своему.
— О, дорогая, прости, — проговорила она. — Я вовсе не хотела задеть твои чувства. Воспоминания пока так тяжелы, уж мне это известно. И ты была одна... Если бы я знала, мы могли бы утешить и поддержать друг друга.
Господи! — в отчаянии подумала Джо. Кэтрин решила, что я была влюблена в Патрика! Но не объяснять же ей, что она заблуждается? Это расстроит ее, она станет переживать еще больше... Нет, лучше пока все оставить как есть.
В гостиной Кэтрин села на диван. Клэр спокойно лежала на руках у бабушки, которая сюсюкала с ней, прищелкивала языком, щекотала животик. Джо вдруг почувствовала, что ревнует. До сих пор только она одна могла успокоить свое дитя, а теперь появилась посторонняя женщина, которой это удается, чуть ли не лучше, чем родной матери.
— Почему бы тебе не распаковать подарки? — предложил Дэвид, а сам прошел к огромному кожаному креслу у камина, очевидно, своему любимому, и уселся в него, вытянув ноги.
— Да, конечно, — сказала Джо.
Она открыла самую маленькую коробку, в ней оказались крошечные пинетки, все в кружевах и лентах. В следующей коробке лежало роскошное шелковое покрывальце и вязаный костюмчик.
— О, как симпатично... — проговорила она, стараясь, чтобы в голосе прозвучала более-менее искренняя признательность. — Большое спасибо.
Еще были платьица, кофточки, чепчики и даже миниатюрные рукавички. Все очень красивое, дорогое, но совсем не то, что бы Джо выбрала для дочки сама. Она никогда не любила такой стиль и не считала, что девочка обязательно должна быть одета во все розовенькое и красненькое.
Кэтрин внимательно наблюдала за ней, потом перевела взгляд на ребенка, лежавшего на коленях. На Клэр были голубые ползунки со смешной картинкой на груди.
— Тебе все это не понравилось, — заключила Кэтрин.
— О нет, что вы! — запротестовала Джо. — Все очень... красивое.
— Нет, тебе не понравилось, — огорченно повторила та. — Я сую нос не в свое дело. Но понимаешь, у меня были только сыновья. А я всегда мечтала иметь дочку, наряжать ее как куклу. Мне не надо было навязывать тебе свой вкус.
— Нет-нет, все это не так! — всполошилась Джо, чувствуя необыкновенную симпатию к этой женщине. — Я так вам признательна за подарки. Можно одевать Клэр то в платьица, то в комбинезончики.
— Ах, ты такая милая девочка! — вздохнула Кэтрин, печально улыбнувшись. — Патрик был бы так счастлив с тобой!
Джо покраснела.
— Спа... спасибо, — пробормотала она, чувствуя на себе пристальный взгляд Дэвида.
Конечно, он наблюдал за ней. Только не следовало смотреть в его черные глаза... Если бы она могла понять по ним, о чем он думает.
— О, Саймон еще кое-что несет, — сообщила Кэтрин, увидев, что в дверях появились шофер и лакей, несущие колыбельку, всю в кружевах, фестончиках, оборочках и каких-то золотых бубенчиках.
— Вот, — доложил Саймон, поставив колыбель посередине гостиной и пытаясь отдышаться. — Миссис Пойндекстер настояла, чтобы мы привезли ее с собой, и отказалась от услуг по доставке, — пояснил он Дэвиду.
— Спасибо, Саймон, — сказала Кэтрин и удивленно уставилась на сына, который буквально зашелся от смеха. — Дэвид, в чем дело?
— Ну, мама, ты даешь! А я всегда считал, что у тебя безупречный вкус, — проговорил тот. — Ты что, действительно хочешь, чтобы бедная крошка спала в этой штуковине?
— Ах, боже мой! — удрученно воскликнула его мать, разглядывая свой подарок, на сей раз критически. — Да, кажется, это слишком... И совсем негигиенично. Теперь этому придают большое значение, да? Я просто скупала все подряд в ажиотаже, а нужно такие вещи выбирать тщательно... Ладно, я ее отошлю обратно и куплю малышке простую деревянную.
Джо облегченно вздохнула:
— Простая деревянная кроватка, как раз то, что нужно.
— Хорошо. Да, еще есть кое-что. Но это последний подарок, обещаю.
Снова появился Саймон, на сей раз с лошадкой-качалкой, причем самой красивой, какую Джо когда- либо видела. Похожая на пони, лошадка имела пышную белую гриву, а на ее спине красовалось настоящее кожаное седло.
— О, да она просто великолепна! — воскликнула Джо и даже присела на корточки перед чудесной игрушкой. — Когда Клэр подрастет, наверняка будет обожать эту лошадку.
— Тебе действительно она нравится? — спросила мать Дэвида.
— Еще бы! Посмотрите на эти седло и уздечку! А какие у нее глаза добрые!
— Ну и прекрасно! Наконец я хоть чем-то тебе угодила, — обрадовалась Кэтрин. — А вот и Мюриэль с чаем.
Лакеи, экономки, шоферы и горничные — к этому Джо еще не привыкла. Она терялась и не знала как себя вести, когда ее обслуживали. Правда, нельзя было сказать, что это неприятно, когда предупреждают каждое твое желание, пальцем шевельнуть не дают, и остается только ухаживать за Клэр. Тем не менее, Джо смущалась и чувствовала себя неловко.
Когда она дала согласие приехать в дом Дэвида, то убедила себя, что это лишь временно. Как только дочка подрастет и ее можно будет оставлять с няней, Джо подыщет себе собственное жилье, найдет работу, возможно даже преподавательскую.
Но теперь до нее вдруг дошло: а ведь мать Дэвида полагает, что они с Клэр здесь надолго.
Напольные часы в холле пробили десять. Джо зевнула и поудобнее устроилась в большом кресле перед камином. Устала она за сегодняшний день необыкновенно, поэтому собиралась лечь спать, как только закончит кормить Клэр.
В дверь тихонько постучали.
— Войдите, — отозвалась она, думая, что это миссис Пристли, экономка.
Но это оказалась не миссис Пристли.
— Можно? — вежливо спросил Дэвид. — Я принес тебе чай.
— А-а... спасибо, — проговорила она и быстро прикрыла обнаженную грудь лацканом синего бархатного халата.
Дэвид поставил поднос на столик.
— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты была так добра к моей матери, — сказал он. — Давно не видел ее такой счастливой. Смерть Патрика лишила ее всякого интереса к жизни.
— Знаешь, мне она очень понравилась, — призналась Джо. — Так любезно с ее стороны принести все эти подарки для Клэр.
— А как насчет жуткой колыбельки?
— Она вовсе не жуткая, — вступилась Джо за Кэтрин. — Многим такие нравятся. А платья очень... хорошенькие.
Дэвид рассмеялся:
— Поздравляю! Тебе удалось даже вида не подать, что ты от них пришла в ужас.
— Они просто... слишком розовые, — начала оправдываться Джо. — Надеюсь, твоя мама не обиделась.
— Отнюдь. Ты ей нравишься. Хотя раньше мне казалось, что ни одну женщину она не будет считать достойной Патрика.
Хорошо, что в комнате царил полумрак. Горел лишь ночник у кровати, да огонь из камина слабо освещал лицо Джо, так что не было видно, как она покраснела.
— Она... то есть Кэтрин, считает, что между нами было нечто большее, чем... — смущенно начала Джо, но, так и не закончив фразу, умолкла.
— Пусть пребывает в счастливом заблуждении.
