Сержант Клей был смущен неожиданной картиной и приемом, которого он, очевидно, не предвидел. Он поспешно сунул револьвер куда-то под мундир. Пит последовал его примеру. Было заметно, что оба довольны, ибо ни перестрелки, ни сопротивления со стороны подозреваемого не предвидится.
Подозреваемого?
Лишь сейчас мне пришло в голову, что любые меры пресечения против Дорогуши нелогичны. И еще: почему вмешивается сержант из Отдела по расследованию убийств? Какое отношение к убийствам имеет Дорогуша? Если он в чем-то и виноват, то — в этом я убежден — в надувательстве и лжесвидетельствах, но в убийствах?.. Он, такой тщедушный, с ручонками, судорожно сжимающими сейчас фарфоровый сосуд, маленькими ножками, пальцы которых нервно шевелятся в горячей воде…
— Сержант… — начал было я. Поздно. Потому что тот прокашлялся, прочистил горло и начал заготовленную речь.
— Мистер Аугусто Коломбо, — говорил он с пафосом, — я лишаю вас свободы по обоснованному подозрению в нападении на человека по имени Альберто Росси и нанесении ему ранения!
Кто-то у нас за спиной глухо вскрикнул, и голос, преисполненный отчаяния и ненависти, проговорил только одно слово:
— Преступник!
Я знал, что это Кармела Росси, и понимал ее возмущение и озлобление. Но я ошибся в отношении объекта, которому было адресовано слово. Ибо скорбящая и готовая мстить мать набросилась не на человека, который, по мнению Клея, напал на ее сына и ранил его, а на самого представителя закона, изрекавшего приговор. Через мое плечо протянулась тяжелая рука и ухватила полицейского. Он вскрикнул и попытался вырваться. Тщетно, поскольку женщина вцепилась в него и не выпускала. До тех пор, пока не вмешался Пит, с трудом вызволивший своего начальника.
Дорогуша, к которому были обращены обвинения, никак не реагировал, что удивило и смутило присутствующих. Кэт локтем толкнула меня в бок, указывая на неподвижную голову человека, склонившегося над ароматным паром. Из-под полотенца доносилось лишь тихое бормотание или громкое сопение, порой одышливый кашель, характерный для больного бронхитом.
Я решил вмешаться.
— Сержант Клей, — сказал я, повышая голос, чтобы меня услышал клиент под полотенцем, — я считаю, что вы поторопились со своим заявлением. Высказанное в адрес моего клиента, присутствующего здесь мистера Аугусто Коломбо, уважаемого гражданина и делового человека, неоценимого в нашем обществе и…
Ворчание под полотенцем стало громче, и я, сократив вводную часть, перешел к существу проблемы.
— Я уверен, что отпадают как первый, так и второй пункты вашего обвинения. Мой клиент, уважаемый мистер Коломбо, не совершал нападения и не ранил особу по имени Альберто Росси. Мой клиент…
— Тэтчер, заткнитесь… — зашипел сержант.
— Моя обязанность, как человека, которому доверена забота…
— Тэтчер, я сверну вам шею!
— Мой клиент, и это я берусь доказать, вообще не…
— Тэтчер, прекратите!
— Не прекращу! Мой клиент…
— Тэтчер, я потребую вашего удаления!
— Только попробуйте! Мой клиент…
Сержант схватил меня за лацкан пиджака и встряхнул.
— Вы помните, что сказал Росси?
— Когда? Где? На пляже? Предложил нам виски! На бензоколонке? Пусть расскажет Кэт… Или когда стреляли в меня? Стреляли… Здесь? В меня… в него…
Но сержант не следил за ходом моих мыслей.
— Там, в своем доме. Перед тем как мы отправились сюда! Раненый, забинтованный, бледный, но в сознании! Что он сказал?
— Не помню. Наверное… хм… что у него болит спина? Или что доктор Салетти слишком стянул ему спину? Не помню…
— Я спросил, кто на него напал. И он назвал имя нападавшего. Да, нападавшего!
Он все еще тряс меня, но я не отступался:
— Ну и что? Разве это доказательство?
— Он назвал мистера Коломбо! Его, именно его, вашего клиента, как вы его называете уже сто раз. Нападавшим был мистер Коломбо! Кроме того…
Я вывернулся, отступил на шаг и поправил галстук.
— Зачем вообще вы вмешиваетесь? — спросил я сержанта Клея с легкой усмешкой. — Какое это имеет к вам отношение? Лучше занимайтесь своими клиентами — убитыми и убийцами, — а честных людей оставьте в покое! Если бы даже мистер Коломбо и нападал, как вы утверждаете, а я отрицаю и докажу это, сие вас не касается и…
— Шеф… — дрожащим голосом промолвила Кэт.
— Я докажу вам, что касается! — принял вызов Клей.
— А я докажу, что не касается!
— Касается!
— Не касается!
— Доволь-но!
Мы опешили. Затем посмотрели туда, куда указывал палец моей секретарши Кэт Карсон. А она указывала на человека, из-за которого мы ругались, — на мистера Коломбо.
Он не сидел за столом из махагони, накрытый полотенцем. Он вообще не сидел. Он босиком стоял в фарфоровом тазу и яростно колотил по полированной столешнице.
Звериный рык вырвался из его уст. Теперь, а именно в данный миг, он ничего не говорил, только мелкие зубы нервно покусывали посиневшие губы, в уголках которых собралась пена.
Лицо было багровым, щеки раздулись. Я не понял, то ли это было результатом вдыхания ароматизированного пара, то ли признаком предынфарктного состояния. Во всяком случае, моему клиенту грозила опасность. Двойная.
— Тихо-о-о! — заорал маленький Дорогуша, на этот раз без всякой нужды, поскольку в кабинете царила мертвая тишина. Временами, с короткими промежутками, слышались всхлипывания, но на Кармелу Росси никто не обращал внимания.
— Что за глупости? — распалился Коломбо.
— Я… — заикаясь, процедил я.
Клей с хмурым выражением лица закашлялся. Может, он не станет начинать все с начала? — подумал я.
Он попытался:
— Мистер Коломбо, я явился…
Дорогуша прервал его криком:
— Кто вас приглашал? Кто позволил вам войти?
— Они ворвались, — шепнула сквозь слезы домоправительница.
Дорогуша готов был уничтожить нас взглядом. Кое-кто невольно попятился. Но, похоже, не Кэт.
— Мистер Коломбо, — торопливо, чтобы Дорогуша не прервал ее, заговорила Кэт, — мистер Тэтчер, намереваясь защитить ваши интересы, воспротивился намерению сержанта арестовать вас…
— Меня? — удивился Коломбо, что свидетельствовало о том, что, находясь под полотенцем во время ингаляции, он не вникал в пререкания, происходившие в его кабинете. — За что?
Вмешался Клей:
— За нападение на Альберто Росси и нанесение ему ранения. И за другие преступления, о чем мы…
Дорогуша нервно прервал его.
