связей. Она была женщиной, ответственной за свою жизнь и за новую жизнь, которую они с Нэшем могли создать.
Врываясь в хаос мыслей, зазвонил мобильный, и голос Роберта заставил ее представить, как их связь с Нэшем будет выглядеть в глазах других людей, особенно в глазах самого Роберта.
— Я просто решил позвонить, спросить, как идут дела, — объяснил он свой звонок.
Фейт собралась с мыслями и кратко изложила ему результаты работы.
Связаны ли дела Нэша с Фондом и домом? — хотела спросить Фейт, но не смогла: голос Роберта и так уже звучал утомленно.
— Как дела со Сметвиком? — поинтересовалась она.
— Неважно, — признался он. — Я обедаю завтра с другими членами совета и буду вынужден просить дать мне еще немного времени. Надеюсь, Нэш не сказал тебе что-то отрицательное о «Хаттон-хаусе»? — спросил он с надеждой.
Фейт чувствовала себя виноватой перед Робертом за все, в том числе за те проблемы, которые он должен решать вечером. Именно об этом думала она, вымыв посуду и возвращаясь в кабинет.
Погода стояла великолепная, и она хотела провести вечер в саду.
Теперь Фейт понимала, что выполнить задачу будет не так просто — огромный дом трудно было приспособить для проживания нескольких семей, хотя он мог вместить очень много людей. Прекрасные сады вовсе не были предназначены для игр множества детей, а разрушать их, чтобы создать что-то более подходящее для этих целей, было бы поистине святотатством.
Фейт все еще билась над проблемой, когда вернулся Нэш.
Первым ее побуждением, когда она увидела его выходящим из машины, было спрятаться в своей комнате. Она покраснела, снова вспомнив все, что произошло между ними. Но жизнь научила ее умению постоять за себя и не пасовать перед трудностями. Почему она должна прятаться? В конце концов, они оба участвовали в этом…
Она напряженно задержала дыхание, когда Нэш открывал дверь.
Фейт оставила дверь кабинета приоткрытой: даже если он не видел ее с дороги, то догадается, что она работает там, по полоске света из двери. И он вряд ли захочет ее видеть, так же как она его.
Ее сердце бешено заколотилось, когда Нэш прервал ее размышления, решительно толкнув дверь кабинета. В деловом костюме он выглядел неотразимо и еще более мужественно.
Против воли ей вспомнился жар их пылкой любви, хотя Фейт пыталась игнорировать красноречивый язык его великолепного тела.
— Знаю, что уже поздно, но нам нужно кое-что обсудить, — начал Нэш резко, бросив что-то на стол перед ней.
— Что это? — спросила Фейт, с опаской глядя на листок бумаги. Она понятия не имела, что там написано, но угроза на лице Нэша заставляла ее насторожиться.
— Особое разрешение, — угрюмо сказал Нэш.
— Что? — озадаченно спросила она.
— Специальное разрешение на брак, — раздраженно повторил Нэш и быстро продолжил, так что она ни слова не успела вставить: — Я знаю епископа, он был близким другом моего крестного, и в виде исключения он согласился дать нам разрешение на брак. Я все организовал. Мы поженимся завтра в одиннадцать. Я уже разговаривал с викарием. Он…
— Поженимся?! — изумленно воскликнула Фейт. — Нет! Нет! Это невозможно! Мы не можем! — взволнованно возражала она.
Сердце бешено забилось в груди. Фейт почувствовала слабость, она не могла поверить, ее охватила паника. Все происходило как будто не с ней, как будто она со стороны смотрела на свои собственные эмоции, наблюдала свою реакцию.
Но Нэш продолжал настаивать безапелляционным тоном:
— Боюсь, это более чем возможно, и это не обсуждается, Фейт. Мы с тобой вынуждены пожениться. Другие мнения не подлежат обсуждению.
Фейт чувствовала, как ее охватывают эмоции, с которыми она уже не сможет совладать: боль, обида, унижение. Эти разрушительные переживания ворвались в нее, сменив первоначальный шок. Она никогда не думала, что может быть настолько больно…
— Но зачем? — воскликнула она. — Мы не…
— Ты серьезно спрашиваешь «зачем»? — цинично усмехнулся Нэш. — Ты могла забеременеть.
Фейт закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нет, этого не может быть!
— Ты пытаешься убедить меня, что мы непременно должны пожениться из-за ребенка, о рождении которого нельзя сейчас говорить наверняка? — спросила она резко.
— Это может быть ребенок от меня! И… — Нэш отвернулся и подошел к окну, — что бы ты обо мне ни думала, Фейт, у меня свой кодекс чести. Старомодный по современным стандартам, наверное, но это был кодекс Филиппа, и он гораздо больше повлиял на меня в детстве, чем все родительское воспитание. — Он быстро повернулся к ней, точно рассчитав, что Фейт не успеет спрятать свои чувства и изобразить равнодушие. Нэш продолжил: — Если бы ты была… более опытна…
— Ты хочешь сказать, что женишься на мне, потому что я была девственницей? — не в силах поверить, воскликнула Фейт. — Но это… это уже устарело, Нэш.
— Для тебя, уверен, да. Но моя мораль говорит мне, что я поступаю правильно и это единственное, что я могу сделать.
Фейт тяжело вздохнула.
— А если я откажусь? — спросила она, всем своим видом давая понять, что не собирается подчиняться его давлению.
— Я не могу позволить тебе сделать это, Фейт, — заявил Нэш, не спуская с нее внимательного взгляда, и то, что Фейт прочла в этом взгляде, наполнило ее сердце отчаянием. — Чтобы подсластить пилюлю, скажу, что ты устроила этот трюк с девственностью очень удачно и не проторговалась, мое состояние намного превышает состояние Ферндауна. Хотя, думаю, там, где ты будешь иметь с ним, этим состоянием, дело, я буду очень осторожен, в отличие от Ферндауна.
Фейт не могла говорить. Она не могла думать. Она даже не могла, как следует дышать, настолько ужасно было то, что он говорил.
Ее лихорадило. Не от страха, а от раздражения и негодования. Почему Нэш осмеливается
— Ребенка может и не быть.
Его взгляд был холоднее стали.
— Потому, что это у тебя в первый раз? — передразнил он ее, удовлетворенно глядя, как ее лицо заливает краска стыда. — Как я только что сказал тебе,
— Да, я знаю. Ты решился на наш брак, потому что я была девственницей, — упавшим голосом повторила Фейт. И в то же время она не могла справиться с раздражением в голосе. — Нэш, но это… это… — Она запнулась, подбирая слова, чтобы выразить ему свои чувства. — А что, если я не была девственницей? Если тебе только показалось? — с вызовом спросила она.
— У тебя истерика, — спокойно произнес Нэш. — Ты принимаешь все слишком близко к сердцу…
— Принимаю близко к сердцу?! — взорвалась Фейт. Однако какой смысл спорить с ним, когда ясно, что он не собирается менять своего решения ни при каких обстоятельствах?
Но она не обязана принимать во внимание планы Нэша и выполнять его приказы. Она свободный человек. Она может выйти из комнаты, сесть в машину и…
— Даже не думай об этом! — услышала она грозный голос. Нэш каким-то образом успел встать между ней и дверью, как будто прочитал ее мысли. — Завтра утром мы поженимся, — повторил он. — И чего бы мне это ни стоило, свадьба состоится! — Он фыркнул. — Удивлен, что ты так возмущена. Разве ты не этого добивалась?
Его слова, в которых не было ни тени понимания и сочувствия, как будто сдавили сердце Фейт гигантскими тисками.
