Некоторые подняли свои луки и выстрелили. Одна стрела задела руку Перрина, но остальные упали впереди. Но не так уж далеко. Еще двадцать шагов, и, пожалуй…
Внезапно раздавшийся пронзительный вой шончанских труб заставил его перевести взгляд на север и на юг, как раз вовремя чтобы увидеть, как под ногами обходивших с фланга отрядов начала взрываться земля. С неба в них начали бить молнии. Дамани до поры были скрыты среди деревьев, но их работа принесла смертельный урожай. Вновь и вновь раздавались взрывы огня и молний, которые ломали людей словно прутики. Алгай’д’сисвай никак не могли сообразить, откуда был нанесен удар. Они повернули к деревьям, навстречу своим убийцам. Некоторые из огненных шаров из лагеря сменили направление и теперь летели в сторону леса, где скрывались дамани, и в лес ударили молнии, но с тем же мизерным эффектом, как и на склоне. Тайли утверждала, что дамани используются для всех видов поручений, но правда состояла в том, что дамани и сул’дам – были смертельным оружием, и очень хорошим.
«Сейчас», – сказала Эдарра и вниз на строй Шайдо посыпался дождь огненных шаров. Хранительницы Мудрости и Айз Седай с максимальной скоростью выбрасывали вперед руки, и каждый раз с кончиков их пальцев срывался огненный шар. Конечно, многие из них взорвались слишком рано. Хранительницы Мудрости Шайдо тоже не дремали, стараясь защитить своих людей. Но алгай’д’сисвай были ближе к вершине хребта, чем к лагерю, поэтому у них было меньше времени на противодействие. Среди Шайдо раздались взрывы, отшвыривая их в стороны, подбрасывая в воздух оторванные конечности. С неба упали ветвистые серебряные молнии, которые тоже нашли свои жертвы. У Перрина на руках зашевелились волосы, и попытались встать на голове. Окружающий воздух трещал в такт с разрядами молний.
Даже поражая подступающих к вершине Шайдо, Эдарра и остальные продолжали парировать атаки Хранительниц Шайдо, и двуреченцы не переставая со всей возможной скоростью пускали стрелу за стрелой. Обученный лучник мог свободно выстрелить двенадцать раз в минуту, а расстояние до целей быстро сокращалось. Шайдо отделяло не больше двухсот шагов. Их стрелы падали все ближе к Перрину, но на таком расстоянии стрелы двуреченцев непременно находили свою цель. Теперь каждый выбирал себе цель, и Перрин не однократно видел падающего алгай’д’сисвай, пораженного двумя, тремя, а то и четырьмя стрелами сразу.
Тело не могло выдержать столько сразу. Шайдо начали отступать. Это не было бегством. Они не бежали. В воздух поднялось много коротких стрел, невзирая на невозможность попасть точно в цель с такого расстояния. Но они поворачивались словно по команде и отбегали, словно стараясь опередить преследующие их стрелы двуреченцев и дождь из огненных шаров и молний. Отряды, обходившие с фланга, тоже отступали, когда из-за деревьев появилась тысяча конных копейщиков, образовавшие атакующие колонны, двинувшиеся прибавленным шагом навстречу Шайдо, пока дамани осыпали их молниями и огнем.
«Шеренгой!» – прокричал Тэм, – «три шага вперед – выстрел!»
«Прибавленным шагом!» – проревел Арганда.
«За мной!» – крикнул Масима.
Предполагалось, что Перрин начнет медленное продвижение вместе с остальными, но он начал спускаться все быстрее и быстрее. Ворота звали его к себе. Кровь закипала в венах. Илайас называл это естественным чувством, когда чувствуешь риск своей жизни, но прежде он его не ощущал. Однажды он чуть не утонул Мокром Лесу, и не почувствовал ничего похожего на то, что ощущал сейчас. Кто-то за спиной выкрикнул его имя, но он уже несся вперед, набирая скорость. Выхватив молот из петли на поясе, он обнажил нож левой рукой. Он понял, что Айрам бежит подле него, но сам он был сосредоточен на воротах, на Шайдо, которые все еще разделяли его и Фэйли. Огонь, молнии и стрелы падали на них градом, и они больше не поворачивались, чтобы пустить собственные стрелы, хотя часто оглядывались через плечо. Многие тащили на себе раненых, кто в ногу, кто зажимал рану в боку с торчащей из нее стрелой, и он их настигал.
