Спина пробила тонкую корочку льда. Двойник опять ударил кулаком вниз, Джайал увернулся, но кулак ударил его в поврежденное плечо. Он нырнул в сторону, пока Двойник еще не восстановил равновесие, и вскочил на ноги, не обращая внимания на боль.
Он взглянул вниз — оказалось, что он стоит на льду, который мгновенно сковал всю поверхность реки. Шум течения внезапно оборвался, как если бы заткнули кран. Джайал стоял не двигаясь, рука застыла на рукоятке меча. Двойник тоже не двигался. Джайал уставился на поверхность воды, превратившуюся в белое ледяное покрывало. И тогда с верховьев реки раздался душераздирающий вой.
Первым это заметил Гарадас: он поразился тому, что воздух в лесной чаще теплее, чем даже в Годе, а на деревьях еще есть листья. Но ничто из этого его не обрадовало: ничто из того, что шло против естественного хода вещей не могло обрадовать его. Года будет похоронена в сугробах следующие пять месяцев. Тогда откуда это беспричинное тепло? И температура воды тоже была неправильной: как если бы реку питал подводный теплый источник.
Он выругал себя за то, что оставил жену, и за то, что не позаботился о том, чтобы оставить Имуни на попечение Идоры. Он знал, что его дочка упряма и своевольна, и должен был догадаться, что она пойдет вслед за ним. А теперь она видела то, что не должен видеть ни один ребенок, и, более того, она в смертельной опасности. Как бы он хотел оказаться в Годе, в низком каменном доме, в котором жил его отец и отец его отца: никто не должен покидать горы в это время года. Идора сидит перед пылающим очагом, комната движется и плывет в оранжевом свете. Как это все не похоже на то, что перед ним! Если бы не луна и фонари, здесь было бы не видно ни зги, они в самой середине Леса Призраков. Южане сказали ему, что в древности здесь был город, но кроме башни и моста он не видел никаких признаков того, что кто- нибудь жил в этом месте, по меньшей мере со времен богов.
Он опять посмотрел на Светоносицу и ее людей. Само ее появление было достаточно большим чудом, но за этим последовали еще большие: исцеление на городской площади в день ухода, магия жреца огня, призыв теплого ветра из Лорна; раньше он даже не мог себе представить такую магию, а тут видел ее собственными глазами. Без нее они, несомненно, уже давно были бы мертвы.
Но какие бы чудеса не спасали их жизнь, они были ничто для обычного простого человека, который жил в согласии с самим собой и с окружающим миром. Если бы только нашелся какой-нибудь святой человек, который мог бы проводить их. Но увы, ответственность за этих людей пала на его плечи — именно он решил пустить Светоносицу в деревню; и это решение с неумолимой последовательностью привело его сюда — в самую чащу Леса Призраков, и к тому же их преследуют демоны. Он боялся, боялся за себя, за своего ребенка, за своих оставшихся людей, за свою жену, если он не сумеет вернуться.
Он посмотрел на Светоносицу: та напилась из реки и теперь горячим шепотом о чем-то говорит со старой дамой, которая лежит, отдыхая, под деревом неподалеку. Скоро они пойдут в убежище на холмах, Аланда называла это место Астрагалом. Спокойствие обманчиво, тишина таит опасности. Где волк? Безусловно он не мог так легко потерять их след.
Он позвал своих людей, они устало встали на ноги. И только тут он сообразил, что один человек из отряда пропал. Джайал, он исчез, пока все пили из реки. Да, и еще что-то не так — звук реки внезапно изменился: мгновение назад она громко журчала, а сейчас почти затихла, как если бы ее вода замедлилась.
Он подошел к берегу, знаком приказав одному из своих людей идти за ним, и внимательно посмотрел на поверхность реки. Да, действительно, только что вода весело, с журчанием, бежала по своему руслу, а сейчас она текла медленно и лениво, как патока. Его человек встал на колени и потрогал воду. — Холодная, — сказал он, глядя на Гарадаса, но Гарадас глядел вверх по реке.
Слабый туманный след закрутился над поверхностью воды и унесся прочь, тонкая полоса льда образовывалась прямо на глазах.
