли тебя спасать. Кстати, зря ты взял птичку. Вполне хватает вашего графина. Нельзя ничего менять в чужих измерениях, могут случиться проблемы в собственном.
– А тебе хочется, чтоб эта птичка своими воплями перебудила всю округу? К тому же я виноват перед ней. Сделал инвалидом. Меня совесть замучает. Вот вылечу и верну обратно.
– Прелестно! – фыркнула Лика. – Бедная моя квартира. Наркодиспансер, ветеринарная травматология… что дальше – психушка или центр клонирования?
– Кар!! – сказал галчонок, и мы перепрыгнули обратно в Москву.
Кто-то настойчиво названивал в дверь. Пока я разбирался с новоприбывшей галкой, Анжелика пошла открывать. Пожаловал к нам господин Горохов. Вежливая Лика пригласила его в гостиную. Варвары нигде не наблюдалось. Я собрался потихонечку смыться, чтоб не путаться под ногами у взрослых людей. Горохов явно нервничал. Не дожидаясь предложенного Ликой кофе, он направился к трофейному графину и собрался испить водички. «Только не это!» – мысленно взмолился я, но было поздно. Графин выскользнул из рук Вадима Игоревича и упал на пол. Вода разлилась, пробка разбилась, графин, слава богу, уцелел.
– Ох, я тут вам набедовал, – сокрушенно вздохнул Горохов.
На грохот примчалась Анжелика, надо сказать, весьма вовремя: графинчик стал прямо на глазах превращаться в нашего пьяненького мужичонку. Одна беда, голова его была разбита, а разлившаяся по полу вода с каждой минутой все больше смахивала на кровь. Полная невезуха.
Графин окончательно превратился в покойничка с пробитой головой, развалившегося у ног совершенно ошалевшего господина Горохова.
– Надо милицию вызывать? – пролепетал Вадим Игоревич. – Кажется, я кого-то здесь уронил. Или он у вас тут раньше лежал?
От неожиданности я выпустил своего галчонка и он, хромая на одно крыло, с дикими воплями понесся по квартире.
– Кто нам точно не нужен, так это милиция, – вздохнула Лика.
– Что с покойничком будем делать? – обретя вдруг чувство юмора, осведомился Горохов.
– Ничего, – не задумываясь, ответила Анжелика. – Вернется Вар… э… Маша и разберется. Не волнуйтесь, никакого криминала, это, как бы Вам объяснить… вроде как мираж. Пойдемте на кухню, кофе пить.
Нервы у коммерсанта оказались крепче, чем я думал. Преспокойно перешагнув через тело на полу, он отправился с Ликой на кухню. Видно, собственные проблемы интересовали его куда больше, чем чужие покойники.
Подслушивать, конечно, не хорошо, но я, каюсь, подслушал. Очень мне было интересно, зачем прибыл наш работодатель, а позвать меня как-то забыли. Я весьма уютно устроился под кухонной дверью и навострил уши.
Как выяснилось, господин Горохов пришел поделиться новостями. Сегодня с утра пораньше его навестила милиция в лице следователя Горбули и два часа морочила голову расспросами о личных врагах и конкурентах, способных на крайние меры. Потом, заподозрив Вадима Игоревича в утаивании информации от родной милиции, следователь пытался заставить его сознаться в получении письма с угрозами или требованиями выкупа. Наконец, Горбуля затребовал от Горохова подробный список вхожих в его дом друзей и знакомых, сообщил, что сегодня-завтра Тамару выпишут из клиники, осведомился напоследок, когда возвращается мать Алисы, и, клятвенно пообещав принять горячее участие в поисках пропавшей девочки, к великой радости коммерсанта удалился. Что было с господином Гороховым дальше, я прослушал, потому что на меня налетел галчонок и начал вить в моих рыжих лохмах какое-то подобие гнезда. Пришлось отбиваться от незваного жильца, а потом снова затрезвонили в дверь.
– Открой, Ронни, – крикнула с кухни Лика, – я сейчас выйду.
Я легкомысленно последовал ее указанию и немедленно пожалел об этом. На пороге нашей квартиры я увидел незнакомого мужчину лет тридцати. Несмотря на жару, он был одет в черный, дешевого вида плащ, всесезонные ботинки неопределенного возраста и размера и берет линяло бурого цвета, в девичестве, видимо, бывший черным. В руках субъект держал рыжую кожаную папку. На носу были узкие темные очки, из-под брюк выглядывали кирпичного цвета носки.
Интуиция подсказывала мне, что прибыл к нам следователь Горбуля, но именно его-то мне и не хотелось пускать, памятуя о теле с пробитой головой в гостиной.
– Здравствуй, мальчик, – заговорил он со мной так, будто на вид мне было не двенадцать лет, а в лучшем случае пять, – есть дома кто-нибудь из взрослых? Я из милиции.
Вот, черт, предчувствия меня не обманули. И что теперь прикажете делать? В прихожей нарисовалась Лика, тщательно прикрыв за собой дверь на кухню. Ну, понятно. В кухне Горохов, в гостиной покойник, в спальне вот-вот материализуется Варвара. И где Анжелика собирается принимать милицию, в ванной, что ли?
– Чем могу быть полезна? – холодно осведомилась Лика.
– Могу я задать Вам несколько вопросов? – делая аккуратные, но настойчивые попытки проникнуть в квартиру, спросил Горбуля.
– Можете, – не проявляя и намека на гостеприимство, хозяйка продолжала удерживать гостя на пороге.
