Самое ценное сгорело в камине в Беккенриде — негативы. Мои материалы, которые я мог бы отдать в обмен на поддержку концерна, — ведь это они были частью сделки, предложенной Виктором. Но этот подонок уничтожил последние доказательства, которыми я располагал. Знал ли он об этом?
Если бы молодой преуспевающий менеджер был до конца уверен в своих предложениях, он не стал бы тратить на меня целую ночь. Но никто, кроме меня, не мог с абсолютной уверенностью сказать, что у меня не осталось еще какой-нибудь фотографии или копии с негатива.
Надо рискнуть!
Буду блефовать, попытаюсь внушить Фешу, что у меня на руках остались еще документы, изобличающие концерн. В этом мой единственный шанс. Концерн «Вольф» достаточно влиятелен, чтобы оградить меня от полицейских ищеек.
Я почувствовал, что сильно проголодался; спагетти, приготовленные Виктором, насытили меня не надолго. Запах лукового пирога и мучного супа донесся до меня из ближайшего ресторанчика, который, несмотря на ранний час, был уже полон, как и все прочие подобные заведения. Народ постепенно расходился из старого города, участники карнавальных шествий и зрители искали местечко погреться. Мне не хотелось встретить знакомых, поэтому я выбрал пивнушку в старом городе. Мне досталась табуретка между фонарщиком в маскарадном костюме и потной толстухой из Эльзаса.
Среди всех этих полуночников, которые, вероятно, спали не больше моего, мой вид не обращал на себя особого внимания — ни воспаленные глаза, ни опухший от насморка нос, ни небритые щеки. Толстуха гордо заявила мне, что в семь часов ей надо было бы приступить к работе, но плевать ей на шефа, этого эксплуататора, — ведь карнавал бывает всего раз в году… Она не ожидала от меня многословных реплик, достаточно было согласно кивать головой.
Мучной суп был водянист и комковат, луковый пирог не пропечен, сырое тесто вязло на зубах — но желудок они мне наполнили. Я заказал себе бокал сухого белого вина и уже начал было поддакивать фонарщику, который жаловался на то, что хозяева ресторанчиков и питейных заведений бессовестно обирают людей в дни карнавала, как на плечо мне легла чья-то рука.
— А, вот ты куда спрятался, старый мошенник!
Я вздрогнул, но головы не повернул.
Но потом я учуял резкий водочный перегар и сразу понял, кто это со мной так фамильярничает. Это Эйч-Ар, пошатываясь, возник у меня за спиной и оперся о мое плечо, как о стойку.
Он громко захохотал, его остекленевшие глаза глядели даже не на меня, а как бы мимо.
— А я-то думал, что ты не любишь карнавал, — пробормотал он заплетающимся языком.
У моих соседей он сразу же вызвал антипатию, ибо толкнул толстуху в спину, когда она как раз подняла бокал вина, а он, приятельски нагнувшись ко мне, провозгласил мне прямо в ухо, что в этом кабаке полно идиотов и что нам лучше поискать местечко повеселей.
Вот уж кого мне совсем не хотелось видеть сейчас, так это пьяного, несущего всякий вздор Эйч- Ара.
Встав, я усадил его на свою табуретку.
— Сейчас пойдем отсюда, только сначала я схожу в туалет.
У стойки я расплатился и залпом опрокинул уже заказанный бокал белого вина. Эйч-Ар даже не глядел в мою сторону, так как уже сцепился с фонарщиком.
В начале десятого я позвонил из телефонной будки в служебный кабинет Феша. Секретарша — та самая, с умопомрачительной фигурой, я узнал ее по квакающе-плаксивому голоску, — поначалу пыталась от меня отвязаться.
Мол, у господина доктора Феша совещание. Но то, что я хотел сообщить ему, было не менее важно. И для концерна, и для меня лично. В конце концов она соединила меня с вице-директором и шефом пресс- службы. Голос у него был какой-то испуганный, и я представил себе, как он нервно поправляет свои очки в тонкой металлической оправе. Уж не рассчитывал ли он, что никогда больше не услышит мой голос?
