– Линия фронта находится отсюда в десяти – пятнадцати километрах. Но точно сказать трудно: положение меняется каждый день.
Мы остановились в замешательстве.
– Пойдемте, – произнес наконец наш проводник. – Должны же мы что-нибудь найти.
Танкисты с сожалением смотрели, как мы покидаем их пост. Темнота наступила раньше, чем мы думали. Спустился тяжелый туман. Наконец мы добрались к ближайшей к фронту позиции. В темноте показались брошенные машины. Часовой, позеленев от страха, дрожащим голосом закричал:
– Кто идет?
Наш фельдфебель от страха пролепетал в ответ что-то невразумительное. Лишь недостаточной бдительностью часовых можно объяснить, что мы остались в живых. Замерзший солдат повел нас к командиру роты.
– Русские проникают сюда со всех направлений, – объяснял он по пути. – Мы не знаем, что и делать. Если фронт не стабилизируется, он дойдет и сюда. В любом случае, полка, который вы ищете, здесь нет.
Мы наткнулись на командира роты, капитана по званию. Он вышел из освещенного свечой окопа. Выглядел капитан старым и больным. Он небрежно набросил на плечи шинель, а шея была завязана толстым светлым шарфом. Вместо каски на голове у него была фуражка. По привычке мы взяли под козырек.
Офицер развернул карту, пытаясь дать нам указания. Но по этой карте было еще труднее что-либо найти, чем на местности. При свете фонарика капитан наметил направление и решил послать нас на северо-восток. Судя по расположению других полков, наш должен был находиться где-то там. Как не похоже было это на упорядоченность, царившую в Виннице!
Как ни устали мы – ведь в дорогу вышли еще на рассвете, – пришлось снова пробираться сквозь снег и туман. Три четверти часа спустя мы наткнулись на окоп, затерянный в этой снежной пустыне. Солдаты потеснились и дали нам место. Другого выхода, кроме как остановиться здесь, у нас не было. Иначе мы наверняка заблудились бы. Движение в едком тумане давалось с большим трудом. Холод в начале зимы было переносить сложнее всего: наш организм от него отвык. И все же нам удалось заснуть. Снаружи, в траншеях, притопывали ногами часовые. Туман покрыл все, и часовые не видели ничего, кроме брустверов.
Ночью мы едва не замерзли, несмотря на занавески и ламповые нагреватели. Температура опустилась до минус двадцати пяти. В окоп набился туман.
Солдаты проводили время кто как мог. Кто-то, наплевав на мороз, предпочитал спать, кто-то играл в скат, кто-то, зажав онемевшими пальцами ручку, писал домой. На свечах приходилось экономить. Под них подставляли котелки, куда собирался оплавившийся воск. Таким образом удавалось продлить жизнь свечи в четыре-пять раз. Я до сих пор вспоминаю о блиндажах, погребенных под снегом, будто о предании, услышанном в детстве.
Мы выбрались из окопа, стуча зубами от холода, и возобновили свои поиски. Стояла полная тишина. Все вокруг было парализовано холодом – врагом не менее опасным, чем Красная армия. Мы долго шли вдоль проволоки, на которой висели сосульки.
К концу утра часть нашего отряда наконец-то нашла свои полки. Их офицеры сообщили нам точное местоположение двух других подразделений. Нас оставалось еще шестнадцать человек. Мы искали каждый свои роты, так как новобранец числился совсем в другом взводе. А погода была не из лучших. Приходилось действовать методом проб и ошибок, а значит, каждый из нас проделал большой крюк, прежде чем добрался до места.
Нас обуял гнев. Да что же это такое! Почему нам не дали четких указаний? Немецкие солдаты, привыкшие к идеальной точности, не могли понять, как допускается подобный беспорядок. В Польше, Франции, малых странах, работа вермахта была организована просто великолепно. Но в безбрежной России, где линия фронта составляла тридцать тысяч километров, эффективность сошла на нет. Положение затрудняло отсутствие транспорта в эту ужасную зиму. А нам предстояло пережить еще одну, хотя тогда мы об этом еще не знали.
Не успело стемнеть, как четырнадцать солдат нашей группы наконец нашли свои подразделения. Мы с молодым новобранцем остались вдвоем на заледеневшей дороге, по которой мотались туда-сюда. Прошли через почти заброшенную деревню, где осталось всего несколько солдат, одетых во что попало. Они молча смотрели на нас. Мы поспешили удалиться.
Итак, нам следовало двигаться на северо-восток. Пока еще не совсем стемнело, мы пытались по сохранившимся указателям определить наше местоположение. Мы держались справа от земляных укреплений и траншей. Но в сгустившемся тумане все наши попытки сводились к нулю.
Несмотря на молодость, я должен был что-то придумать. Спутник ждал от меня проявления инициативы. Я предложил вырыть окоп на ночь. Это привело новобранца в ужас. Он во что бы то ни стало хотел идти.
– Скоро мы найдем наш полк, – сказал он.
– Да ты что! Здесь нельзя бродить по ночам. Мы совсем заблудимся и попадем в пасть волкам.
– Волкам?
– Естественно. Но в России есть много чего и похуже.
– Но волки могут напасть на нас и прямо здесь.
– Еще бы! Конечно нападут, если будем стоять. А когда заберемся в окоп, они оставят нас в покое. Если полезут, пристрелим их, вот и все дела.
– Мы и так можем их пристрелить. А к завтрашнему утру вообще не вспомним, куда шли.
– Мы же идем по дороге! Настанет утро, пойдем по ней дальше. Говорю же тебе: лучше вырыть окоп. Уж я-то знаю, что говорю.
Наконец мне удалось его убедить. Только мы начали долбить окаменевшую землю, как послышался звук мотора.
– Грузовик! – обрадовался новобранец.
– Грузовик? Ты что, спятил? Неужели не слышишь, как лязгают гусеницы?
Он уставился на меня:
– Танк? Это наш танк, да?
– Да откуда же мне знать?
– Но мы же за линией фронта, правда?
– Господи, конечно… Я надеюсь…
Меня всегда раздражали люди, которые любят долгие объяснения тогда, когда надо действовать мгновенно.
– Так что же нам делать?
– Убирайся с дороги и хотя бы укройся за сугробом!
Я уже отошел. Урчание приобрело угрожающий оттенок. Танк почти поравнялся с нами, а видимость была нулевая. Прошла целая вечность, пока, наконец, в темноте показался силуэт. Грохот был оглушающий. Я всматривался в темноту, но без толку. Наконец, я решился и, выбравшись из укрытия, направился к танку, оставив спутника самому решать, как ему быть. Через секунду новобранец уже был рядом. В его глазах стоял вопрос.
– «Тигр», наш танк, – объяснил я. – Надо попытаться его догнать.
– Побежим следом! Да?
– Да, только осторожно. А то, не дай бог, примут нас за русских.
– Но если мы догоним, они возьмут нас на броню?
– Наверняка.
Истошно вопя, мы побежали к танку изо всех сил. Но шум двигателя заглушил наши крики, и танк прошел мимо.
– Хватай свои пожитки, – крикнул я новобранцу. – Бежим вперед! Надо их остановить.
Мы помчались за танком, но, как ни медленно он шел, за ним было не поспеть. Мы уже задыхались. Я понял, что так мы его не догоним, и остается один выход. Схватил винтовку и выстрелил в туман, в котором почти скрылся танк. Так вообще-то действовать не полагается. Танкисты могут принять нас за врага и
