книге.

Он закрыл глаза и начал искать семена огня, похороненные глубоко в душе, его мысль побежала по темным закоулкам его сознания. Ему казалось, что он ищет уже давно; одновременно он чувствовал, что становится все холоднее и холоднее, но это было далеко от него, давно ушедшего в путешествие по самому себе. Далекие воспоминания, детская невинность, давно испорченная шрамами и горькое одиночество, в его сознание кружились незваные гости; потом появились черные слова Хозяина, как если бы в этой одной личности собрались все предательства и неудачи его жизни. В башне медленно падала температура, пока туман и когти льда не поглотили все, даже свет Зуба Дракона…

Потом раздалось громкое рычание, на этот раз не снаружи, а внутри башни, и он сразу понял, что Фенрис здесь, и тут, вместе с этой мыслью, пришел и огонь, тот самый, который он искал, и все стало как тогда, много лет назад, в пещере Священного Огня Форгхольма. Его душа устремилась навстречу ему, от этого холода, страстно желая тепла. Внутренним взглядом он видел красные отблески огня, а внутри его змеевидную оранжевую фигуру в красном зародышевом мешочке, которая готова была родиться и ждала только семени, которое он должен принести. Он вошел в этот красный свет и вспомнил, что именно так все и было, когда он был ребенком, так что он был и в сердце существа, которое создавал, и, одновременно, снаружи. Теперь он бросил их вперед, огонь и яйцо, которое он создал из своего сердца, и они с ревом понеслись по потоку его крови; рев крови и рев огня слились в его ушах в музыку Пламени, а потом они достигли конца пути, он поднял перчатку и выпустил их наружу.

В то же самое мгновение белый туман стал оранжевым, и его творение встало перед его глазами.

Дракон, существо непонятной массы в десять футов высотой, пламенно-алое тело, глаза-карбункулы, которые глубоко сидели в треугольной ящероподобной голове, и по каждую сторону его похожей по луковицу шеи, жабры, напоминавшие надувшиеся кожаные мешки. Светящиеся серебряным светом крылья, сделанные, казалось, из твердого огня, раскинувшиеся на всю ширину башни, когтистые лапы из сверкающей стали. То самое создание, которое он сотворил в Форгхольме.

Его товарищи собрались в дальнем конце комнаты и закрыли лицо руками, защищаясь от страшного жара, который извергал из себя Дракон, окруженный аурой белого пламени. Какие-то соломинки и щепки взвились в воздух, вспыхнули и мгновенно сгорели. Лужа белого тумана на полу и форма, возникавшая в колонне света сверху, мгновенно выкипели, превратившись в густой пар, который черной слизью осел на пол. Башню сотряс агонизирующий вой волка прямо из середины комнаты, его ледяное сердце начало таять. Туман, из которого он образовывался, стал испаряться, потом побежал через открытый на потолке люк, улетая от раскаленного белого огня. Но башня была слишком мала для дракона. Колеблющаяся масса из пламени и чешуек взлетела вверх, вслед за убегающим туманом, лестница вспыхнула как свечка, от пола до потолка, когда он пронесся над ее горящими ступеньками в небо, в погоню за улетающими тенями.

Уртред почувствовал, как его уносит вверх, как если бы он сам был живым сердцем существа, которое создал. И тут он стал Драконом, под его ногами больше не было земли, его сущность устремилась вверх. За один удар сердца стены башни расплылись и исчезли с обеих сторон, когда он взлетел над полом и вырвался наружу через открытый люк на верхушке лестницы, оставляя за собой горящее дерево и кипящий пар. Он бросил огненный взгляд на покрытую лишайником верхушку башни и парапет, около которого стоял совсем недавно. Потом взлетел в летящий снег, который внезапно превратился в туман, как если бы жар тела мгновенно испарил его, и полетел дальше, окруженный оранжевым ореолом из капелек воды. Под собой он видел покрытую снегом равнину и темную линию Барьера Айкена.

Он не мог управлять полетом, Дракон нес его через темноту на север, как если бы чувствовал, куда улетели его собратья, которых Уртред видел в сумерках. Дракон летел, равномерно ударяя могучими крыльями и со свистом рассекая воздух перед собой. С того мгновения, как крылья унесли его вверх, Уртред ощущал радостное возбуждение, голова кружилась от мысли, что земля находится далеко внизу. Дракон летел над снеговыми облаками, ночь была кристально ясной; облака, похожие на шерстистых барашков, кружились в вихре вокруг сторожевой башни, из которой он взлетел в воздух. Небо было пусто, от севера до юга, Уртред отчетливо видел Сломанные Вязы, их острые пики, рвущиеся в небо, толпились вокруг их центра, Равенспура. А за ними находились Палисады.

