тащить в направлении ворот. — Чего Марусю пугаете? Мы скоро придём… Подождите снаружи. Хильда, кыш, тебе говорю! Пожрать здесь не светит. Здесь своя Федора есть…
Хильда с облегчением дала себя вытолкать. Полуволк ушёл сам, сложив клыкастую пасть в отчётливую улыбку.
— Букашка, у тебя, говорят, персональный вай-фай есть? — чувствуя себя полной дурой, спросила Тина.
— Ага, вот тут, — рассмеялся малыш и постучал себя по голове.
«Это такая игра», — поняла Тина. Она помнила: когда в детстве надоедала отцу бесконечными вопросами и просьбами поиграть, он всегда говорил: «Тинка-Буратинка, где у тебя выключательная кнопка?» — «Вот тут!» — и маленькая Кристина показывала себе на живот. «Выключись на пять минут, дай футбол поглядеть!» — говорил папа и пальцем нажимал на воображаемую кнопку.
— А чего тебе надо? — деловито спросил между тем Букашка.
— Письмо отправить подруге.
Тина решила поддержать игру. Раз уж подотчётные ей собаки не дали Букашке побаловаться с Марусей…
— Адрес знаешь?
— Да.
— Тогда говори, что писать.
— «Дорогая подруга Бяка! — с выражением начала диктовать Тина. — Я очень по тебе соскучилась. Я сейчас путешествую по очень красивой волшебной стране вместе с моими друзьями — Ловцом и Букашкой. А ещё у нас здесь две собаки и ручная рысь Маруся… Пока всё… Да! Бяка, пожалуйста, позвони маме тёти Сандры, телефон такой-то… — В памяти чётко высветился номер, случайно подсмотренный на дисплее. — Скажи, у нас всё хорошо, пускай не волнуется… И подпись, Букашка: любящая тебя подруга Кристина».
Продиктовала адрес — и они с Ловцом снова вышли на солнечный свет. Сели на рельсы друг напротив друга. Тина сорвала лиловую кисточку чертополоха.
— Как пахнет! А я и не знала, — удивлённо проговорила она. — Сильно и нежно. А вокруг колючки…
— Запросто, — согласился Ловец.
Пришла Хильда и положила тяжёлую голову Тине на колени. Полуволк в руки не давался, смотрел искоса, но не зло, а с каким-то более сложным чувством.
— По-моему, ему тоже хочется, — заметила Тина.
— Всем хочется, — сказал Ловец.
— Объясни: ну вот как это всё может быть?! — Тина запустила обе руки в волосы и сильно дёрнула вверх. На мгновение её глаза стали раскосыми, как у рыси.
Ловец улыбнулся, потом снова стал серьёзным.
— На самом деле всё довольно просто. Это место… эта земля… она, чтобы выжить, завела себе нас. Ну вот как некоторые животные отрастили себе когти, клыки, рога…
— Значит, вы — клыки и когти?
— Да. Ещё какие.
Тина вдруг спросила почти с обидой:
— А мягкие лапки? Тёплые и пушистые?..
— Ты даже представить себе не можешь…
— Почему же? Могу, — сказала Тина, вспомнив игру Каменщика. Он ведь в самом деле играл, а не в машины валунами швырялся. Она тихо спросила: — Вы — люди?
— Как тебе кажется, я — человек?
— Ты и Федора — вроде бы да, а вот Каменщик… Вещь… Художник — не знаю… Дезире — вообще жуть…
— Её всегда либо жалели, либо боялись. Поэтому она такая.
— Какая?
— Она считает, что лучшая защита — нападение. Не видит другого выхода.
— А ты — не такой?
— Мы — часть… как объяснить… системы, матрицы, паутины, — сказал Ловец. — Она новая, но родилась-то от старой. Мы можем жить или умереть только вместе с ней. А умирать не хочет никто.
— Но откуда берётся всё это?.. Этот Зов… В нём всё дело?
— Нет. Сюда приходят те, кто УЖЕ не вписывается в ту паутину, в которой живёшь ты, твои родители. Зов только помогает им найти направление.
— Что отличает одну систему от другой? — подумав, спросила Тина. — Ваши способности?
— Нет. Опять же — направление движения.
— Да объясни толком наконец! — крикнула Тина, убедившись, что Ловец не собирается продолжать.
Из-под ворот вылез Букашка и вприпрыжку побежал к ним, крича на бегу:
— Тина, Тина, Бяка уже ответила тебе!
— Ну и что же она пишет?
Тина с трудом подавила досаду. Но не обижать же малыша, тем более что она уже ввязалась в его игру.
— «Тинка, как хорошо, что ты нашлась! — чуть задыхаясь от спешки и глядя куда-то внутрь себя, заговорил Букашка. — Только что за чешуя про волшебную страну, я что-то не догоняю? Ты что там, кайфуешь вместе с Кириллом? Смотри, осторожнее, прошу тебя. У нас всё в шоколаде. Все — и Макс, и Витёк, и Снежанка, и другие по тебе очень скучают и передают приветы и чмоки в щёки. Возвращайся скорее! Бабульке я позвонила, та челюсть еле поймала. Неужели и мы такие будем? Твоя Бяка». Вот! Я молодец?
Тина медленно обернулась к Ловцу.
— Он не мог знать, — пробормотала она. — Это что — настоящее письмо… от Бяки?
— Да, — сказал Ловец.
— Бу-каш-ка, ты мо-ло-дец… — по слогам выговорила Тина.
— Ого-го! Я — молодец! Собаки! Маруся! За мной! В атаку!
И малыш побежал вдоль полуразрушенного забора, сбивая подобранной палкой ромашки и созревшие головки чертополоха.
Ночевали в давно покинутом хозяевами, но явно обжитом кем-то ещё бревенчатом доме. В нём имелись широкие деревянные нары с полосатым матрацем, которые Ловец называл логутом. Зато не было двери.
Всю как бы ночь Тина плакала. То отчаянно, то тихо и безутешно. Ловец молчал рядом. Хильда приходила с улицы, тяжело и громко вздыхала, обмахивала обоих пушистым хвостом и снова уходила в прозрачный золотистый свет, где ждал её полуволк.
— Ну хоть бы попытался утешить, что ли! — в конце концов разозлилась Кристина. — Даже Брунгильда, и та…
— Что ж тут сделаешь… Тут уж либо — либо, — сказал Ловец. Притянул Кристину к себе, поцеловал и сразу же отпустил. Его губы пахли цветком чертополоха.
Кристина повозилась, поудобнее устраиваясь в глубине логута, и уснула, свернувшись калачиком. Ловец накрыл её вытертым ватным одеялом, потом вытянулся рядом, заложив руки за голову.
Глава 22
РАСКОЛ
Монморанси взорвался истошным лаем. Потом замолчал. И наконец снова загавкал, но уже в иной тональности — размеренно и уважительно.
