Ольга бросила взгляд на книгу, на которую кивнул король, и прочла название – “Особенности сравнительной психологии классов”
– Ух ты, интересно, наверное! – оживилась она.
– Ты интересуешься психологией? – поднял брови его величество.
– Да, – подтвердила Ольга. – Так мало того, у вас же, наверное, совсем другая психология, не такая, как у нас. Вот, к примеру, эта самая психология классов. У нас нет такого. Дадите мне как-нибудь почитать?
– Зачем? Запишись в Королевскую библиотеку, и бери себе, что хочешь. Я тебе в виде особого расположения пожалую бесплатный абонемент.
– Спасибо! – обрадовалась Ольга и залпом допила свой бокал.
– Да не за что, – снова усмехнулся король. – Значит, не понравились тебе наши дамы?
– Не понравились, – решительно ответила Ольга. – И ваши любовницы – в особенности.
– А как же Эльвира?
– Нет, Эльвира ничего. А остальные – не понравились. Где вы их таких набрали? Они вам правда нравятся? Эта ваша официальная фаворитка – она же дура. Вы такой умный и образованный человек, как вы с ней общаетесь?
Король вздохнул и пригорюнился, по привычке подперев кулаком подбородок и пристроив локоть на колене, за неимением стола.
– Общаюсь я с тобой, – объяснил он. – С Жаком, с Элмаром… Ну, еще с некоторыми людьми… А своих фавориток я трахаю. Извини за прямоту.
– А совместить это как-нибудь вы не пробовали? – поинтересовалась Ольга.
– Не получается, – кратко ответил король, помолчал немного, попыхивая трубкой, потом вдруг спросил: – Кстати, ты ничего не хочешь у меня спросить?
Ольга подумала, что бы это он мог такое иметь в виду, но ничего подходящего не придумала.
– Уж простите мне мою тупость, – призналась она, – это наверное, либо с перепугу, либо спьяну, но не понимаю, на что вы намекаете.
– Тебе рассказывали последние придворные сплетни?
– А как же! А, вы имеете в виду, насчет вас и Жака?
– Я полагал, что ты не постесняешься спросить меня об этом прямо, но то ли ты с перепугу забыла, то ли я в тебе ошибся.
– Ни то и ни другое, – засмеялась Ольга. – Просто Эльвира мне уже сказала, что это неправда. Конечно, если вам так хочется, могу и у вас спросить, но я вполне верю Эльвире.
– Что ж, спасибо, милая Эльвира… Хоть кто-то вступился за напрасно оклеветанного короля… Хотя, скорей всего, Эльвира вступилась за милого ее сердцу Жака… – король на мгновение задумался, и его светлые глаза вдруг хитро блеснули. – А скажи, если бы это было правда, что бы ты подумала?
– А я бы не особенно удивилась. Вы достаточно эксцентричный человек, чтобы выкинуть и не такой номер. А в остальном… Это ваше личное дело. В нашем мире, во всяком случае.
– Ну у вас и мир… – хмыкнул король. – Лютеция в мировом масштабе… Это занятно… И что, вот так вот запросто?…
– Ну, кто как. Кто-то такие вещи скрывает, а кто-то наоборот… Помните вот эту вещь?… – Ольга напела пару тактов из “Богемской рапсодии”. – Вот он, например, ни капельки не скрывал. Весь мир знал.
– Мда… – снова хмыкнул король. – Достаточно откровенный у вас мир. Судя по тому, как ты прозвала бедную Камиллу…
– А Элмар вам сказал? А мне строго-настрого велел не говорить, чтобы вас не смущать…
– Ну, знаешь, если бы это сказала ты, я бы действительно мог смутиться. Но с Элмаром у нас все немного по-другому. Это еще что, он же теперь на радостях всем товарищам расскажет… Похоже, сегодня вечером на Камиллу будет большой спрос… Ты не устала? Может, хочешь отдохнуть?
– Нет… Но если вы хотите спокойно почитать, я вам не буду мешать.
– Напротив, мне приятно с тобой общаться. Просто я вижу, ты какая-то вялая, глаза трешь…
– Это у меня высокое вдохновение кончилось, – пояснила Ольга. – Ваше величество, а вы обещали рассказать, как Элмар научил вас смеяться.
– Собственно, это он не совсем правильно выразился. Я сам научился. Он просто вызвал у меня желание научиться смеяться.
– А что, до того вы не умели? А как же вы жили до того? Разве так бывает?
– У нас и не то бывает. Видимо, меня все-таки кто-то хорошенько проклял еще до рождения. Я не умел ни смеяться, ни плакать, ни многого другого. Всему мне пришлось учиться на протяжении жизни. К примеру, очень хорошо помню, как меня научили состраданию. Мне тогда было лет семь или восемь, и я замучил кошку в каких-то познавательных целях, уж не помню, что я хотел узнать, но бедная киска этого не пережила. А я даже не понимал, за что меня ругают. Мэтр Истран тогда поступил очень правильно. Вообще-то, телесные наказания применительно к принцам запрещены, но он наплевал на этот запрет, затащил меня в свою лабораторию, обездвижил и выпорол так, что я неделю не мог сидеть. Зато после этого я очень хорошо понял, что такое боль, и никогда больше не мучил животных. И охотиться до сих пор не люблю… Но я отвлекся, я ведь обещал про Элмара. Я с ним познакомился у ворот дворца, в которые он ломился, а стража его не пускала. Выглядел он тогда – красивее некуда. Длинный лохматый мальчишка в грубой рубахе распахнутой почти до пояса, в кожаных штанах и меховом жилете, на поясе меч, на шее ожерелья из каких-то зубов и когтей в три ряда, в волосах перо… И при всем этом еще конь и здоровенная собака. Живописный был парень, до сих пор помню. Я проходил мимо и заинтересовался, по какому поводу скандал, так, слово за слово, выяснилось, что к дядюшке прибыл его законный бастард, с браслетом, все как положено, а стража его не пускает. Ну, я тебе уже описал, в каком он виде явился ко двору, неудивительно, что его не пускали. Я настоял, чтобы его пропустили и пообещал сам проводить его к королю. Настаивать пришлось долго, но в конце концов я убедил стражников. Они пропустили Элмара вместе с его конем и собакой, ворча себе под нос, что принц Шеллар такой зануда, что с ним лучше не связываться. И тогда-то он посмотрел на меня и улыбнулся. Он уже тогда был симпатичный парень, мой кузен Элмар. Лохматый такой, загорелый, синеглазый, с потрясающей улыбкой во все лицо. “А ты правда принц?” – спросил он. “Да,” – ответил я. Он загорелся каким-то неземным восторгом и радостно вскричал: “Так мы – братья?” “Мы кузены, – ответил я. – Но братья у тебя тоже есть. И сестры.” И в тот момент, стоя напротив него и серьезно глядя на его восторженную улыбку, я сам себя почувствовал действительно каким-то занудой рядом с этим простодушным варваром. И почувствовал, что я тоже должен улыбнуться в ответ, иначе кузен сочтет меня невежей и задавакой. Не сказал бы, что это у меня получилось с первого раза, Элмар потом говорил, что не будь он мужчина и воин, сбежал бы сразу же от такого улыбчивого родственника. Но поскольку он все-таки был мужчина и воин, он мужественно промолчал. А я еще успел перепугать тетушку и обеих кузин, прежде, чем мои зверские гримасы заметил мэтр Истран и понял, что это я так улыбаюсь. Он меня тихонько отвел в сторонку и посоветовал посмотреться в зеркало и потренироваться. Потом весь двор три дня изумлялся – ах, принц Шеллар улыбается! Не иначе, случилось какое-то чудо! А все чудо было в одной искренней улыбке наивного варвара…
Потом мы с кузеном Элмаром как-то столковались, сдружились и много времени проводили вместе. Ему больше не с кем было дружить, его братья были намного старше и у них были свои взрослые дела, а мне он просто ужасно нравился. Мне нравилась его простота, его искренность, его открытость в чувствах и вечная восторженность по любому поводу. Для меня, выросшего при дворе и с детства ограниченного этикетом, протоколом, традициями, церемониями и прочим занудством такого рода, этот славный маленький варвар был неким волшебным существом, вроде эльфа. Он очень искренне и заразительно смеялся, и мне захотелось научиться так же. А если уж я захотел чему-то научиться, то у меня это обязательно получалось. Так я и научился смеяться. А потом – шутить и понимать шутки… Должен сказать, Элмар даже не представляет, какое влияние он оказал на развитие моей личности. Все мои странности и причуды – это тоже от него. Просто он со временем все это перерос, а у меня осталось на всю жизнь. – Король улыбнулся и завершил: – Вот такая история.
– А потом? – тут же спросила Ольга.
– Что – потом?
