— Что значит «запрещено»?
— У этого слова только один смысл, — развел руками Монгол. — Нельзя.
До «Подпрограммы» Олово подвез Филя Таратута, исполняющий при Кирилле Грязнове обязанности администратора, снабженца и бухгалтера. И в том числе — шофера, потому что Олово, несмотря на все свои достоинства, совершенно не умел управляться с транспортом и никогда не водил ничего сложнее хозяйственной тележки. Мобиль у Таратуты был самый обыкновенный и ничем не примечательный, серебристый, слегка потрепанный «Рено-Арба», одна из самых массовых моделей в Анклаве. В глаза машина не бросалась, внимания не привлекала, большинство прохожих даже не заметили, что она остановилась у тротуара.
— Тебя подождать? — поинтересовался Филя, наблюдая, как напарник крепит во рту тоненькую пленку изменителя голоса.
— Не на-адо, — буркнул Олово. — На метро ве-ернусь.
— Как хочешь.
— Мне-е еще за-а… — Олово запнулся, сглотнул, почувствовав, как наны начали проникать в связки, и продолжил уже другим, чужим голосом: — Мне надо «чистюлю» купить, мастер велел столовое серебро привести в порядок.
— Я привез две банки, — сообщил Филя. — На кухне стоят, в шкафчике под раковиной.
— Спасибо.
— Esse bonum facile est, ubi, quod vetet esse, remotum est4. Так подождать?
— Нет, не надо тебе тут мелькать.
Олово натянул наномаску, открыл дверь и мягко скользнул в переулок, в который выходил «черный» ход «Подпрограммы», заезжать туда на мобиле благоразумный Таратута не стал.
— Мы заплатим тридцать миллионов юаней за семь «поплавков»! — поднял цену Гуй. — И гарантируем защиту от кого угодно. Триада имеет вес в этом Анклаве.
— Очень хорошо, господин Вэй, — пролепетал Монгол, — но будет лучше, если Триада сначала уговорит Всадника отменить запрет. Деньги не имеют значения: мы готовы сделать «поплавки» и за первоначальную цену.
Прокопычу было не по себе. Он видел, что не получивший желаемого китаец медленно звереет и вот-вот сорвется. Успокоить Гуя можно было только одним способом, увы, совершенно невозможным в данных обстоятельствах: принимать предложение поднебесника никто не собирался. Триада — это очень круто, но и с Всадником надо держать ухо остро. Граверы, понявшие, что оказались между молотом и наковальней, не произносили ни звука.
— Я не собираюсь идти на поклон к Всаднику!
Этого-то Монгол и боялся. Он вытер пот и, отчаянно труся, произнес:
— В таком случае мы не договоримся. Деньги не принесут радости, если родные будут вынуждены потратить их на наши похороны. Мы ценим предлагаемые вами гарантии, но слово Консорциума значит не меньше, чем слово Триады.
Гуй презрительно скривил губы, процедил короткое поднебесное ругательство и, вытащив пистолет, приставил его к голове сидящего ближе всех Ахмеда Закира.
— Ты сделаешь мне «поплавок»?
У Ахмеда задрожали пальцы. Монгол побелел и едва слышно прошептал:
— Мы думали, у нас деловые переговоры, господин Вэй.
— У нас переговоры, — кивнул китаец. — И сейчас наступает главная их часть: или вы принимаете мое предложение, или я перестреляю вас всех. Повторяю в последний раз: берите деньги и начинайте работать, Триада сможет убедить Всадника забрать свое слово.
— Вы уверены?
Никто из находящихся в комнате людей не услышал, как открылась дверь, и на пороге появился невысокий человек в сером плаще с капюшоном и в наномаске. От неожиданности вздрогнули все, но уже через мгновение телохранители закрыли Вэя, одновременно направив на пришельца стволы «дрелей». Не выказывая ни боязни, ни агрессии, человек в наномаске аккуратно прикрыл дверь и вновь посмотрел на главного поднебесника.
— Сегодня днем господин Пу получил от Консорциума извинения за непредвиденную активность безов и гарантии того, что новые «поплавки» будут у вас в течение суток. Господин Пу согласился оплатить груз и доставку, и я не могу понять, что вы здесь ищете, господин Вэй? Зачем пугаете честных граверов?
— После того, что случилось, господин Пу не может целиком полагаться на Консорциум, — медленно ответил китаец. — Нам нужна страховка. И очень хорошо, что вы оказались здесь: подтвердите этим людям, что Консорциум не будет против, если они