И тогда он понял, почему не слышал волка, так как волк прошел на север в сердце урагана, но, почувствовав, что прошел мимо, вернулся, войдя в реку у ее начала и передавая воде свой дух. Потом он поплыл вниз. Как только он вошел в реку, вода стала превращаться в голубо-белый лед, и расплавленный стеклом потекла над водопадами, в поисках тепла их сердец.
Глаза Гарадаса остановились на человеке, стоящем на коленях у реки…
Его рука все еще касалась воды, рот был открыт, но слова, которые он собирался сказать, замерзли на его губах. Плоть человека стала белой, а река за ним превратилась в белую, слегка шевелящуюся массу льда. Потом из его рта вырвался пронзительный крик, глаза стали покрываться льдом, а кровь замерзать. Он умер, прямо на глазах старосты, стоя на коленях и превратившись в ледяную статую, его кровь замерзла, кожа лопнула и сошла с него, обнажив белую, замерзшую плоть.
Уртред заметил, что Джайал прошел мимо, но остался у реки и пил, пил и пил. В конце концов он встал и опять надел маску на лицо. Потом он посмотрел вниз по берегу реки, пытаясь найти младшего Иллгилла, когда услышал крик. Он резко повернулся, и увидел, как мгновение назад весело бегущая река внезапно застыла, замерзла, как если бы само время остановилось, а тело стоящего на коленях горца заледенело.
Он поглядел на остальных, потом его взгляд остановился на Талассе. Услышав шум, она вскочила на ноги, а поверхность реки уже вздыбилась огромными глыбами льда. Река взорвалась вихрем из замерзающего воздуха и сталкивающихся осколков льда, а из его центра пришел знакомый вой, чуть не лишивший его рассудка. Темный силуэт волка он видел даже несмотря на куски льда, барабанившие по маске и рвавшие меховой плащ. Потом он прыгнул вперед, туда, где стояла Таласса. Обратно в водоворот. Но он ослеп: дыхание волка заморозило весь воздух вокруг них, а воздух в легких Уртреда превратился в лед.
Аланда проснулась, когда все это началось. Еще мгновение назад было тепло, ласковый воздух, в меховом плаще даже немного жарко, ей захотелось спать. Она говорила с Талассой, но потом незаметно отключилась, ей снился Астрагал. Она знала, что он очень близко, надо только подняться на вершину следующего холма. И она, наконец-то, попадет домой. Но тут на нее упала холодная тень, и Астрагал исчез. И она опять увидела то самое видение, что и в Тралле: город, утонувший во льду, странно преобразившийся Уртред и Таласса… Искьярд — его имя, холодное как воздух, который она внезапно вдохнула.
Глаза Аланды резко открылись, и она увидела горца, склонившегося над рекой, потом вода в мгновение ока превратилась в лед, ее поверхность вздыбилась. Белый туман, рожденный внезапной встречей холода с теплым воздухом, затянул все вокруг. Она закричала, но туман гасил все звуки. Она почувствовала, что что-то шевелится прямо перед ней, с каждой секундой увеличиваясь в размере и набирая больше силы. Аланда поднялась на ноги и побежала вдоль реки, зовя друзей.
ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА. Возвращение Весельчака
Фаран остановил свой отряд в полете стрелы от кряжа. Крики Весельчака, оставшегося на площадке, доносились даже сюда. Звук напомнил Фарану лай лисы, зовущей кого-то через ночь: еще и еще, без остановок, неземной, высокий и отрывистый. Очень сомнительно, однако, что придется это терпеть достаточно долго. Вскоре яд Голона должен убить проклятую тварь.
Он повернулся к Голону. — Где мы?
Волшебник коснулся маленькой пурпурной геммы, висевшей на цепочке. Та вздрогнула. Похоже, он не обращал внимание на упорное нежелание Весельчака расстаться с жизнью. — Я чувствую меч, — сказал он, указывая на восток.
— Далеко?
Волшебник покачал головой. — Очень близко. — Фаран взглянул на шатер облаков, занявший полнеба. Отвратительные черные полосы струились из него вниз, принося на землю новых созданий Ночи. Хозяин Равенспура: нет сомнений, что он скорее само облако, чем тот огненный призрак, который сидел в тронном зале. И вместе с этими вездесущими тварями, он, тоже, вездесущ, и безусловно уже знает, что его
