было совершенно естественно, так как Альдо все еще держал ее на весу в своих объятиях.
Садовник Ренцо стоял в дверях гостиной и лучезарно улыбался всем присутствующим. Он был чисто выбрит, элегантный серый костюм сидел на нем идеально, ярко-синие глаза смеялись под густыми бровями. Он протянул к Лу руки, и она, осторожно высвободившись из рук окаменевшего Альдо, робко подошла к графу Ренцо Бонавенте.
— Д-добрый день...
— Привет, милая. Ты еще похорошела с тех пор, как мы последний раз пели хором. Ви, ты не поверишь, эта английская роза поет Сачмо, как истинная негритянка. Я с нетерпением жду того момента, когда удалюсь на покой, благодарение Мадонне, теперь это совсем скоро, а уж тогда мы повеселимся всласть. Альдо будет руководить семейным бизнесом, а мы с Лу и Кьярой организуем хоровое общество Бонавенте. Кьяра, ты уже подобрала репертуар?
— Нет, дорогой, я лучше буду преданной слушательницей. Знаешь, Вероника, ты должна услышать, как Лу поет Синатру. Это потрясающе. Ты должна оценить, тем более что твоя оценка уж точно будет объективной.
Вероника затравленно оглянулась на улыбавшуюся Кьяру.
— Это почему же, не понимаю?
— Как почему, дорогая? Лу нам всем ужасно нравится, она — член нашей семьи. Мы не можем считаться объективными. Ты — совсем другое дело.
Вероника сдалась. Торопливо извинившись, она покинула гостиную. Донателла задумчиво поглядела ей вслед.
— Надо бы распорядиться прислать ей в комнату сервиз попроще.
Луиза, ведавшая расселением гостей, встрепенулась и непонимающе поглядела на младшую сестру.
— Зачем, не понимаю?
— Как это зачем? Ей срочно нужно что-нибудь бросить в стенку. Если она начнет крушить хрусталь...
— Донна, ты злая!
— Я — справедливая. Лу, позволь поздравить тебя. Ты блестяще выиграла сражение. Папа, а почему ты скрывался все эти дни? Мы и понятия не имели, что вы с Лу уже спелись в прямом и переносном смысле.
Граф заговорщицки подмигнул Лу.
— Это было нашей тайной. И Лу оказалась достойной сообщницей — не выдала меня.
Лу чувствовала, как румянец заливает ей щеки и шею, уползает на грудь под блузку. Она не знала, как дождалась того момента, когда они с Альдо останутся одни. В конце концов они взяли и просто удрали от всех остальных в комнату Лу.
Захлопнув за собой дверь, Альдо привалился к ней и возопил трагическим шепотом:
— Что ты ему успела наговорить, идиотка?
Лу не осталась в долгу.
— Это ты идиот! Шляешься по замку с отсутствующим видом, бросил меня на растерзание семье...
— Когда вы познакомились с папой?!
— Я понятия не имела, что это папа! Я встала утром, на второй день после приезда, и пошла в сад. Он там работал. Мы познакомились. Я была уверена, что он садовник!
— О небо! Ты разговаривала с папой, как с садовником?!
— А как я должна разговаривать с приятным стариканом, который раскладывает навоз по лункам, носит солдатские ботинки и соломенную шляпу времен Второй мировой?!
— Первой.
— Что первой?
— Первой мировой. Это очень старая шляпа. Сейчас таких не делают.
— Альдо, ты идиот.
— Это я уже слышал. Собственно, и знал тоже, еще до того, как ты сказала. Что ты ему успела наговорить, друг пролетариев всех стран?
— Что ты женишься на мне фиктивно, чтобы заграбастать все денежки семьи Бонавенте.
— Ха-ха, очень смешно.
— Отстань от меня. Ничего я ему не наговорила... кажется.
Альдо отлепился от двери и стремительно схватил Лу за плечи.
— Ты чего-то не договариваешь! Брякнула, да? Сказала что-то не так?
— Отпусти меня, аристократишка трусливый! Я не брякала ничего... Но, понимаешь, с остальными я изображаю пылкую влюбленность и все такое, а вот с ним я не притворялась...
Альдо выпустил Лу и обессиленно повалился в кресло.
— Все. Конец. Приехали.
— Да нет, ничего криминального, не думай. Просто... я не слишком походила на счастливую невесту, вот и все.
— Все? Ты даже не знаешь до какой степени ВСЕ. Папа — это ого-го! Круппы и Ротшильды терялись под его взглядом. Рокфеллер подумывал о монастыре и раздаче миллионов бедным после того, как папа однажды пожурил его за незаконную сделку. У папы рентген в глазах, это все знают. Он догадался.
— Тогда чего ж он был такой ласковый?
— Чтобы Веронику приструнить. Он ее терпеть не может.
— Так вы ж чуть не поженились?
— Они со старым Фабиани друзья, но Вероника всегда папу раздражала. Мадонна, что нам делать!
Лу внезапно почувствовала странную апатию и присела рядом на пуфик. Адреналин перестал будоражить кровь, напряжение схлынуло, и теперь девушка ощущала только тоску.
— Не переживай, Альдо. Осталось совсем чуть-чуть...
— Он что-то задумал, не иначе...
— Мы поженимся, побудем пару дней в замке...
— Мне конец, только вот жалко, что я тебя втянул во все это...
— А потом мы уедем в Рим, оттуда я сразу улечу в Англию...
— А у меня даже нет сейчас денег, чтобы отдать тебе. Но я найду, обещаю! Займу, продамся в рабство и найду...
— И ты сможешь от меня избавиться!
— И ты сможешь от меня избавиться!
Эту фразу несчастные жених и невеста произнесли почти одновременно, так что получился эффект эха. А потом ошеломленный Альдо недоуменно поинтересовался — и Лу одновременно задала тот же вопрос:
— А кто сказал, что я хочу от тебя избавиться?!
Они молчали еще несколько секунд, глядя друг на друга перепуганными, растерянными глазами, а потом не сговариваясь бросились друг другу на шею.
Из глаз Лу потоком хлынули слезы, она пыталась что-то объяснить, сказать, оправдаться, но не успевала, потому что они уже целовались, целовались жадно и торопливо, и Альдо своими губами осушал ее слезы, а ей очень надо было сказать ему... сказать, что...
Он тоже все хотел попросить у нее прощения, признаться в том, что он идиот и дурак, но не было времени, потому что слезы у этой глупышки сыпались градом, и надо было немедленно заставить ее улыбнуться, потому что... потому что...
— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!
Они выпалили это опять одновременно и снова замерли, а потом Альдо осторожно отвел тугой черный локон с зареванного личика и задумчиво спросил:
— Что ты сказала?