Пасхальные каникулы прошли почти так же, и только субботу и воскресенье перед вылетом они провели вместе в его квартире, обсуждая приготовления к свадьбе и сетуя на предстоящее расставание. Джон намеревался навестить ее во Флоренции, но этим планам не суждено было сбыться, так как ему предстояла срочная командировка в Австралию. Большую часть времени они провели в постели, и ее скорый отъезд придавал их страсти особенно бурный оттенок. Наутро в понедельник, прощаясь перед расставанием, они являли собой пару бледных, измученных любовников — он должен был ехать в свой офис, а она на такси в аэропорт Хитроу.
— Не провожай меня, — взмолилась Леони. — Давай попрощаемся тут, когда нас никто не видит. Ненавижу проводы в аэропорту.
— А встречи в аэропорту? Разве ты не хочешь, чтобы я ждал тебя в Хитроу, когда ты вернешься назад?
Она ответила ему страстным поцелуем, затем и он поцеловал ее, так что, когда прибыло такси, Леони почувствовала, как истаяла в объятиях Джона, точно мороженое летом. Только приехав в аэропорт, она неожиданно заметила, как сильно сгустился туман. Ее рейс был отменен, другие рейсы отложены.
Выходило, что она распрощалась с Джоном намного раньше, чем требовалось! После торопливой консультации с представителями авиакомпании она обменяла свой билет на завтрашний рейс, позвонила во Флоренцию, чтобы предупредить о задержке. Потом хотела позвонить Джону и сообщить радостную новость — судьба как-никак подарила им лишний день счастья, — но внезапно передумала. Гораздо забавнее будет вернуться домой и устроить ему сюрприз, когда он придет с работы. Назад она поехала на метро, и когда наконец добралась до места, неделя бессонных ночей начала сказываться так сильно, что Леони не могла противостоять соблазну понежиться в постели.
Она проснулась как от толчка. Был ранний вечер, а из соседней комнаты доносились чьи-то голоса.
Леони в смятении села на постели. Не так-то приятно было узнать, что Джон не один! Ее глаза округлились, когда до нее дошло, кто был его собеседником. Дверь спальни была полуоткрыта, так что печальный женский голос беспрепятственно достигал ушей Леони. Ее первым побуждением было бежать прочь, но важность того, что она услышала, буквально пригвоздила ее к месту.
— Ты уверена? — резко спросил Джон.
— Уверена? — отозвалась Рейчел Дисарт с горьким смешком. — Да, Джон, вполне! После того обморока в конторе твоего отца любая женщина бы больше не сомневалась! Очень мило с твоей стороны, что ты спас меня.
— Я подумал, что тебя нужно было увести оттуда.
Папа был просто в ужасном состоянии.
— Конечно, от своего личного помощника он не ожидал ничего подобного.
— Нет, он беспокоился о тебе, Рейчел. Да и я тоже!
— А мне было очень неловко. Мне и сейчас ужасно неудобно!
— Перестань, Рейчел! Я подумал, что привести тебя сюда будет лучше всего. Это достаточно близко.
— Ты поступил очень великодушно, но теперь мне пора идти.
К своему ужасу, Леони услышала, как Джон предлагает Рейчел немного полежать в спальне, но, к ее величайшему облегчению, та решительно отказалась:
— Нет, спасибо. — Ее голос неожиданно задрожал. — Слушай, Джон, в машине я действительно сказала тебе правду. Извини, что взваливаю на тебя такую ношу, но ты сам должен понимать, насколько невыносимая создалась ситуация. При таких обстоятельствах я должна отступиться! По правде говоря, даже не знаю, как я могла мириться с этим так долго. Завтра утром я попрошу у твоего отца увольнения.
Наступила тишина. Леони так ясно представила себе, как Рейчел нашла утешение в объятиях Джона, что содрогнулась от отвращения. Потом она услышала его голос, исполненный такой нежности, что ее сердце едва не разорвалось:
— С тобой все будет в порядке. Ты знаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
— Тогда уговори своего отца отпустить меня как можно скорее. Через неделю мне исполняется сорок один год. Немного поздновато для того, чтобы впервые стать матерью. Я очень устала и вряд ли смогу скрывать и дальше свою шестимесячную беременность.
