команды, бестолково пиная мяч.
– Вы – губошлепы! Дерьмо старое! – заорал Саймон, двинув кулаком панель игрового автомата. – Кто ж так пасует?! Кто?! – чуть не взвыл Филлипс, наблюдая, как пни с ветками бестолково носятся по полю.
Счет был разгромным. Команды вновь выстроились в две параллельные шеренги, и вновь этот придурок-капитан вежливо раскланялся с победителем.
– Да что ж это? – возмутился Саймон. – Ты ж, осина трухлявая, должна была бы сейчас двинуть этой жабе в рожу, а ты, как воспитанник монастыря, чуть не обниматься лезешь?!
Но друиды и гуманоиды уже расползлись по углам для новой игры.
– Ну, нет! – запротестовал Саймон. – Теперь я уже не дурак и хочу играть на стороне гуманоидов!
Тут же капитаны поменялись лицами. Негритенок Саймон, подвижный и живой, как ртутный шарик, вселял какую-то уверенность. А уверенность ой как бы пригодилась.
Поле превратилось в непролазные джунгли. Лианы свисали нажравшимися змеями. Неподалеку от лесной тропы шлялся поджарый тигр и недвусмысленно облизывался. Друиды замерли корягами, взгромоздились на деревья, слившись с листвой и древесной корой. А капитан Саймон, уцелевший в числе последних из живых, улепетывал от нацелившегося в него всеми иглами дикобраза.
Мистер Саймон Филлипс расстроился чуть не до слез и уже оглядывался по сторонам в поисках чего- нибудь тяжелого.
Электронный мошенник не перевоспитался – выиграть у него было невозможно! Он, оказывается, поумнел настолько, что всегда предлагал условия, выгодные только его электронным мозгам.
Саймон постановил разгваздать машину вот тем симпатичным булыжником, торчащим посреди сада камней. Уже сделал шаг в сторону, но тут экран засветился: вполне нормальный старикан улыбнулся Саймону вставной пастью:
– Внимание, Саймон Филлипс! Опасность – сзади.
Запоминайте!…
КОД №107
Полицейские срочных линий замерли. Боб Колон, дежурный патрульный Северо-Западного сектора города прилип к монитору. А взбесившийся компьютер раз за разом трезвонил тревогу. За последние четырнадцать лет вызов тревоги прозвучал впервые. «Убийство-смерть-убийство», – как заведенные, надрывались динамики.
Трей стряхнула ползущих по руке муравьев – ощущение нашествия насекомых не исчезало. Остальные выглядели не лучше, беспомощно наблюдая за расправой в зале комиссии по выпуску преступников на поруки.
Динамик долдонил запущенной юлой: «Код N 107: «Убийство-смерть-убийство».
Размороженный Феникс Филлипс швырнул чем-то в видеокамеру: монитор ослеп.
Тут же к сектору подключился общегородской канал видеообзора, бесполезно обшарил окрестности.
И лишь вызов из Центрального парка, где оскорбили действием старую леди, определил, куда девался преступник.
– Команда роботов-патрульных, на выезд! – раздалось под куполом зала.
Мгновением позже в квадратах пола разверзся люк, и прямоугольные детины, отличавшиеся лишь туповатым выражением глаз от настоящих людей прогрохотали на выход, заведенными движениями чеканя шаг.
Трейси проводила болванчиков неодобрительным взглядом. А тут еще ноготь окончательно сломался!
Попытка создать синтетического человека или биоробота – бестолковая возня ученых и техников, продолжающаяся с начала прошлого века.
Вначале человек, еще наивный и снисходительный, придумал себе идеал, от совершенств которого психически здоровому человеку впору взвыть от скуки.
Вообразите себе только супергероя: смелого, как тигр, сильного, как слон, быстрого как антилопа гну, улепетывающая от эдакого совершенства.
Роботы ломались. Механические игрушки бунтовали. Люди, уверовавшие в надежность машин, превращались в послушных марионеток.
Повальное увлечение помощниками с электронными мозгами пришлось на первые годы после миротрясения.
Люди, растерянные и бессильно опускавшие руки, оживали, видя, как железные махины расчищают завалы. Стальные клещи растаскивают покореженную арматуру и битый кирпич. Роботы-озеленители, не понимающие, что земля мертва, умудрялись разводить сады на песке и застывшей лаве, заменяя растения на безнадежных участках синтетическими двойниками.
Пока люди испуганно жались друг к дружке, роботы невозмутимо делали свое дело.
Беда человечества – в странном пристрастии людей исповедоваться, ныть, каяться, сожалеть о несовершенном. Кому не доводилось прятать глаза, если ты вынужден слушать откровения, где помочь – бессилен, а сказать об этом – стыдишься. И ты тратишь часы, дни, годы на свои и чужие несчастья. А за поворотом – твоя жизнь.
Роботам были чужды чувства, их невозмутимость восхищала Трейси и ее сверстников с детских лет.
ВОЛК И ОТРЯД ЯГНЯТ
Опираться на электронных людей вошло в привычку у целого поколения. А Саймон Филлипс – явление не ординарное, надо признать. Люди, в большинстве молодежь, потрясенные, с горящими от стыда и ужаса лицами, не могли рисковать – их роботы полицейские остановят маньяка.
На мониторах, приближаясь и увеличиваясь, зеленым раем прорисовался и стал отчетливо виден сектор игровых автоматов.
В ту же секунду у бровки дорожки, посыпанной круглой разноцветной галькой, вздыбились и затормозили шесть мотоциклов.
Остальные патрульные оцепили сектор черной стеной комбинезонов. Роботы-полицейские двинулись к преступнику, прикрывая нагрудные клапаны управления тускло блестевшими треугольниками щитов.
– Молодцы, копы! – вырвалось у Трей.
Любо-дорого глянуть на волевые лица и упругую походку: полицейские брали негра в полукруг.
Преступник дернулся, заюлил, ища лазейку, но роботы так же невозмутимо приближались.
Весь зал затаил дыхание. Трей казалось, что грохот стоит от гордого биения сердец.
В следующий миг грохота Трей не услышала.
Преступник, вильнув между двумя копами, выхватил из кобуры ближайшего парализатор и принялся дубасить робота по голове. Полый металл дребезжал медным тазом.
– Человек! Вы не соответствуете статусу «абсолют», – нравоучительно продекламировал избиваемый.
Негр изловчился и в прыжке выбил щит. Прикосновение кулака, хотя роботы отключались простым нажатием кнопки, – и патрульный замер.
Саймон Филлипс бесновался, уворачиваясь от протянутых к нему наручников: роботы уговаривали преступника прекратить бесполезное сопротивление. За время уговоров Филлипс уничтожил еще двоих, стукнув их друг о дружку.
