разучилась стыдиться мужских взглядов. Еще одна странность: только несколько из них были алгай’д’сисвай, с луками за спиной и колчанами на боку, но все мужчины и все женщины, за исключением Хранительниц Мудрости, держали в руках как минимум одно копье. Кроме того, они закрыли свои лица, кто шарфами, кто просто клочками одежды. Что это могло значить?
«Мы вернемся в Трехкратную Землю», – сказала Терава. – «Мы отправим гонцов разыскать все септы, которые можно найти, чтобы сказать им бросить гай’шайн-мокроземцев, бросить все, что можно, и незаметно возвращаться в Трехкратную Землю. Мы возродим наш клан. Шайдо преодолеют все несчастья, в которые нас втянула Севанна».
«На это уйдут поколения!» – возразила Модарра. Стройная и даже хорошенькая, но выше, чем даже Терава, такая же высокая, как и большинство мужчин Айил, она решительно шагнула к Тераве. Галина не могла понять, как ей это удается. Женщина заставила ее содрогнуться от одного взгляда.
«Значит, мы будем ждать поколения», – твердо сказала Терава. – «Мы будем ждать столько, сколько необходимо. И мы никогда больше не покинем Трехкратную Землю». – Ее взгляд переместился на Галину, которая вздрогнула. – «Ты больше никогда не коснешься его», – сказала она, резко подняв вверх жезл. – «И ты никогда больше не попытаешься сбежать от меня. У нее сильная спина. Нагрузите ее, и продолжим наш путь. Они могут попытаться нас преследовать».
Нагруженная мехами с водой, горшками и чайниками с ног до головы так, что она едва могла идти не падая, Галина плелась по лесу следом за Теравой. Она не думала о жезле или побеге. Внутри нее что-то сломалось. Она была Галиной Касбан, Высшей из Красной Айя, входившей в Высший Совет Черной Айя, а теперь она станет игрушкой Теравы на всю оставшуюся жизнь. Она будет для Теравы маленькой Линой. Всю оставшуюся жизнь. Она знала это до мозга костей. Слезы тихо стекали по ее лицу.
Глава 31
Дом на улице Полнолуния
«Они должны держаться вместе», – твердо произнесла Илэйн, – «Конкретно это значит, что вам двоим не стоит удаляться друг от друга. А лучше в любом месте Кэймлина быть втроем или вчетвером. Это – единственный способ себя обезопасить». – Были зажжены только два напольных зеркальных светильника, однако потрескивающий в камине огонь начинал прогонять прохладу раннего часа. Шесть огоньков наполняли гостиную тусклым светом и ароматом лилий. Поскольку большая часть запасов лампового масла испортилась, теперь его приходилось ароматизировать.
«Иногда женщине требуется уединение», – спокойно отозвалась Сумеко, словно это не очередная женщина из Родни только что погибла от желания уединиться. По крайней мере, голос ее был спокоен, в то время как пухлые руки разглаживали темно-синие юбки.
«Если ты не желаешь внушить им страх во имя Света, то я – да», – сказала Алис, ее обычно мягкое лицо было сурово. Из них двоих она казалась старше из-за тронутых сединой волос на фоне блестящих черных локонов Сумеко, ниспадавших ниже плеч. На самом деле, она была моложе ее более чем на двести лет. Алис проявила столько бесстрашия, когда пал Эбу Дар, и Родня была вынуждена бежать от Шончан, однако сейчас ее руки тоже передвинулись к коричневым юбкам.
Племянница Эссанды, акушерка Мелфани, определила ей для сна достаточно долгое время, однако Илэйн все время ощущала усталость, поскольку стоило ей проснуться, заснуть снова никак не удавалось – не помогало даже теплое козье молоко. На вкус теплое козье молоко было еще хуже холодного. Она заставит Ранда – проклятого ал’Тора! – глотать проклятое теплое козье молоко до тех пор, пока оно не польется у него из ушей! Она узнала, что он довольно серьезно ранен в тот же миг, как ощутила мгновенную вспышку боли, тогда как все прочее в маленьком клубке в районе затылка, который был им, осталось столь же невыразительным, как камень. С тех пор он снова полностью превратился в камень, стало быть Ранд был в полном порядке, и все же было что-то, причинившее ему столь сильную боль, раз она вообще что-то почувствовала. И почему он так часто Перемещается? То он был далеко на юго-востоке, на следующий день – еще дальше на северо-западе, еще через день – где-то в другом месте. Он бежал от того, кто ранил его? Однако в данный момент ей хватало и своих проблем.
Не сумевшая заснуть и встревоженная, она самостоятельно оделась в первое, что попало под руку – это оказалось темно-серое платье для верховой езды. Она вышла прогуляться, желая насладиться безмолвием дворца в эти короткие утренние часы, когда даже слуги еще находились в своих постелях, а блики от мерцающих огоньков светильников были единственным, что двигалось помимо нее в коридорах. Кроме нее и телохранителей, но она научилась не замечать их присутствие. Илэйн наслаждалась одиночеством, пока с ней не столкнулись женщины и не поделились печальными новостями, которые при других обстоятельствах могли подождать до восхода солнца. Она отвела их в малую гостиную, чтобы обсудить случившееся без лишних ушей.
Сумеко развернулась в своем кресле и пристально посмотрела на Алис. – «Реанне позволяла тебе выходить за рамки, однако как Старейшая, я ожидаю…»
«Ты не Старейшая, Сумеко», – холодно перебила ее невысокая женщина. – «Здесь ты пользуешься авторитетом, но по Правилам Объединяющий Круг состоит из тринадцати старейших среди нас в Эбу Дар. Мы же уже давно не в Эбу Дар, так что нет никакого Объединяющего Круга».
Круглое лицо Сумеко стало твердым, как гранит. – «По крайней мере, ты признаешь, что я пользуюсь авторитетом».
«И я ожидаю, что ты воспользуешься им, чтобы раз и навсегда предотвратить среди нас убийства. Одних предложений недостаточно, Сумеко. Не имеет значения, насколько решительно ты говоришь. Ты – предлагаешь. А этого не достаточно».
«Спорить и уговаривать бессмысленно», – сказала Илэйн, – «Я знаю, вы на пределе. Я тоже». – Свет, за последние десять дней три женщины были убиты с помощью Единой Силы, и весьма похоже, что ранее – еще семеро. Этого достаточно, чтобы даже наковальню довести до предела. – «Однако огрызаться друг на друга – худшее, что мы можем предпринять. Сумеко, тебе необходимо поступиться своими принципами. Мне абсолютно неважно, насколько сильно кому-то хочется уединения, однако ни одна из вас ни на минуту не должна оставаться в одиночестве. Алис, воспользуйся своим умением убеждать». – «Убеждать» было не совсем точным словом. Алис не убеждала. Она просто ждала от людей, что они сделают то, что она им сказала, и те почти всегда так и поступали. – «Убеди остальных, что Сумеко права. Что касается вас двоих, вы должны…»
Дверь открылась, пропуская Дени, которая закрыла ее за собой и поклонилась. Одна ее рука лежала на рукояти меча, другая – на длинной дубинке. Красные лакированные нагрудники с белыми вставками и шлемы доставили только вчера, и коренастая женщина не переставала улыбаться с тех пор, как надела их, однако сейчас ее лицо за забралом было серьезно. – «Прошу прощения, что прервала вас, миледи, но там Айз Седай, которая требует встречи с вами. Красная, судя по шали. Я сказала ей, что вы, скорее всего, спите, однако она готова была войти и лично вас разбудить».
Красная. Время от времени доходили слухи о присутствии в городе Красных, хотя и не так часто, как прежде – большинство Айз Седай в городе ходили без шалей, скрывая свои Айя. И все же, что от нее понадобилось Красной? Несомненно, все они уже знали, что она поддерживает Эгвейн в борьбе против Элайды. Если только кто-то, наконец, не попытается обвинить ее в Сделке с Морским Народом.
«Скажи ей, что я…»
Дверь снова распахнулась, ударившись о спину Дени, откинув ее с дороги. Вошедшая женщина была высокой, стройной и меднокожей. Ее расшитая виноградными лозами шаль была наброшена ей на руки так, чтобы выставить на показ длинную красную бахрому по краям. Она могла показаться хорошенькой, если бы не плотно сжатый рот – ее полные губы казались совсем тонкими. Платье для верховой езды было настолько темным, что казалось почти черным, однако даже при таком тусклом освещении слабо отливало красным, а в разрезах юбок виднелись ярко-красные вставки. Духара Басахин никогда не скрывала свою