— Шесть месяцев! — воскликнул Джон. — Черт возьми, почему ты не сказала мне раньше?
— Я никому не говорила. — Она немного помолчала. — Кроме, конечно, Тома и Френсис. Прошу тебя, Джон, никто никогда не должен узнать правду.
— Невозможно!
— Нет! — властно прервала его Рейчел. — Ты прекрасно знаешь почему. Поклянись, что ты не скажешь ей, Джон. Это разобьет ей сердце, я знаю. Все что угодно, только не это!
Едва они ушли, Леони вскочила и принялась судорожно одеваться, не вытирая льющихся слез.
Пальцы ее так дрожали, что она не без труда набрала телефонный номер, чтобы вызвать такси. Затем она сбежала вниз, а когда машина приехала, попросила отвезти ее в отель рядом с аэропортом. Весь остаток дня она просидела в номере неподвижно, потом упала на постель как подкошенная.
Рейчел, ее любимая тетя, на которую она всегда взирала с таким восхищением, теперь ждала ребенка от Джона Сэвэджа! От человека, за которого ее племянница собиралась выйти замуж! Вскрикнув от боли и отчаяния, Леони спрятала лицо в подушку.
Рейчел была красивой, высокой блондинкой, как и отец Леони, Том. Ее фигуре завидовали многие более молодые женщины. Леони вспомнила, как дразнила Рейчел, потому что последнее время та немного располнела, как удивлялась, что тетя сменила строгие деловые костюмы на более романтичные и бесформенные одеяния…
Внезапный приступ тошноты заставил Леони бегом броситься в ванную. Мелкая дрожь сотрясала все ее тело. Что же теперь делать? Как бы ей хотелось помчаться во Фрайерз-Вуд, спрятаться в объятиях мамы! Но это невозможно. Невозможно именно потому, что речь идет о Рейчел. Она сама должна справиться со своей болью! Она должна вернуться во Флоренцию. Там она сможет успокоиться и написать Джону, что между ними все кончено. Это письмо встретит его, когда он вернется из командировки.
То, что пройдет какое-то время, будет даже к лучшему — к тому моменту она уже вполне укрепится в сознании, что он — ее бывший возлюбленный. Она избавится от своего сотового, а если он начнет звонить ей в школу, она не будет подходить к телефону.
Единственное, что может помочь ей выздороветь, это никогда больше не видеть его и не разговаривать с ним! Летом, когда ребенок Рейчел появится на свет, она будет работать в детском лагере в Умбрии.
Ребенок Джона… Новый приступ тошноты овладел ею. На следующий день ее глаза так опухли, что, когда она прилетела во Флоренцию, пришлось солгать, будто она сильно простудилась.
Джон выслушал ее историю молча, лишь изредка гневное движение руки выдавало его истинные чувства. Когда она закончила, он поднялся и вышел из комнаты, по-прежнему не говоря ни слова. Закусив губу, Леони посмотрела ему вслед, гадая, что же ей теперь делать, но, к ее удивлению, он быстро вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами в руках.
— Я знаю, ты этим не увлекаешься, — сказал он, пресекая ее возражения. — Хотя, впрочем, твои вкусы могли и измениться… Просто, похоже, ситуация такова, что нам потребуется нечто более сильное, чем кофе.
Джон просто вне себя от бешенства, с обидой констатировала Леони. Можно подумать, она в этом виновата!
Он вручил ей стакан с виски и велел выпить залпом. Она повиновалась, зажмурившись от горького вкуса напитка, но с удовольствием ощущая, как тепло распространяется по всему телу. Джон выпил свой стакан медленно, затем сел, положив ноги на каминную решетку.
— Ну и история, — произнес он наконец.
— Та самая правда, которую ты так хотел услышать, — фыркнула Леони, взбешенная тем, что он не проявлял ни малейших признаков раскаяния.
— Нет, это только часть правды.
Леони нахмурилась:
— Ты отрицаешь, что Фенни — твоя дочь?
— Конечно, Фенни не моя дочь, — мрачно ответил он. — Если бы у меня был ребенок, можешь не