— Господин Феш, мне надо срочно переговорить с вами.
Он поспешил заверить меня, что также желает встречи. Правда, сейчас у него совещание. Не мог ли бы я зайти к нему часов в одиннадцать?
Нет, в его кабинет, в это логово льва, я идти не собирался. Ведь настоящего оружия у меня нет, мне осталось только блефовать. А в шикарном кабинете, отделанном мореным дубом, Фешу легче нагнать на меня страху. Поэтому я предложил встретиться в парковом «Эрмитаже». Там можно проследить, не готовит ли он мне западню со своими агентами и охранниками.
На мое предложение Феш отозвался не сразу, он даже прикрыл рукой трубку. Уж не обсуждает ли он с кем-нибудь создавшееся положение? Может, это совещание и посвящено специально моему «делу»? Не выслушивает ли он директивы от добродушно улыбающегося бернца, который в минуты раздумья трогает большим пальцем нижнюю губу, как это делает Хэмфри Богарт?
Своим звонком я разбудил Андре. Хотя его однокомнатная квартира и находится почти в самом центре города, тут почти не слышно карнавального гомона, так как окна комнаты выходят во двор. Андре, закутавший свою тощую фигуру в широченный халат, уставился на меня недовольными спросонья глазами.
— Ах, это ты? Ну заходи.
В квартире царил обычный хаос. Андре еще не вполне проснулся, чтобы извиниться за беспорядок. Он примостился на смятую кровать, подперев голову рукой.
— Сколько сейчас времени?
— Почти десять.
В комнате было душно, пахло пылью и потом. Я распахнул окно. Андре потер глаза и пробормотал:
— Слушай, старик, я до семи утра дежурил. Между прочим, звонила Ида. Ты куда запропастился? Она вчера приехала в Базель и везде разыскивала тебя. У тебя там с квартирой что-то неладное, сказала она, то ли газовая колонка, то ли еще что…
Он явно силился припомнить услышанное от Иды.
Значит, она все-таки приехала, несмотря на нашу размолвку по телефону и ее угрозу расстаться со мной, хотя бы на время. Черт побери, все неожиданно было готово войти в нормальную колею. У нее полный порядок, никакого ребенка она не ждет — мы помиримся, а Феш согласился на переговоры. Все уладится. Даже чудак Андре выглядит сегодня как трудолюбивый обыватель, которому я помешал в минуту заслуженного отдыха. А ведь я собирался рассказать ему, в какую влип передрягу, хотел просить помощи и совета. Надо взбодриться, через час у меня встреча с могущественным доктором Фешем.
— Можно воспользоваться твоей электробритвой?
— Пожалуйста, если не побрезгуешь, — ответил он с язвительной ухмылкой.
М-да, мне и впрямь придется протереть бритву одеколоном. Едва я поднялся, чтобы направиться в крохотную ванную, как, вероятно, в голове у Андре мелькнуло подозрение, что веду я себя как-то странно.
— С чего это ты вздумал бриться здесь? Тебя Ида выгнала, что ли?
— Видишь ли, Андре, это долгая история. Когда-нибудь я тебе ее расскажу. А вот если со мной в ближайшие дни что-нибудь произойдет, например какой-нибудь нелепый несчастный случай, то сходи к Тео, к Тео из ШАП, ты его знаешь, и скажи ему, что их подозрение насчет концерна «Вольф» вполне основательно. Пусть копают дальше.
Мой друг уставился на меня, недоуменно разинув рот.
— Чего? — переспросил он обескураженно.
— Не прикидывайся дурачком. Если со мной что случится — машина задавит, в Рейне утону или цветочный горшок разобьет мне башку, — то пойди к Тео и…
— Слушай, старик, а ты часом не пьян?
— Нет, просто я сильно трушу…
Феш пришел один.
