отправиться в разведку, — может, надеялась, что он не вернется? Гавин подозревал, что в таком случае наверняка встретит айильцев, а те вряд ли окажут ему радушный прием.
— Шайдо не Шайдо, а они убили моего человека! — По меньшей мере одного. Гавин выслал вперед шестерых разведчиков, но больше ни один из них пока не вернулся. — Может быть, тебе стоит подумать и о другом? Вдруг это айильцы ал'Тора, явившиеся ему на выручку? Ты хоть представляешь, что будет, если они обрушатся на нас на марше?
Только сейчас Гавин осознал, что кричит, но Галину его вспышка, кажется, несколько отрезвила. Бросив взгляд на мертвого Бенджи, она кивнула:
— Может, на сей раз и вправду нелишне проявить осторожность.
Дышать спертым воздухом внутри сундука было трудно, но, к счастью, Ранд больше не чувствовал запаха. По ночам его выпускали и давали ведро воды, чтобы ополоснуться, но день, проведенный в запертом сундуке, удавалось с большим трудом. Исполосованная кожа горела, каждая капелька пота, попадая на рану, вызывала очередной приступ боли, и все эти язычки обжигающего пламени
— десятки тысяч — бились о границы Пустоты, грозя сокрушить ее. Боль от полуисцеленной раны в боку тоже пульсировала будто в отдалении, но казалось, что вместе с ней пульсирует и Ничто. Аланна. Он чувствовал приближение Аланны, но предпочитал не думать о ней. Все равно шести Айз Седай не под силу его освободить. К тому же они могут просто присоединиться к Галине. Им нельзя доверять. Ни одной Айз Седай доверять нельзя. А может, это вообще бред. Иногда он впадал в забытье, и ему мерещилась свобода. Прохладный ветерок, прогулки. Он просто гулял. А приходя в себя, вновь нащупывал путь вдоль скользкого, как лед, барьера, отделявшего его от Источника. Вновь и вновь нащупывал шесть мягких точек. Мягких. Это казалось важным.
Темно, простонал в его голове Льюс Тэрин. Больше не темно. Не темно.
Ранд не обращал внимания.
Вдруг сундук подскочил на ухабе, и он ахнул. Исполосованное рубцами тело непроизвольно дернулось. Наверное, уже вечер. Его в очередной раз изобьют, а потом окатят водой и свяжут, как гуся. Но главное, хоть на время выпустят из этого проклятого гроба. Темнота вокруг не была полной — сквозь щелочку под крышкой в сундук проникало немного света. Правда, с головой, засунутой между коленей, видеть этой щели Ранд не мог. Глаза его привыкли к мраку, нос стал почти невосприимчив к вони. Но все же он чувствовал, что близится ночь. Неожиданно сундук резко встряхнуло, и его тяжело поставили наземь. Привал. Скоро должна откинуться крышка. Ранд уже потерял счет дням и ночам, проведенным в плену. Который сегодня день? Потерял он счет и женщинам, каждый вечер приходившим его истязать, их лица плясали перед его внутренним взором, почти сливаясь воедино. Только Галину, Эриан и Кэтрин он запомнил Они единственные избивали его не по одному разу, им больше всего хотелось слышать его вопли.
Неожиданно он сообразил, что сундук давно пора бы открыть. Неужто они собрались оставить его здесь на всю ночь, а завтра снова взойдет палящее солнце и… Он ухитрился судорожно напрячь саднящие, нывшие мускулы и стал скрести крышку пальцами связанных за спиной рук.
— Выпустите меня! — закричал Ранд. Пальцы судорожно, тщетно скребли крышку. — Выпустите! — выкрикнул он и — или это только почудилось? — услышал женский смех.
Некоторое время он рыдал, потом слезы высушила ярость. Помоги мне, прорычал Ранд Льюсу Тэрину.Помоги мне, эхом отозвался тот. Помоги мне Свет.
С угрюмым ворчанием Ранд вновь нащупал шесть мягких точек. Рано или поздно они его выпустят. Рано или поздно охрана ослабит бдительность. И тогда… Он и сам не понял, когда его разобрал хриплый смех.
