письмом… Еще он извещает, что немецкая армия в северной Италии капитулирует через день или два!..»
Отговорив это, Црнкович снова впал в безудержную, прямо-таки безумную веселость. Во всяком случае, тот Црнкович, магнитофонный. Я покосился на Црнковича, сидевшего рядом. Он тоже с трудом удерживал смех. Ему было от чего веселиться: он-то, знавший шифр, понял все еще до того, как собственным голосом объяснил немцу, сколь тщетны были его усилия.
«Црнкович, уймитесь!»
После этого окрика секунд десять слышался только шорох — лента опять была повреждена. Потом магнитофон заговорил сердитым голосом Левняка:
«И не пытайтесь меня обмануть! Уж настолько-то я немецкий знаю!»
«Но он… он, может быть, бредил…» — пытался оправдаться Райхер. Голос был неуверенный. Голос Левняка, напротив, звучал весьма решительно:
«Нет! „Райский газ“ действовал как полагается. Мы проиграли, то есть вы поставили не на ту карту! Это письмо — сплошной пшик! К счастью, только вы всадили денежки в это предприятие, и я не теряю ничего. Теперь нам остается убраться отсюда подобру-поздорову!»
Райхер долго не отвечал, как бы подтверждая справедливость сказанного. Црнкович голоса не подавал. Снова, видимо, впал в забытье.
Немного погодя Левняк сердито произнес:
«Ну, придумайте же что-нибудь!»
Райхер откашлялся и проговорил:
«Мы сейчас в Портороже. Бежать яхтой нет смысла: патрульные катера идут следом… Существует лишь одно приемлемое решение…»
Левняк понимающе хохотнул:
«Недурная мысль… Распускаем штат и позволяем югославской полиции переловить всех, кроме нас… Джурича и Бресла отправим сушей… Кьеза где-то пьет. Надо его найти и уговорить увести яхту куда-нибудь. Црнкович и Мандич останутся здесь… Негр тоже… А мы в Портороже подождем оказии и незаметно исчезнем…»
«Да, но…» — попытался возразить Райхер, однако Левняк не дал ему договорить.
«Уж не боитесь ли вы за свое славное имя? Или вы забыли, что в паспорте у вас стоит — Генрих Клоп?.. Что до меня, я ничего не опасаюсь… Когда полиция найдет и перехватает всех, ей будет не до нас. Она займется тем, что попало в лапы…»
Вот тут ты ошибаешься! Мы предпочитаем заниматься тем, чем считаем нужным заниматься!
«Разумеется, никому из наших ни слова про это», — продолжал Левняк.
Тут лента кончилась. И магнитофон замолк.
Кто-то тронул меня за плечо. Я вздрогнул и обернулся. Бора. Значит, я отключился, уйдя в свои мысли.
— Ну так что будем делать?
— Что делать?..
Это был вопрос, на который нелегко ответить. Распоряжения мои перемежались размышлениями вслух.
— Блокировать подъезды к Порторожу и все места перехода границы. Даже если они обнаружили, что негр работал против них, у нас есть подтверждение, что от своего плана они не отказались… Джурича и Бресла послали к сухопутной границе, а пьяного Кьезу бросили на яхте с пленниками… Мы с тобой едем в Порторож! Левняка я видел и наверняка узнаю, если встретим!
Црнкович легонько тронул меня за плечо.
— А про меня вы, похоже, забыли?
— Нет, — ответил я, — не забыл. Вы свободны. Можете хоть сегодня вернуться со своим зятем в Загреб. Последний автобус отходит вечером…
XVIII
Солнце давно уже скрылось за горизонтом. До самых сумерек мы бродили с Борой по Порторожу, пристально вглядываясь в лица прохожих в надежде встретить Левняка. Обошли все кафе, пляжи, бульвары, гостиницы…
Его нигде не было… На обеих дорогах, ведущих из Порторожа, установили посты. И хоть мы не располагали фотографиями преступников, люди получили очень точное описание Левняка и Райхера — со слов Мирко Црнковича. Эта пара никак не могла выскользнуть из Порторожа, даже если они разделились и идут поодиночке…
И все же о результатах пока говорить не приходилось. Беглецы не появлялись нигде — ни на дороге, ни на судне Пьера Кьезы, которое теперь уже под присмотром стояло там же, в бухте, где его обнаружили милиционеры. С той только разницей, что хозяин, пробудившийся из пьяного сна, был под конвоем препровожден в Копер.
Время летело быстро. Наши посты на дорогах под разными предлогами остановили множество машин. Можно сказать, уйму — в воскресенье вечером возвращаются в Триест все туристы, приезжавшие к нам на уикенд. Было не просто находить какие-то убедительные поводы для проверки транспорта.
Я был уверен, что Левняк и Райхер уедут из Порторожа автобусом или попутной машиной. Маловероятно, что у них в запасе есть еще яхта. На Пьера Кьезу им уже рассчитывать не приходилось. Разве только они меня перехитрили и уехали из Порторожа ранним утром, задолго до того, как я прослушал магнитофонную запись… Но и в этом случае легально перейти границу они не могли: пограничники были предупреждены. А вдруг у них есть проводник, о котором я ничего не знаю, и он помог им перебраться в Италию?..
Несмотря на эти сомнения, я лелеял надежду накрыть преступников в Портороже. Левняк и Райхер могли догадаться, что практически невозможно блокировать дороги долгое время. Это требует большого количества людей и бессменных дежурств. Никакой передышки, а без передышки люди и двух дней не выдержат. Преступники вполне логично могли заключить, что уже на следующий день наша бдительность ослабеет. Скорее всего, они скрываются где-то тут, рассчитывая через пару дней проскользнуть сквозь заграждение.
После обеда я разговаривал по радио с Коперским управлением внутренних дел и с Младеном. Ивица Бресл начал говорить, поняв, что Джурич почти все рассказал. Так стало известно, кто помог нелегально переправить Мандича через югославско-австрийскую границу. Младен предпринял все необходимые меры, чтобы этих людей арестовать.
День давно миновал, близилась полночь. Порторож постепенно опустел. Места парковок автомашин были почти свободны. Я попросил Бору обойти их и проверить, что за машины еще остались. Мы знали, что Райхер и Левняк прибыли из Триеста машиной и если они здесь, то и машина эта должна где-то обнаружиться. Я посоветовал Боре особое внимание обращать на автомобили с немецкими номерами, предполагая, что машина принадлежит Райхеру, который из Германии добирался на ней в Триест, а затем в Югославию.
Сам я тоже отправился на «прогулку». Прошел мимо кафе «Ядран» — оркестр уже готовился покинуть площадку. Чуть дальше, кафе «Сузанну», покидали последние посетители. Я свернул к морю. Справа осталась крохотная корчма «Якорь», на лужайке перед ней стояли два-три столика. Корчмарь обслуживал клиентов — за одним из столиков сидели двое мужчин…
И тут я почувствовал, как по спине у меня поползли мурашки. Запоздалыми гостями были Райхер и Левняк. Я находился метрах в пятидесяти, но узнал их сразу. Сначала Левняка, его я уже видел раньше, а Райхера по описанию. Выходит, они здесь! Не рискнули, значит, пробиваться.
Я огляделся по сторонам. Как назло — никого. А случай нельзя было упускать, преступники вот-вот скроются — они уже расплачивались. Я заметил только старика подметальщика, который меланхолично помахивал метлой по тротуару, время от времени забрасывая мусор в тачку. От него ждать помощи не
