этом, Аврора коснулась лица ребенка. Мальчик пошевелился во сне. Она глубоко вдохнула.
— Пойдем, Аврора, — тихо произнес Николас, — ему надо поспать после всего, что с ним произошло.
Она нежно коснулась локона на лбу мальчика, повернулась, пошла следом за Николасом. Когда страх наконец покинул ее, она внезапно ощутила себя опустошенной. И не сразу сообразила, что Николас привел ее в небольшую, но очень уютную каюту. Она не сопротивлялась, когда он подвел ее к койке и усадил.
Николас прошел к буфету и плеснул в стакан немного бренди.
— Пей.
Аврора вздрогнула, глотнув огненную жидкость, и, закрыв лицо руками, заплакала.
— Ты же видела, ничего страшного с ним не случилось. — Я знаю, — сквозь рыдания проговорила она. — Я просто испугалась.
— Ты ведь не думала всерьез, что я его избил? Аврора молча покачала головой. Она знала, что Николас его и пальцем не тронул бы. В то же время он оказывал пагубное влияние на впечатлительного мальчика… — Ты сказал, что собирался преподать ему урок…
— Именно. Утром я велю ему выдраить палубу и проверить такелаж.
— Зачем?
— Пусть знает, что жизнь не всегда праздник. Аврора во все глаза смотрела на Николаса.
— Но Гарри не может стать матросом. Это слишком опасно. Оставляя Гарри на корабле, ты лишь искушаешь его.
— Гораздо опаснее предоставить его самому себе и собственным фантазиям. — Николас сел рядом с Авророй. — Мальчик одержим страстью, Аврора, которую ничем не вытравишь. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я был таким же в десятилетнем возрасте. Тебе трудно это понять, потому что ничего подобного ты не испытывала, но Гарри не остановится, пока его мечта не осуществится или… пока желание осуществить ее не угаснет. В любом случае ты не поможешь ему, отгораживая от жизни. Он только будет презирать тебя за это и ненавидеть — так же как презирает сейчас мать. Так же как я ненавидел отца.
— Но я несу за него ответственность.
— И конечно, хочешь его защитить. Но ему нужен мужчина в качестве воспитателя, Аврора. Я мог бы ему помочь.
— Он не нуждается в твоей помощи. Ты не научишь его ничему, кроме насилия. Я ненавижу насилие, Николас. После того, что проделывал мой отец у меня на глазах…
— Я не намерен превращать Гарри в насильника, Аврора. Но я научу его постоять за себя. — Аврора молчала, и Николас продолжил: — Ты не можешь держать его подле себя всю жизнь, в маленькой и на первый взгляд уютной тюрьме, которую построила для себя.
Аврора была в отчаянии.
— Но… он еще ребенок. Я не переживу, если с ним что-то случится.
— Тогда доверься мне, чтобы я нашел самый безопасный для него способ удовлетворить свои амбиции.
Аврора не отвечала, и Николас осторожно повернул ее лицо к себе.
— Ты сказала, что доверяешь мне.
Аврора подняла глаза. Николас пристально смотрел на нее. Он ждал ответа.
— Да, я доверяю тебе, — прошептала она.
Лицо его расслабилось, он осторожно провел кончиком пальца по ее губе. Аврора моргнула, и по щеке покатилась слеза.
Закрыв глаза, она смахнула ее.
Но остановиться уже не могла. За первой слезой последовала вторая, и Аврора зарыдала. Николас обнял ее, прижал к себе, и все страхи прошлого, все горе, копившееся в ней годами: деспотизм отца, потеря близких, — все прорвалось наружу потоками слез.
Когда слезы иссякли, Аврора обнаружила, что лежит с ним на койке, уткнувшись лицом ему в грудь, а он нежно гладит ее по голове, и его покрытые щетиной скулы слегка царапают ей щеку.
— Прости, — охрипшим голосом пробормотала она.
— Не надо. — Он достал из кармана платок, вытер ей слезы и поцеловал в лоб.
Аврора лежала не шевелясь, в полном изнеможении.
. — Ты прав, — произнесла она наконец. — Я малодушна.
— Нет, — ласково ответил Николас, — просто ты слишком долго не противилась страху, позволила ему тобой овладеть.
Она вздохнула, когда его теплые губы коснулись ее век.
Вот так бы и лежала всю жизнь в объятиях Николаса, прижавшись к нему, сильному и надежному.
Однако Николас вдруг замер, и сердце его учащенно забилось. Он понимал, что Аврора сейчас ждет от него не страсти, а сочувствия, понимания.
Он хотел успокоить ее, помочь избавиться от страха и отчаяния. Но больше всего он хотел ее.
Губы его словно по собственной воле коснулись ее раскрасневшегося лица. Она шевельнулась, и его плоть зажглась огнем. Он потерял над собой контроль.
Когда он прильнул к ее губам, она слабо запротестовала и попыталась увернуться от поцелуя, но он был настойчив, и вскоре ее губы стали горячими и податливыми.
Внезапно она оттолкнула его и прерывисто задышала, глядя на него своими пронзительно-синими глазами, в которых было смятение.
Он видел, что она хочет его, и убедился в этом, когда коснулся ее шеи и почувствовал бешеное биение пульса.
— Я жажду твоей любви Аврора, — осевшим от желания голосом произнес он. — Но если тебе неприятно, скажи, и я остановлюсь.
Он ждал, напрягшись, как пружина.
Аврора смотрела в его глаза и тонула в их глубинах. Она не хотела его страсти, но перед его нежностью и ласками не могла устоять.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — прошептала она, погрузив пальцы в шелк его волос. — Люби меня, Николас.
Глава 18
Он медленно раздевал ее, руки дрожали от неутоленного желания. Она все еще стеснялась своего тела, и он старался быть нежным.
Аврора стояла перед ним нагая. Он вытащил шпильки из ее прически, и волосы рассыпались по плечам. Соски были напряжены, кожа в свете лампы отливала тусклым золотом.
Она сама не понимала, насколько хороша, чувственна. В ее глазах, выражении лица он видел отражение собственного желания — она его хотела так же сильно, как и он ее.
— Аврора, — пробормотал он, целуя ее губы, все глубже и настойчивее проникая в ее тайны. Он чувствовал, как она дрожит, и с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею. Нет, сегодня он будет любить ее не спеша. Не станет торопить события.
Николас оторвался от ее губ и стал раздеваться. Затаив дыхание Аврора смотрела на его великолепное тело, на возбужденную плоть. Он смотрел на нее, и его взгляд завораживал.
В нем было томление. Николас хотел ее так, что, казалось, умрет, если не получит желаемого. Он провел дрожащими пальцами по ее обнаженным плечам, по груди, по бедрам, прижался к ней своей восставшей пульсирующей плотью.
— Видишь, что ты со мной сделала? — спросил он нежно. И, не дав ей ответить, коснулся языком ее груди. Аврора вздрогнула и застонала, вцепившись ему в плечи.
Ее стоны доводили Николаса до безумия, но, вспомнив, как грубо взял ее вчера, он решил терпеть. Пусть Аврора почувствует, как нежно он ее любит.
Он опустился перед ней на колени, потерся щекой о ее бедро, вдыхая ее запах.
Не обращая внимания на ее протест, коснулся языком ее лона, нащупал языком набухшую почку — средоточие желания.
