— Тринадцать, — безучастно промолвил Ранд, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Льюс Тэрин потянулся к саидин. Ранд боролся с ним, как со взбесившимся зверем, он едва успел опередить Льюса Тэрина и схватиться за Силу первым, когда Мин выложила свою потрясающую новость. По лицу Ранда ручьями струился пот, на кафтане выступили влажные пятна, всех его сил хватало лишь на то, чтобы не допускать Льюса Тэрина до саидин. Щека его дергалась, правая рука дрожала.
Мин перестала мерить шагами ковер и снова повернулась к Ранду.
— И это не все, Ранд. Я видела ауру — кровь, смерть. Единая Сила, ты и эти две женщины. Все это вместе! — По щекам ее текли слезы. — Кируна и Бера тебя не любят, совсем не любят! Помнишь, что я тебе говорила? Женщины, способные направлять Силу, могут причинить тебе вред. А тут их тринадцать, да еще эта аура! Одно к одному, Ранд!
Мин знала, что ее видения сбываются непременно, хотя и не могла сказать, через день это случится, через год или через десять лет. Однако имелись основания опасаться, что, останься он в Кэймлине, это может произойти и сегодня. При всем сумбуре, творившемся у него в голове, Ранд осознавал, что Льюс Тэрин хочет нанести упреждающий удар, в то время как сам он к этому не стремился. Однако нельзя пренебрегать тем фактом, что по случайности или в результате воздействия таверена в тот самый день, когда Мерана решила бросить ему вызов, число Айз Седай достигло тринадцати.
Поднявшись, Ранд зашел в спальню, достал из-за шкафа свой меч и застегнул выполненную в виде дракона пряжку.
— Ты отправляешься со мной, Мин, — бросил он, взяв Драконов скипетр и повернувшись к выходу.
— Куда? — спросила девушка, вытирая слезы, но Ранд был уже в коридоре, и ей пришлось поспешить следом.
Джалани вскочила на ноги чуть быстрее, чем мрачно ухмылявшаяся Берална. Эта худощавая Дева, рыжеволосая и голубоглазая, в отсутствие посторонних частенько поглядывала на Ранда так, словно размышляла, стоит ли делать ему одолжение и выполнять его указания. Но сейчас взгляд Ранда был суров и серьезен, а его голос Пустота делала холодным и отдаленным. Льюс Тэрин почти утих, слышались лишь сдавленные всхлипывания, но Ранд не решался расслабиться. Во всяком случае, в Кэймлине или поблизости от него.
— Берална, найди Нандеру и скажи, чтобы она ждала меня в покоях Перрина. Пусть возьмет столько Дев, сколько сочтет нужным. — Оставить Перрина здесь Ранд не мог, и вовсе не из-за всяких там видений:
узнав об исчезновении Ранда, какая-нибудь Айз Седай могла связать Перрина узами. Так, как поступила с ним самим Аланна. — Возможно, сюда я уже не вернусь. Если кто— нибудь увидит Перрина, Фэйли или Лойала, пусть скажет, чтобы они тоже ждали меня там. Джалани, найди госпожу Харфор. Скажи ей, что мне нужны перья, чернила и бумага. — До ухода он должен написать много писем. Рука вновь задрожала. — Много бумаги. Ну, что стоите? Бегом!
Девы переглянулись и побежали выполнять приказ. Ранд двинулся в противоположную сторону. Мин с трудом поспевала за ним.
— Ранд, куда ты собрался?
— В Кайриэн. — Пустота сделала это слово похожим на звук пощечины. — Доверься мне. Мин. Я тебя не обижу, скорее руку себе отрублю.
Девушка молчала. Ранд пригляделся к ней и отметил странное выражение ее лица.
— Приятно это слышать, пастух. — Голос Мин казался таким же странным, как и лицо. Должно быть, испугалась до смерти.
— Мин, если дело дойдет до столкновения, я отошлю тебя подальше. Обещаю!
Как может мужчина противостоять тринадцати Айз Седай? При этой мысли вновь заверещал Льюс Тэрин.
К удивлению Ранда, Мин извлекла из рукавов те самые ножи, открыла рот, спрятала ножи с куда большей ловкостью, нежели в первый раз — не иначе как все время тренировалась, — и только тогда заговорила:
— Можешь отвести меня за нос в Кайриэн или куда угодно, пастух, но тебе придется долго тужиться, чтобы отослать меня куда бы то ни было.