Внезапно с полдюжины мужчин с закрытыми вуалями лицами, отделившись от группы отступавших, развернулись навстречу им с Айрамом. Они не использовали луки, видимо израсходовав стрелы. Он слышал сказания о героях, решавших исход сражения между армиями одним поединком между собой. Но Айил не слышали об этих сказаниях. Однако, он не сбавил шаг. В его жилах горел огонь. Он сам был огнем.
Одному из айильцев в самый центр груди попала двуреченская стрела. Едва он упал, как еще трое были украшены, по крайней мере, дюжиной стрел каждый. Но теперь они с Айрамом оказались в опасной близости от оставшихся двоих Шайдо. Каждый, даже самый лучший лучник, в случае выстрела, рисковал бы попасть в него или Айрама. Айрам словно в танце метнулся к одному Шайдо, его меч сверкнул ярким пятном. Но у Перрина не было времени, чтобы наблюдать как дерутся другие, даже если бы у него было такое желание. Мужчина в вуали, который был выше его на голову, нанес удар коротким копьем, держа его за самый конец. Парировав удар ножом, Перрин качнул молот. Шайдо попытался отбросить его своим щитом, но он немного изменил траекторию, и услышал, как хрустнули кости предплечья противника, когда в него врезались почти десять фунтов стали, пущенные рукой кузнеца. Теперь он прошел мимо копья, и не останавливаясь полоснул ножом по горлу врага. Взметнулся фонтан крови, и он побежал дальше, а позади падал убитый противник. Он должен добраться до Фэйли. В его крови горел огонь, его сердце было объято огнем. И в его голове пылал пожар. Никто и ничто не удержит его на пути к Фэйли.
Глава 30
За воротами
Фэйли попыталась определить время по наклону солнечных лучей, пробивающихся через проломы в перекрытиях здания: похоже, время все еще было около полудня. Все, что было расчищено к этому моменту – это небольшой проем на самом верху подвальной лестницы. Все они могли бы пролезть сквозь него, если бы рискнули попробовать взобраться по пологой куче головешек, которая по-прежнему выглядела готовой обрушиться в любой момент. Сложный завал все еще иногда опасно потрескивал. Одно хорошо – не было дождя. Хотя, когда он мог начаться – большой вопрос. Несколько раз она слышала гром, причем довольно частый, и раз от раза он приближался. Раскаты были почти непрерывными. Одной подобной бури будет достаточно, чтобы здание окончательно обвалилось. Свет, как хотелось пить.
В проеме неожиданно появился Ролан и улегся на каменный фундамент. На нем не было привычной перевязи, к которой крепился колчан. Он осторожно протиснулся в ход над осыпью. Куча жалобно застонала под его весом. Кингуин, зеленоглазый мужчина с сильными руками, но немного ниже его ростом, опустился на колени, чтобы придержать его за лодыжки. Здесь, кажется, было только трое Безродных, но даже троих было слишком много.
Просунув голову и плечи над краем осыпи, Ролан протянул руку: – «Времени больше нет, Фэйли Башир. Хватай меня за руку».
«Сначала Майгдин», – хрипло ответила Фэйли, отмахиваясь от усталых протестов светловолосой женщины. Свет, ее рот был забит песком и пересох так, что слова застревали в горле. – «Затем Аррела и Ласиль. Я пойду последней». – Аллиандре одобрительно кивнула, но Аррела и Ласиль также попытались возражать. – «Молчите и делайте, что вам сказано», – твердо сказала она им. Гром грохотал вновь и вновь. Буря, породившая подобный гром, могла принести целый потоп, а не просто ливень.
Ролан засмеялся. Как этот мужчина может смеяться в подобный момент? Он прекратил только, когда от его сотрясений под ним вновь заскрипели головешки. – «Ты все еще носишь белое, женщина. Поэтому молчи и делай, как я сказал». – Когда он говорил это, в его голосе промелькнули нотки иронии, но потом он стал абсолютно серьезен: – «Никто не уйдет отсюда раньше тебя». – На сей раз, в его голосе прозвучала сталь.
«Миледи», – тихо и хрипло прошептала Аллиандре, – «Я уверена, что он именно это имеет в виду. Я отправлю остальных вслед за вами в том порядке, как вы сказали».
