масштаба…
— Вы думаете, он…
— Я не занимаюсь расследованием убийств, — улыбнулся Новак, — моя специальность — наркотики.
Возникло движение, двери распахнулись, и на пороге появились санитары с носилками. Носилки были накрыты белой простыней, под которой угадывались очертания человеческого тела. Порыв ветерка приподнял край простыни, обнажив до колена стройную женскую ногу. Шедшая за носилками Чедна аккуратно прикрыла ее. Санитары поставили носилки в машину.
За спиной милиционера, преграждавшего выход из здания, я увидел немолодую женщину с черными волосами, собранными в большой пучок. Я узнал буфетчицу.
Чедна о чем-то поговорила с милиционером и санитарами, затем села в машину рядом с носилками.
Вновь завыла сирена, и «скорая помощь» умчалась.
Буфетчица, которой удалось миновать милиционера, подошла к нам.
— Какое несчастье! — Она была взволнованна. — Целыми днями стоишь за стойкой, как только ноги держат, разливаешь пиво, а тут друг друга убивают.
— Вы не заметили ничего подозрительного? — шепотом спросил я у нее.
— Да вы что?! Всю свою жизнь я провела за буфетной стойкой. Наливаю и смотрю, как люди пьют. По мне — все пьяницы подозрительны! А если хотите выпить, идемте к стойке.
Пока она наливала мне коньяк, я сделал еще один заход.
— И все-таки, может, кто-то привлек ваше внимание?
— У меня не было времени разглядывать всех пьяниц. А вообще-то, у каждого на лбу написано, кто он: убийца, мошенник, бабник, шлюха… Вас-то кто интересует?
— Мужчина в черном костюме и черной, надвинутой на глаза шляпе. Он был здесь во время матча…
Буфетчица задумалась.
— Было здесь три черных человека, три священника со своими черными тарелками на голове. Но они были не в костюмах, а в черных сутанах.
К буфету подошел молодой официант.
— Где Врабец? — раздраженно спросил он. — Строит из себя главного! Он что, думает, я один должен всю эту толпу обслуживать?!
— Спросите Врабеца, — посоветовала мне буфетчица, — может, он видел черного человека…
Врабеца я нашел в коридоре.
— Где горничная? — ворчал он. — Неужели я сам должен менять постели!
На втором этаже у двери в комнату, где была задушена Розмари, стоял милиционер и внимательно изучал разбитый выстрелом замок.
— Постель в номере сменили?
— Да, — ответил милиционер и философски заметил: — Ничего не поделаешь, такова жизнь! Кто-то уходит, кто-то приходит…
Пытаясь отпереть дверь тринадцатого номера, я с удивлением обнаружил, что ключ не поворачивается в замке.
— Дверь не заперта, — объяснил милиционер.
— А кто же ее отпер?
— Я! — Милиционер показал мне связку ключей. — Приказано, чтобы все комнаты на этаже не запирались. А мне не отлучаться из коридора ни на минуту.
Войдя в номер, я увидел Веселицу. Он сидел на стуле у окна и бессмысленным взглядом смотрел на кровать. Я заговорил с ним, но он, наверное, все еще не мог расстаться со своей Юлианой.
— Нино, — попытался я вывести его из оцепенения, — надо жить, хотя бы ради того, чтобы найти и наказать убийцу.
Глаза юноши ожили. Мои слова дошли до его сознания. Я увидел, как шевелятся его губы, и услышал шепот: «Я черен, вот причина…» Господи, какие мысли теснятся в его голове!
Я подошел к окну и стал всматриваться в душную темноту. Вдалеке по-прежнему сверкали молнии, над нефтеносными полями вспыхивали красные огненные язычки, свидетельствующие о том, что глубоко под землей запрятано черное золото. На освещенной стоянке эксперты старательно разбирали рефрижератор, а меня занимала мысль: существует ли на самом деле человек в черном костюме и шляпе, надвинутой на глаза? Если существует, у Штрауса есть алиби, если нет, значит, человека выдумала Розмари, он — плод ее фантазии. А может, его придумал Штраус, чтобы снять с себя подозрения? Во всяком случае — уж таковы факты, — первым, кто подошел к Ромео, когда тот отдыхал в кабине, был немец, а первой, кто увидел мертвого, была Розмари.
Я присел на корточки возле Нино.
— Нино! — начал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Во время матча вы выходили из ресторана?
Он положил руку мне на плечо и не произнес ни звука.
— Вы не видели человека в черном костюме и в низко надвинутой на лоб шляпе?
Опять молчание. Только глаза юноши блеснули и сузились зрачки. Он был похож на приготовившегося к прыжку тигра. И вновь я услышал: «Я черен, вот причина…»
Боже мой, он теряет рассудок!
В дверь постучали. Я не успел отозваться, как дверь распахнулась и вошел милиционер.
— Пройдите в двенадцатый номер, с вами хочет поговорить Степан Прпич, — сказал он.
В комнате я увидел Прпича и его жену. Это, несомненно, была та, цветущая красота которой заставила Ромео похитить ее, чужую жену. Красота? На вкус, на цвет… как говорится. Наверное, для Прпича эта женщина была самая красивая! Типичная жизнерадостная славонка, выросшая на сливках и ароматном пшеничном хлебе, с округлыми формами, простая, скромно одетая, словом — красивая.
— Моя Катица, — представил Прпич. — Я ей все рассказал!
— Ох, господи, как это ужасно! — заговорила Катица. — Мы хотели отпраздновать день нашей свадьбы. Нам и в голову не пришло, что именно сегодня сюда приедет… — Она запнулась и с трудом выговорила: — Ромео.
— Муж сказал вам, что они подрались?
— Ну а как же! Только Степан на него руки не поднимал! Мы со Степаном помирились и на Ромео зла не держали. Верите, он был точно большой ребенок…
— Ваш приятель, господин Врзич, посоветовал мне поговорить с вами, — продолжал Прпич. — Все как-то таинственно! Мне было велено прийти в эту комнату, жену встретил милиционер наш, из Новской, привел ее сюда тайком… Странно, а?
— Все, что происходит сегодня, странно и непонятно. И меня уже ничто не удивляет. Единственное, что я хотел бы знать, — это видел ли кто-нибудь человека, разгуливающего в такую жару в черном костюме и черной шляпе!
— Кто это? — спросил Прпич.
— Наверное, привидение, — попробовал я пошутить.
Вспомнив, что Джордже просил меня поговорить с женой Прпича, я на минуту задумался, с чего начать. И задал вопрос, который меня больше всего занимал:
— Скажите, вы когда жили в Неаполе, то есть у Ромео, к вам не приходил «черный человек»?
— Это вы про человека в черном костюме и шляпе? — лукаво улыбнулась Катица.
— Про него.
— Нет. Сейчас подумаю… точно, нет!
— А друзья Ромео бывали у вас?
— Да нет, не сказала бы. Пожалуй, очень редко и только если он был дома. Ведь он чаще ездил, чем дома сидел. Знаете, Ромео был очень ревнивый, хотя…
— Может, что-нибудь необычное привлекло ваше внимание, пока вы жили у него?
