— И верно, — ответил другой. — От этих аристократов мы ничего, кроме горя, не видали — давайте его убьем.
— Лучше было бы все-таки сдать его завтра Червю, — вмешался третий. — Князь Фаран заплатит за него золотом.
— Правильно, это наш долг, — поддержал четвертый, взволнованный, несомненно, больше золотом, нежели долгом.
Бас Вибила заглушил всех остальных:
— Дураки, ведь я же сказал вам: что толку сдавать его завтра? Он пробудет у нас всю ночь, а вы знаете, как поступает Червь с теми, кого подозревает в измене: вспомните про колодки на храмовой площади. — Ему снова ответили одобрительным ропотом.
— Что ж тогда с ним делать? — спросил кто-то.
В глазах у Джайала стоял серый туман, но он почувствовал, как чья-то голова нагнулась к нему, и по запаху раки узнал Вибила.
— Уж поверьте, мне было бы слаще греха уморить его славной, медленной смертью. По капле крови за каждую живую душу, что они с отцом послали в Хель. По одной перебитой кости за каждый мой кнут и за каждую рану, полученную мной при Тралле. Но он не испытал бы того ужаса... Вы, кто родом отсюда, — помните, как ваши родные гибли, точно крысы в норах, когда город наводнили обезумевшие после битвы вампиры? Людей, молящих о милосердии, высасывали досуха. Они умирали медленно, как умрет и он. Гроза прошла, Братья опять выйдут на улицы — пусть же они выпьют из него все до капли. — Слушатели одобрительно взревели в ответ. Джайал почувствовал, как великан сгреб его спереди за ворот. — Слышишь, сын Иллгилла? Мне убить тебя — что глазом моргнуть, но это было бы чересчур хорошо для тебя. Ты отправишься обратно к вампирам, вот что. Ощутишь на себе их зубы, ощутишь, как уходит из тебя кровь. Они утащат тебя вниз, в катакомбы, где темно, и будут держать там, а ты будешь слабеть час от часу, пока вся кровь не иссякнет. Мы услышим твой вопль, когда они тебя заберут. Ведь это справедливо? Отвечай! — Вибил встряхнул Джайала, чья голова бессильно качнулась из стороны в сторону. Великан не стал ждать ответа — Джайал почувствовал, как веревки стягивают его руки и ноги, потом его вздернули на ноги и поволокли по коридору.
Тщетно он пытался оглянуться на Зуб Дракона, валяющийся в дальнем углу. Шесть лет пропало зря. Вся жизнь пропала...
Его дотащили до двери и открыли глазок.
— Пусто, — сказал кто-то.
— Ненадолго: гроза кончилась — скоро они будут здесь, — проворчал Вибил. — Давайте, ребята, выносите его! — Загремели отодвигаемые засовы, пахнуло свежим, напитанным дождем воздухом, и ноги Джайала коснулись земли. Его с размаху швырнули на каменный мост, и он лишился сознания.
Связанное тело, перекатившись пару раз, замерло, и дверь захлопнулась. Последняя молния осветила мост, и гром глухо прокатился над городом. Но ни вспышка, ни грохот не смогли привести Джайала в чувство.
За мостом круглый камень, сдвинутый чьей-то необычайно сильной рукой, открыл ступени, ведущие в сточный канал. Из отверстия показалась темная голова, за ней торс, и чьи-то глаза впились в неподвижное тело Джайала.
ГЛАВА 15. ДОМ У БОЛЬШОЙ ДЫРЫ
Граф Дюриан сидел в кабинете своего родового особняка. Огонь в камине бросал красный отсвет на его обыкновенно бледное лицо.
Подперев рукой подбородок и отрешенно глядя на пылающие угли, граф ушел глубоко в свои думы и совсем, казалось, позабыл о своем госте, человеке лет тридцати, сидящем по ту сторону камина.
Граф был старик с плешью, усеянной коричневыми пятнами и окруженной венчиком редких белых волос, с длинной белой бородой, но все в нем еще выдавало человека, привыкшего повелевать. Высокий лоб, нависающий над аристократическим носом, сделал бы лицо суровым, если бы не тепло и ум, светившиеся в глазах. Мужчина напротив, хоть и был моложе графа лет на сорок, очень походил на него лицом, но в глазах его, холодных и расчетливых, не было тепла. Молодой кашлянул, чтобы привлечь внимание старика, но тот так задумался, что не внял этому.