Лежа на животе на вершине холма, Перрин всматривался в картину, походившую на бредовое видение. Из волчьих сообщений Перрин предполагал, что он увидит; реальность оказалась намного ужаснее. На расстоянии примерно мили от его наблюдательного пункта, возле небольшой рощицы в стороне от дороги, огромная, бурлящая масса Шайдо со всех сторон волнами накатывалась на кольцо людей и фургонов. Некоторые фургоны уже полыхали. Огненные шары величиной с кулак, а иногда и с булыжник вылетали навстречу айильцам, обращая людей в живые факелы. Молнии разили в гущу нападавших, подбрасывая в воздух облаченные в кадинсор фигуры. Однако огненные шары и серебристые молнии летели и в противоположном направлении. Большая часть выпущенных Шайдо огней гасла или взрывалась в воздухе, но некоторые все же достигали цели. Пока незначительный перевес был на стороне Айз Седай, но подавляющее численное превосходство Шайдо вполне могло заставить чашу весов склониться на их сторону.
— Должно быть, там направляют Силу две, а то и три сотни женщин, — пробормотала Кируна, лежавшая рядом с Перрином.
Судя по тону, зрелище произвело на нее впечатление. И на находившуюся близ Зеленой сестры Сорилею тоже. Судя по запаху. Хранительница Мудрости была встревожена. Не испугана, но явно встревожена.
— Мне еще не доводилось видеть столько плетений сразу, — продолжала Айз Седай. — Очевидно, в лагере не менее тридцати сестер. Ты привел нас в кипящий котел, молодой Айбара.
— Сорок тысяч Шайдо, — хмуро проворчал Руарк, лежавший по другую сторону от Перрина. — Самое меньшее сорок тысяч. Теперь понятно, почему они не посылали на юг больше копий. Только радости от этого мало.
— Лорд Дракон там? — спросил Добрэйн, глядя через плечо Руарка. Перрин кивнул. — А ты, стало быть, намерен его вызволить? — Перрин снова кивнул, и Добрэйн тяжело вздохнул. От него исходил запах не страха, а обреченности. — Мы выступим, лорд Айбара. Туда мы пойдем, но вот вернемся ли?
На сей раз кивнул Руарк.
Кируна взглянула на них с недоумением:
— Вы что, не понимаете, что у нас недостаточно сил? Нас всего девять! Даже вместе с этими Хранительницами, если они и вправду способны что-то там направлять, нам не справиться со всем этим.
Сорилея громко фыркнула Кируна предпочла этого не заметить.
— Тогда садись на лошадь и скачи на юг, — промолвил Перрин. — Я не допущу, чтобы Элайда заполучила Ранда.
— Хорошо, — с улыбкой отозвалась Кируна. — Я тоже не намерена этого допустить.
Хотел бы Перрин, чтобы от таких улыбочек у него не пробегали по телу мурашки. Правда, угляди Кируна, какой взгляд вперила ей в затылок Сорилея, небось и у нее бы мурашки побежали, даром что она Айз Седай.
Перрин подал знак дожидавшимся в расщелине соратникам. Сорилея и Кируна соскользнули со склона вниз, где можно было выпрямиться в полный рост, и разошлись в противоположные стороны.
Особого плана у них не было — все сводилось к тому, чтобы добраться до Ранда и каким— то способом освободить его Дальнейшее целиком зависело от самого Ранда — от того, сумеет ли он сотворить достаточных размеров проход и увести с собой тех, кого к тому времени еще не перебьют ни Шайдо, ни Айз Седай Для героев преданий, о которых распевают песенки менестрели, такая задача не представляла бы ни малейшего труда, но то герои. Перрин жалел, что не было времени все как следует продумать, но кто мог сказать, сколько еще продержатся Айз Седай под натиском Шайдо Первыми пришли в движение двуреченцы и Крылатая Гвардия — они разбились на два отряда, один из которых окружил пеших Хранительниц Мудрости, а другой
— конных Айз Седай с их Стражами. Справа и слева две людские волны перехлестнули кряж, и над их головами заколыхались знамена. Перрин разрешил поднять не только Волчью Голову, но и Красного Орла Манетерена. Руарк даже не взглянул в сторону Эмис, шагавшей рядом с темным мерином Кируны, но Перрин расслышал его шепот:
— Да свидимся мы снова, прохлада души моей. Предполагалось, что майенцы и двуреченцы прикроют Хранительниц Мудрости и Айз Седай при отступлении, хотя все могло сложиться иначе. Кируне и Бере план не очень понравился — они предпочли бы иметь возможность прорваться к Ранду первыми.
— Ты и вправду собираешься драться пешим? — недоверчиво спросил у Перрина Добрэйн. Подобное решение представлялось ему нелепой блажью.
— Так ведь с коня этой штуковиной не больно помашешь, — пояснил Перрин, поглаживая висящий у