Он стал Драконом, и видел его глазами, слышал его ушами и чуял его носом — и намного лучше, чем своими. Он чуял след драконов Харкена, слабый запах металла и огня. Он сам видел, как они летели на север, и его создание последовало за ними. Под собой он увидел лес, который простирался далеко на север. Внезапно ему захотелось остановить Дракона и вернуться обратно к сторожевой башне, но было слишком поздно — Дракон был квинтэссенцией воли, тварью Ре, родившейся в сердце солнца: как только он выбрал свой курс, никто и ничто не могло заставить его повернуть назад. Уртред мог только нестись вместе ним вперед, над лесом, земля стремительно уносилась прочь. Появился еще один горный кряж, руины города, озеро, далеко впереди он заметил холодную и пустую тундру. Темная линия Барьера Айкена бежала прямо через нее. Теперь земля под ним стала смазанным пятном. Могучие крылья покрыли сотни миль за минуту! И тут Уртред почувствовал, что чем дальше от башни и точки вызова улетал Дракон, тем слабее он становился. Его сила уходила, крылья били все медленнее и медленнее. Потом Уртред почувствовал невесомость, Дракон начал падать, земля понеслась навстречу. Он попытался захватить контроль над зверем, стараясь остановить вертикальное падение. Но его воля и воля Дракона были разделены.

Огонь в венах начал гаснуть, Дракон падал кругами, все быстрее и быстрее, похожий на птицу, подстреленную в полете стрелой охотника. Хотя голова Уртреда кружилась и во время полета, это не шло ни в какое сравнение с тем головокружением, которое накатило на него сейчас, когда Дракон камнем устремился прямо вниз на ледяную равнину под собой.

Уртред посмотрел на землю, стремительно несущуюся к нему, и приготовился к смерти…

ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ ГЛАВА. Бронзовый Воин

Он спал и видел сны. Как всегда за последнюю тысячу лет. Во сне он видел прошедшие времена, когда был почти богом, золотые башни на Сверкающей Долине блестели под яркими лучами солнца, а в лазурном небе жеребцы богов грациозно летали между ними. Он видел себя на арене, серебряные стены которой были выше гор, а поле для поединков длиной в десять миль. Там он сражался как Воин Бога. Он был самым большим из всех воинов; никто не мог победить или разрушить его. Вплоть до последнего дня.

Был турнир и они привели его туда, медная музыка омывала равнину, гигантские трибуны и горы. Почти бог — это он знал даже тогда, любимец того, кто создал его: Ре. По одну сторону арены, очень далеко от него, находился золотой мерцающий туман, сиявший как солнце: внутри него, невидимый, сидел Бог. Никто из смертных никогда не видел его, а он, Талос, видел. Весь день, начиная с рассвета, он сражался. Он уничтожил всех соперников, воинов других Богов: один за другим они пали, включая предпоследнего: паук Бога Луны, которого он задушил его собственной адамантиновой путиной.

Остался последний воин: змея Исса. День почти закончился. Темнота пала на арену, он ждал, а ее все еще не было. Он насквозь просветил турнирное поле глазами, которыми мог видеть через сталь. Свет Ре с далекой трибуны начал ослабевать. Потом, внезапно, из-под земли появилась змея. Почему он не посмотрел под землю? Ведь змея Исса — создание земли, а не воздуха, именно земля открылась под его ногами и его затянуло глубоко вглубь земли, в логово, в котором она скрывалась весь этот долгий день. Он почувствовал, как яд ее укуса горит в его шее. А потом когти твари нанесли смертельный удар и стальные пластины его головы сорвались со стержней.

Тысячелетняя темнота опустилась на него. Он оставался там, похороненный на Стеклянной Равнине, и только искра сознания еще жила в его гигантском теле. Столетие шло за столетием, пришло время последней битвы, в которой боги сражались против богов: небо охватил огонь, а все, жившее на поверхности мира, было испепелено. Однако его разбитое тело было зарыто глубоко в земле, далеко от огня Богов, который мог бы уничтожить его. И тем не менее его глаза видели все, что происходило в мире над ним. Тысячу лет небо было черным, потом просветлело, и он увидел равнины и горы, покрытые сажей. Он

Вы читаете Полунощная Чудь
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату