— Что-нибудь случилось?
— Не будем терять время! — заметил я нетерпеливо.
— Я схожу за ключом к администратору, а вы ждите меня у номера…
Официант не сразу отпер дверь тринадцатого номера.
— Внутри в замке ключ. — Он обернулся и взглянул на меня и стоящих рядом Нино, Чедну, Розмари и Прпича. — Попробую вытолкнуть, иначе придется ломать дверь.
— Стучите посильней, — посоветовал Прпич, — может, все-таки разбудим.
— Я стучал изо всех сил. — Голос у Нино был хриплым. — Бесполезно.
— Ключ выпал! — радостно закричал официант.
Я услышал, как щелкнул замок. Новоявленный слесарь нажал ручку, дверь распахнулась, и он отступил в сторону, пропуская нас вперед…
Глава третья
Несчастная Юлиана! Судьба Ромео и Джульетты во все времена одна: любовь преодолевает все преграды и соединяет в смерти. Но в данном случае Ромео и Юлиану соединила не любовь, а ненависть.
Глядя на сохранившее выражение ужаса лицо задушенной шелковым шарфом Юлианы, я поймал себя на мысли, что разгадку трагедии ищу в ненависти. И на ум пришли слова бедняги Отелло, которые мне напомнил Нино Веселица:
Мне показалось, именно в них заключен ответ на вопрос, почему эта хрупкая девушка разделила судьбу Ромео Альфиери.
Юлиана была мертва, и ей ничем уже нельзя было помочь.
Когда официант открыл дверь и посторонился, пропуская нас, я шагнул первым и скорее инстинктом, чем разумом понял, что произошло.
Юлиана лежала на широкой кровати, наполовину укрытая одеялом. Сделав еще шаг, я увидел широко раскрытые глаза, и мне вдруг поверилось, что зрачки запечатлели образ убийцы, затянувшего на ее шее шарф. Лицо девушки выражало ужас, испытываемый всяким разумным существом, сознающим, что до срока покидает этот единственный мир человеческих страданий и радостей.
На Юлиане был джемпер из Златибора!
У себя за спиной я ощущал дыхание Нино. Его лицо было мертвенно-бледным, в глазах безумный блеск. Вместе с Прпичем мы удерживали юношу, не давая ему приблизиться к кровати.
В комнате появился милиционер.
— Прошу всех освободить помещение! — потребовал он.
У дверей стояли Чедна и Розмари. Девушка непрерывно повторяла:
— Oh, mein Gott! Oh, mein Gott![22]
Она подошла к кровати и прикоснулась к джемперу Юлианы.
— Прошу ничего не трогать! Освободите помещение! — прикрикнул милиционер.
Официант по-прежнему стоял в дверях и вновь посторонился — на этот раз, чтобы дать нам выйти.
Я поддерживал Нино, Чедна помогала идти Розмари.
Ну а кто же поможет истине?
Истину знает только убийца. А убийца истине не помощник, он ее скрывает. Страшнее дьявола он суетится здесь, между нами. Изображает удивление, сочувствие. Сплел паутину, заманил нас в нее и наслаждается, наблюдая за нашими тщетными усилиями выбраться из пут догадок и предположений.
Если честно, то я уже не строил предположений. Что касается убийства Ромео, у меня были кое-какие догадки относительно личности убийцы, хотя, скорее всего, и ошибочные. Теперь, после гибели Юлианы, течение моих мыслей нарушилось. Я никак не мог проследить связь между этими преступлениями. Разве что символичность имен: Ромео и Юлия! Еще утром они не знали друг друга. И вот их жизненные пути пересеклись и оборвались здесь, в мотеле, близ Новской, на пути из Белграда в Загреб. Два таких разных жизненных пути. Ромео прошел войну, был в армии Муссолини, потом сражался вместе с нашими партизанами, храбрый воин, весельчак и покоритель женских сердец. За рулем своего грузовика он проделывал длинный путь от Неаполя до Стамбула — через Рим и Триест, Загреб и Белград, Афины — и назад. И вот в одной из точек этого маршрута, в мотеле близ Новской, после драки с человеком, у которого он отбил жену, его жизнь оборвалась. А Юлиана? Что она видела в жизни? Сны о новых, выстроенных ею городах, некое предчувствие счастья, учеба, любовь и вынужденный отказ от материнства… Случайная встреча на шоссе и смерть в мотеле! Тоже случайная — или нет? Вполне естественно, что у меня возник такой вопрос, поскольку мне никак не удавалось связать между собой эти убийства: не хватало мотива, который объяснил бы оба преступления…
Что их объединяло?
Шелковый шарф!
И Ромео, и Юлиана задушены шарфами, которые несчастный шофер, наверное, купил на каком-то из многолюдных стамбульских базаров.
Шарф — это смертельная петля, в которую сунули голову жертвы, подумал я и вдруг вспомнил, что Ромео подарил три шарфа: Юлиане, Чедне и Розмари. Три совершенно одинаковых шарфа — серийное производство! Ромео задушен шарфом. Юлиана задушена шарфом! А Чедна? А Розмари? Неужели и им грозит та же участь?
Мои размышления нарушил официант:
— Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Помню, я тогда потер лоб и вперил взгляд в его лицо. Будто откуда-то издалека до меня донесся голос:
— Ну и заваруха! Приехала специальная группа из Загреба!
Я снова потер лоб и заказал минеральной воды. В тот момент я решил, что не выпью ни капли алкоголя, пока не прояснится эта ужасная история. На трезвую голову всегда лучше думается. Я полагал, что совместными усилиями с Чедной мне удастся найти в густых зарослях тропинку, которая выведет меня на солнечную поляну, иначе говоря, мне удастся разгадать тайну убийств.
Мы с Чедной сидели за одним столиком.
После того как в номере немецкого промышленника была обнаружена задушенная Юлиана и когда мы немного оправились от потрясения, нас вновь собрали в гостиной. Обращенный ко мне вопрос официанта вывел меня из задумчивости и заставил вернуться к действительности. Оглядевшись вокруг, я увидел, что мы расположились, словно соблюдая некое неписаное правило игры, так, как нас расставила сама жизнь.
Мы сидели с Чедной, за другим столом — Штраус со своей дочерью, за третьим — Степан Прпич, за четвертым — Нино Веселица.
Тем временем эксперты, вероятно, пытались установить, когда наступила смерть Юлианы Катич.
Признаюсь честно, я чувствовал себя как подозреваемый, который должен доказать свое алиби. И
