разделяла с директором привилегию в спокойную минуту насладиться видом на ленивое течение швейцарской Янцзы, то бишь батюшки Рейна, который ниже Базеля превращался в клоаку вонючих химических стоков. Что касается меня, то секретарша отказала мне в удовольствии полюбоваться красотами природы.
— Господин Фогель? Господин доктор Феш ожидает вас.
Это прозвучало почти упреком, хотя я явился минуты на три раньше назначенного срока. «Прошу зайти ко мне в 13.30», — говорилось в записке, которую вручил мне вахтер у входа в дирекцию с таким видом, будто вручает премию Оскара за лучшую кинооператорскую работу года.
Секретарши из Генеральной дирекции любят почваниться. Блондинка, сидевшая у Феша (ее фигура напоминала букву «S», у меня прямо руки чесались вытянуть ее по нижней выпуклости, чтоб не зазнавалась), не была исключением. Причем зарабатывали эти директорские леди совсем немного. Но, видно, сама честь служить у престола крупного капитала в лице королей аптекарских снадобий и химических средств борьбы со всякой нечистью не позволяла этим жрицам помышлять о таких низменных предметах, как повышение зарплаты.
Не оторвавшись от стула, секретарша лишь сделала движение головой, причем не особенно резкое, дабы не растрепать белокурые локоны, указывая на обитую кожей дверь в кабинет:
— Можете войти!
Даже в собственном кабинете Феш казался каким-то неуместным; великовато было для него это скромно-солидное помещение, обшитое панелями из мореного дуба. Феш выглядел одним из семи гномиков на коленях у злой феи.
Второй человек тоже имел несколько потерянный вид; он сидел в кресле для посетителей («барселонское кресло» Миса ван дер Роэ) перед огромным строгим столом, из-за которого при моем появлении шеф пресс-службы встал, но как-то не мог решить, то ли пойти мне навстречу, то ли протянуть мне руку через полированную столешницу.
— Господин Фогель, здравствуйте.
Он все-таки обошел стол и, конечно же, задел за угол.
— Мне очень жаль, что я помешал вашему обеду, однако господину Гуэру… Знакомьтесь: господин Гуэр, господин Фогель! — (Человек, сидевший в кожаном кресле, кивнул, смерив меня изучающим взглядом.) —…Необходимо срочно побеседовать с вами.
Я пожал тонкую, всегда влажно-холодную руку Феша, которая тотчас же вновь вяло повисла. Если бы поблизости было полотенце, он наверняка сразу бы вытер ладонь. Потом я пожал руку незнакомцу, который крепко стиснул мою ладонь, глядя мне при этом прямо в глаза.
— Вы ведь здешний фотограф? — У господина Гуэра был явный цюрихский выговор.
— Господин Гуэр прислан прокуратурой для расследования вчерашнего… гм… несчастного случая, — поспешил с объяснением Феш.
Стало быть, ищейка, подумал я, наверняка с университетским дипломом юридического или психологического факультета, мелкую сошку к нашим алхимикам не пошлют.
Сей выходец из Цюриха выглядел довольно безобидно: приземистый, полноватый шатен с короткими курчавыми волосами. Лет сорок. Под до сих пор не снятым бежевым плащом, отдаленно напоминавшим макинтош Сэма Спейда или Филипа Марлоу, виднелся слишком пестрый пиджак, немодный и неподходящий для полного человека. Господин Гуэр — а не Феш — пригласил меня сесть во второе кресло у стола. Нерешительно постояв рядом, Феш вернулся за свой письменный стол, вероятно казавшийся ему надежным бастионом.
— Господин Фогель, вы, как мне известно, вчера… — Гуэр достал из внутреннего кармана своего детективного плаща маленькую замусоленную книжицу со множеством вложенных записочек, поплевал на пальцы и, листая книжицу, продолжил, — вечером… собственно, в какое это было время?
— Что именно?
— Когда вы прибыли на место происшествия?
— Минут через десять после того, как послышался взрыв. Может, и раньше.
— Точнее не помните?
— Точнее? Но ведь я не на часы смотрел, а в видоискатель… Впрочем, погодите, у ворот я заполнял учетный листок, там проставляется время. Это было в северном секторе, от ворот северного сектора до объекта номер 71 не больше трех минут ходу. Правда, я бежал.
На Феша мое показное усердие не произвело никакого впечатления; он переводил безучастный взгляд с меня на Гуэра, затем смотрел на голые, слабо покачивающиеся ветви плакучей ивы в окне, которые мешали ему глядеть дальше — на мутные воды Рейна.
— Значит, вы не первый подоспели к этому… — Пальцы вновь перелистнули несколько страничек замусоленной книжицы. — Объекту номер 71?
— Заводская охрана была уже там, а пожарные еще не приехали.
Гуэр удовлетворенно кивнул, словно получил некое важное подтверждение. Зачем ему такие подробности? Год тому назад здорово рвануло на объекте номер 15, так меня вообще не допрашивали.
— Где находились охранники?
— Трое у джипа, остальные, вероятно, внутри здания.
— Вы их там видели?
— Нет, видел только свет фонариков.
— Тока не было во всем здании?
К чему эти расспросы, если он и так все знает? Я решил отвечать покороче:
— Похоже.
— Не заметили ли вы… — На этот раз вопрос последовал без промедления и без предварительного перелистывания книжицы. — …чего-либо необычного вблизи от объекта?
Я недоуменно уставился на него.
— Я имею в виду наружные повреждения, странный запах и тому подобное…
Этот тип начинал действовать мне на нервы. В два часа я договорился снимать обезьян в нашей научно-исследовательской лаборатории, возглавляемой доктором Ляйбундгутом; там меня ждали макаки и павианы, а этот орангутанг в макинтоше задает мне вопросы на своем дремучем цюрихском диалекте и не дает мне уйти, хотя заранее знает все ответы.
— Вот что, господин Гуэр, все выглядело так, как это обычно бывает при взрывах. Сегодня вечером будут готовы мои фотографии, тогда вы сами сможете во всем убедиться. Вы впервые занимаетесь таким расследованием?
Уголками глаз я заметил, как Феш вздрогнул в своем шикарном вращающемся кресле и уставился на меня через очки в металлической оправе. Гуэр беззлобно рассмеялся, откинув бычий затылок, и хитро прищурился, словно бегемот на солнышке.
— А вас, господин Фогель, похоже, впервые допрашивают?
Я невольно улыбнулся.
— Понимаете, у меня на два часа назначено одно дело. Нельзя ли побыстрее меня допросить, так чтобы сразу о самом существенном?
Феш уже отверз свой тонкогубый рот, но детектив опередил его:
— Позвольте уж мне судить, что для меня существенно, а что нет. Итак, ничего необычного вблизи объекта вы не заметили?
— Нет.
— Ни запаха, ничего другого?
— Воняло немножко, но…
— Так-так, — Гуэр с интересом подался ко мне.
— Меня, собственно, то и удивило, что ничего особенного я не заметил. Ни огня, ни дыма, только из окна вились какие-то тонкие струйки. Но это была скорее пыль, чем дым.
— Значит, огня не было?
— Огня не было.
— Гм! — Он полистал своими пухлыми пальцами в книжице. — Потом вы взяли из джипа каску. И, несмотря на предостережения господина… э-э… господина Фурнье, зашли в поврежденное здание?