Граф когда-то принадлежал ко двору барона Иллгилла и входил в число Братьев Жертвенника, правивших городом несколько тысяч лет со дня его основания. Он был слишком стар, чтобы сражаться в битве на болотах, и поэтому единственный из Братьев остался в живых. Фаран сохранил ему жизнь, несомненно, лишь чтобы успокоить умы горожан, ожидавших, что после взятия города кара постигнет всех, кто служил Огню.
Но семь лет после битвы не доставили графу радости — он вел тягостное, подобное заключению, существование в стенах своего дома, которое лишь изредка скрашивали гости, знакомые ему по двору Иллгилла, и прежде всего старая Аланда. Он видел, как ночь от ночи тает городское население, знал о заговоре, зреющем в храме Ре. Теперь все оставшиеся заговорщики собрались покинуть город. Годы не позволяли графу уйти с ними, и остаток жизни, лежащий перед ним, представлялся ему совсем унылым.
В этот час он размышлял о судьбе таких же, как он, стариков, еще сохранившихся в городе, — когда молодые уйдут, дадут ли они себе труд запирать двери на ночь? Слуги покинули графа один за другим, а нынче ушел последний. Этого слугу звали Захарий — хороший был человек, но жизнь его разбилась, когда вампиры похитили его жену. Графу недоставало Захария. Он надеялся, что верному слуге удалось до ночи перевалить через Гору Преданий.
Воля горных перевалов! Уж много лет граф не бывал в горах и всей душой рвался к чистому воздуху голых вершин. Но ведь он еще старше Захария и свалился бы на первом же крутом склоне, если бы пошел с ним. Граф молился за своего слугу, желая ему благополучно добраться до Суррении
Нет, таким старикам, как он, остается только ждать — и в эту ночь граф знал, кого он ждет. Одного он уже дождался, и тот сидел рядом с ним в полутемном кабинете: Сереш, его единственный оставшийся в живых сын. Сереш пришел к дому Дюрианов час назад, когда гроза была в разгаре, но вынужден был ждать, затаившись в устье Большой Дыры, когда от графа выйдут другие, непрошеные гости: сыскной отряд из храма Ре. Они объявили, что убит их верховный жрец и что они ищут убийцу — жреца в маске. Со многими извинениями они все же обыскали дом, перевернули всю мебель и заглянули в каждую щель.
Они не нашли, разумеется, никого, но жрец в маске и был тем вторым, кого ждал в эту ночь граф.
Граф знал, что он придет, ибо, как многие при дворе барона, занимался на досуге предсказаниями будущего, и на столе у него лежали астролябия и Книга Света. Теперь графу почти не приходилось прибегать к ним. После битвы будущее сделалось его навязчивой идеей, и он часами просиживал над подсказками, которые давали ему книга и астролябия. Ныне он знал наизусть каждый стих, каждую звезду на небе. В эту ночь, ровно через семь лет после победоносного вступления Фарана в город, исполнится то, что суждено.
Сын графа беспокойно зашевелился. Он не знал, чего они ждут, и ему не терпелось уйти. Граф намеренно держал его в неведении, поскольку сын был упрям и не верил в пророчества отца. Граф предпочитал дождаться сначала жреца, зная, что тот придет непременно, — если бы он упомянул о его приходе загодя, сын только посмеялся бы над ним и ушел бы. Между тем было крайне важно, чтобы Сереш проводил пришельца в храм Сутис к другим заговорщикам. Сереш пришел попрощаться с отцом; граф благословлял судьбу за то, что его сын не попал в число повстанцев, схваченных в храме два дня назад. Сереш скрывался с самого дня битвы, живя в разных местах города, но в храм Ре никогда не заходил — там, помимо честных людей, немало было и предателей вроде Вараша. Сегодня Серешу было поручено проводить Аланду с девушкой в Город Мертвых, где их будет ждать Зараман.
Маризианова гробница — оттуда друг графа Иллгилл извлек последнее сокровище покойного мага: Теневой Жезл. Теперь три вещи, некогда хранившиеся в гробнице, разбросаны по всему свету, и в пирамиде осталась только волшебная Сфера, на которой можно увидеть все остальные предметы.
До этой-то Сферы и пытался добраться Зараман. Из гробницы он вместе с остальными уйдет на север, где они попробуют найти барона Иллгилла. Только Сфера может облегчить им эту задачу. Но никто из них еще не знает, как необходим им ожидаемый жрец. Разве не он зовется в Книге Света Герольдом? Для того чтобы пророчества осуществились, Зараману и Серешу необходима его помощь. Где же он? Гроза кончилась, и ночь проходит, а его все нет.
