— Рэндалл говорил мне, что видел тебя в Нью-Йорке, — сказала Фелиция за ужином в день их приезда после того, как они поговорили на другие темы.
Оливия была рада тому, что Алекс задерживался в этот вечер. Лучше не обсуждать семейные дела в его присутствии. Он и так уже знает слишком многое.
— Да, он недавно стал дедушкой, — ответила Оливия с беспечной улыбкой. Пора прекратить жалеть себя и жить дальше.
Фелиция заулыбалась.
— Да, он говорил мне. — Тут ее улыбка пропала. — Надеюсь, эти новости не расстроили тебя, дорогая?
Оливия покачала головой.
— Нет, конечно. Я люблю Рэндалла и счастлива за него.
Это была правда.
— Умница, — произнесла Фелиция, подавшись вперед и сжимая руку Оливии. — Я рада, что ты оставила прошлое в прошлом. — С этими словами ее мать снова откинулась на высокую спинку стула. — Дорогая, я все собиралась тебе сказать, что у Эрика тоже родился ребенок, но не была уверена…
— Замолчите, Фелиция, — прорычал Алекс с порога, застигнув обеих женщин врасплох. Обе повернулись к нему.
Фелиция начала хватать воздух ртом, как рыба.
— Никогда не слышала подобной грубости!
Алекс сверкнул глазами.
— Разве вы не видите, что ваша дочь расстроена?
— Алекс, не надо… — попросила Оливия.
Он возмущенно махнул рукой.
— Нет, Оливия, я не собираюсь молчать. Скажи ей всю правду. Тогда она, может быть, наконец раскроет глаза и увидит твою боль, как ее вижу я.
Оливия заморгала. Алекс снова встал на ее защиту. У нее защемило сердце.
— Какую правду, Оливия? — потребовала ответа Фелиция. — О чем говорит твой муж?
Оливия медленно повернулась. Новости причинят ее матери боль, но рано или поздно она все равно узнает.
— Я не смогу иметь детей, мама. Повторное обследование подтвердило диагноз.
Фелиция побледнела.
— Никогда?
— Никогда.
Губы ее матери беззвучно зашевелились.
— О господи! Я никогда не буду бабушкой?
— Никогда, мама. — Оливия сказала это так мягко, как только могла. — Боюсь, реальная жизнь отличается от кино. У моей истории не будет счастливого конца.
Минуты шли, а Фелиция по-прежнему оторопело смотрела на свою дочь. Но вдруг выражение ее лица удивительным образом изменилось.
Оливия посмотрела в сторону входной двери, но Алекс исчез.
— Дорогая, — начала извиняющимся тоном Фелиция. — Твой муж прав. Я думала только о себе. Не представляю, через что тебе пришлось пройти. Мне очень жаль.
Оливия была потрясена.
— Мама, все в порядке.
Фелиция покачала головой.
— Нет, дорогая, не успокаивай меня. Я знаю свои недостатки. Я бываю эгоистичной и безответственной временами, но… — Она прерывисто задышала, ее глаза наполнились слезами. — Дорогая, я люблю тебя больше жизни. Ты ведь знаешь это, правда?
Слезы хлынули из глаз Оливии.
— Да, мама. Знаю. И благодарю бога за то, что у меня есть ты.
— Спасибо, дорогая, — проговорила Фелиция и, схватив салфетку, театральным жестом промокнула глаза. — Наверное, тебе надо пойти и посмотреть, как там твой муж, — сказала она. — И, пожалуйста, скажи ему, что я прошу извинения за свое поведение. — Она поморщилась. — Нет, я сама поговорю с ним завтра утром. Так будет лучше.
Оливия вытерла глаза и улыбнулась. Потребовалось много времени, но Фелиция действительно изменилась. Оливия поднялась и обняла свою мать.
Фелиция погладила дочь по спине, а потом подтолкнула ее к двери. Перед тем как Оливия вышла, Фелиция спросила:
— Ты правда не сердишься, что я сказала тебе о ребенке Эрика?
Оливия кивнула:
— Все в порядке.
И это было правдой. Эрик больше не волновал ее. Наконец-то она смогла оставить прошлое в прошлом.
Фелиция кивнула и махнула рукой в сторону двери.
— Иди к Алексу.
Оливия обнаружила мужа в спальне. Он снимал рубашку. Стоило ей его увидеть, как у нее учащенно забилось сердце.
— Это была не очень приятная новость для моей матери, — тихо произнесла Оливия.
Желваки заходили на его щеках.
— Рано или поздно она бы все равно узнала.
— Ты прав. Спасибо, — поблагодарила она. — Не сразу, но она смирилась с тем, что никогда не будет бабушкой. Мне кажется, она наконец повзрослела.
Он прекратил раздеваться и посмотрел ей в глаза.
— Я рад.
Оливия нахмурилась.
— Ей трудно меняться.
— Всем трудно меняться.
— Да, но мама привыкла жить как в сказке. Она росла красивой, избалованной девочкой, потом превратилась в красивую, избалованную женщину, а потом в избалованную кинозвезду. Все относятся к ней как к особе королевской крови.
Алекс пристально смотрел на нее какое-то время, а потом с некоторым удивлением покачал головой.
— Ты еще этого не осознаешь, да?
Оливия удивилась.
— Чего я не осознаю?
— Может быть, твоя мама — королева в мире кино, но за его пределами, здесь, в реальном мире, ты во многом превосходишь ее. Тебе присущи не только элегантность и шик, но и другие достоинства, такие, как чувство сострадания и щедрость. Люди тянутся к тебе.
У Оливии перехватило дыхание. Она просто таяла от его похвалы. Еще ни один мужчина не говорил ей таких слов.
— Ты не можешь судить объективно, — пробормотала она.
Он подошел к ней, поднял ее подбородок и заглянул глубоко в глаза.
— Я знаю, что ты за человек, Оливия Валенти.
Алекс наклонил голову и поцеловал ее. Она почувствовала, что он возбужден.
Оливия ответила на поцелуй. Она нужна ему, и этого достаточно.
Пока.
Они вернулись в Сидней, в свои апартаменты с видом на залив, и Оливия сразу же с головой