Ранду почему-то показалось, что хотела она сказать совсем не это. Добравшись до покоев Перрина, Ранд обнаружил там немалое сборище. Перрин и Лойал, оба в одних рубахах, сидели, скрестив ноги, на голубом ковре и покуривали трубки, беседуя с Гаулом, Каменным Псом, которого Ранд помнил с падения Твердыни. В другом конце комнаты, тоже на полу, сидела Фэйли, а с ней Байн и Чиад, также побывавшие в Твердыне. Сквозь открытую дверь спальни Ранд увидел Сулин, менявшую постельное белье. Ни в чем не повинные простыни она встряхивала так, словно намеревалась разорвать в клочья. При появлении Ранда и Мин все подняли глаза, а Сулин подошла к двери.
Когда Ранд объяснил, в чем дело — прежде всего насчет тринадцати Айз Седай и подслушанного Мин разговора, — все переполошились. Подробностей, прежде всего насчет видений Мин, он растолковывать не стал — захочет, сама все расскажет. Ну и конечно же, Ранд умолчал о Льюсе Тэрине. Пусть лучше думают, что он просто-напросто испугался тринадцати Айз Седай в городе. В конце концов, это тоже правда. Льюс Тэрин молчал, но Ранд ощущал его присутствие. Гнев и страх, возможно, даже паника, словно огромные пауки, ползали снаружи кокона Пустоты.
Перрин и Фэйли, не раздумывая, принялись укладывать вещи. Байн и Чиад быстренько переговорили на языке жестов и объявили о своем намерении сопровождать Фэйли. Гаул, со своей стороны, заявил, что будет сопровождать Перрина. Ранд приметил, что Гаул старается не смотреть на Байн и Чиад, а те
— на него. Лойал заявил, что, поскольку его матушка ходит пешком очень быстро, Кайриэн для него предпочтительнее Кэймлина в силу большей удаленности от Двуречья. Отлучившись ненадолго, огир вернулся со здоровенным узлом под мышкой и перекинутыми через плечо седельными сумами — Лойал был готов к отъезду. Сулин тоже исчезла, но вскоре появилась со свертком — не иначе как красно-белых платьев — и с вымученно-смиренным выражением на лице пробурчала, что ей поручено прислуживать Ранду, Перрину и Фэйли и надо быть безмозглой ящерицей, чтобы решить, будто она способна заниматься этим в Кэймлине, тогда как все они будут находиться в Кайриэне. Сулин даже добавила «милорд Дракон», что в ее устах прозвучало одновременно и как выражение почтения, и как бранное слово. Нандера появилась одновременно с госпожой Харфор, которая несла письменный прибор с металлическими перьями, чернилами, бумагой и воском для печатей — по меньшей мере писем на пятьдесят. Что и к лучшему, ибо писать пришлось много.
Перрин решил послать весточку Даниилу Левину — велел тому сниматься с места и вести людей в Кайриэн. Оставлять двуреченцев на милость Айз Седай Перрин не собирался. Была у него мысль велеть Левину забрать Боде и других двуреченских девушек из «Кулэйнова пса», но Фэйли с Рандом отговорили, пояснив, что, во-первых, Айз Седай так просто их не отпустят, а во-вторых, сами они по доброй воле никуда не поедут. И Перрин, и Фэйли не раз навещали девушек в гостинице, а потому даже Перрин вынужден был скрепя сердце признать, что всем им очень хочется стать Айз Седай.
Фэйли торопливо набросала два письма — отдельно матери и отцу, — чтобы они не беспокоились. Ранд не знал, какое из них кому адресовано, но, судя по всему, они сильно различались по тону и содержанию. Одно Фэйли начинала несколько раз, все зачеркивала, рвала написанное и принималась писать снова, а другое настрочила мигом и чуть ли не над каждым словом прыскала со смеху. Мин написала в «Розовый венец» своему приятелю по имени Махиро. При этом она невесть почему стала уверять Ранда в том, что этот Махиро уже не молод, да вдобавок еще и густо покраснела. Даже Лойал после некоторого размышления взял в руку перо. Собственное, ибо человеческое утонуло бы в его ладони. Запечатав свою записку, он вручил ее госпоже Харфор и с весьма застенчивым видом попросил, если представится случай, передать в собственные руки… Толстенный палец огир частично скрывал имя адресата, однако с помощью Единой Силы Ранду удалось разглядеть надпись. Эрит. Так или иначе, Лойал не выказал желания остаться и вручить письмо, при личной встрече.
Ранду письма дались с не меньшим трудом, нежели Фэйли, но по иной причине. Пот капал с лица на бумагу, рука дрожала, а в результате из-за клякс не раз приходилось начинать заново. Правда, что он хочет сказать, Ранд знал точно.
