Неужели это правда?
— Какова, по твоему мнению, обстановка в городе? Хорошо ли он защищен?
— Очень хорошо. Ахилла позаботился об обороне. У ворот караулы, на башнях стража, гавани перекрыты.
— Получается, Цезарь в ловушке?
— Да. Но сам он, похоже, видит ситуацию иначе. Кажется, это положение его не беспокоит.
Итак, Цезарь блокирован внутри. А я — снаружи.
Прошла неделя, потом две. Ничего не происходило. Наши армии продолжали стоять одна напротив другой, разделенные полоской пустыни, и ни та ни другая не двигалась с места. Потом появился еще один дезертир и принес новое известие: Птолемей перебрался к Цезарю, и теперь они вместе живут во дворце. (Интересно, что рассказывали Ахилле
День за днем мы сидели у стен под тенью пальм и ждали. Верблюды дремали, прикрыв веки с длинными ресницами, а от скал под прямыми лучами солнца исходил характерный запах перегретого камня. Нас охватила своего рода апатия: казалось, мы провели здесь уже целую вечность и останемся навсегда.
Однажды дневной свет начал меркнуть. Начальник стражи, уроженец Газы, явился ко мне и объявил:
— Готовьтесь! Надвигается песчаная буря!
Нам пришлось наглухо, в несколько слоев, закрепить пологи шатров, плотно обвязать материей все сундуки и короба, а главное — закрыть плотными повязками лица. Когда ветер принесет взвесь мельчайших песчинок, дышать можно будет только через марлю.
— Поторопись, Ирас! — велела я. — Поставь сундуки с деньгами и шкатулки с драгоценностями на расстеленный плащ, чтобы они не ушли в песок. Да, и кувшины с водой тоже. Потом закутай все это сверху, а сама иди ко мне. Накроемся вместе еще одним плащом, а поверх него набросим одеяло. Получится палатка в палатке.
Ирас сделала все это, и мы стали ждать. Ветер усилился, и вместе с его завыванием стенки шатра прогибались внутрь. Песок проникал сквозь самые крохотные щели в ткани, просачивался, почти как вода. Воздух из-за него подернулся туманной дымкой.
Песчаная буря бушевала несколько часов. Наконец к ночи она стала стихать, но мы еще некоторое время не осмеливались пошевелиться. Нам повезло, что она началась днем, когда заметны признаки ее приближения, и людям удалось подготовиться. Я уже собиралась поднять полог, но тут стенка палатки вновь вспучилась внутрь: ветер все еще оставался сильным, хотя, кажется, больше не нес с собой столько пыли. Неожиданно полог приподнялся, в проеме показались руки. Я увидела, как кто-то заползает внутрь.
— Здесь, господин, — послышался голос одного из моих стражей.
За первой фигурой проследовала вторая, тоже на четвереньках. Обе были полностью закутаны в плащи.
— Царица, — позвал страж. — Ваше величество, вы здесь?
Я откинула плащ, но оставила на лице вуаль.
— Да, здесь. Кого ты ко мне привел? Назови его имя.
— Это Руф Корнелий, посланец Цезаря.
Посланец Цезаря! Я застыла.
— Мы примем его. Встаньте и откройте свои лица.
Оба человека поднялись на ноги и откинули капюшоны. На голове Корнелия я увидела римский шлем с декоративным гребнем.
— Добро пожаловать, — промолвила я. — Что император Цезарь хочет передать царице Клеопатре?
Сердце мое стучало.
— Мой командир Цезарь говорит, что прибыл в Египет, дабы исполнить волю покойного царя Птолемея. В своем завещании царь просил Рим проследить за тем, чтобы его дети Птолемей и Клеопатра правили совместно. Поскольку воля царя нарушена, а брат и сестра воюют друг с другом, Цезарь выражает свою обеспокоенность и огорчение.
«Интересно, — подумалось мне, — что он намерен предпринять, чтобы исправить дело?»
Однако я тщательно и осторожно подбирала слова, ощущая во рту вкус висевших в воздухе песчинок, и вслух сказала совсем другое:
— Меня это тоже огорчает. Увы, предательство нередко препятствует торжеству справедливости. Например, Помпея предали, как и меня. Причем те же самые люди.
— Цезарь выслушает это дело и примет решение.
— А Цезарь его еще не принял? Мой братец наверняка нашептывает ему на ухо сладкие слова.
— Он желает услышать и твои слова. И предполагает, что они будут слаще.
Я застыла. Что это значит? Намек на взятки? На уступку Риму части нашей территории?
— Он хочет, чтобы мы поторговались? Как купцы на базаре?
Мои слова, однако, по-настоящему задели Корнелия.
— Цезарь не так глуп. Кроме того, чтобы торговаться, нужно для начала иметь товар на продажу. Между тобой и Цезарем дело обстоит иначе.
«Да как он смеет!» — с ходу подумала я, но потом сообразила, что римлянин говорит чистую правду.
Цезарь был хозяином положения, он мог забрать все, что угодно, по своему усмотрению. Торговать с ним мне и на самом деле нечем, но вот попробовать убедить его… это другое дело, совсем другое.
— Цезарь просит, чтобы ты приехала в Александрию и встретилась с ним и Птолемеем лицом к лицу.
— А даст он мне сопровождение, чтобы обеспечить безопасность? — спросила я. — Мне придется пройти через войска Ахиллы.
— Очень жаль, — промолвил Корнелий с виноватым видом, — но такой возможности у него нет. Мы не располагаем лишними солдатами.
— Они меня не пропустят.
— Но я могу поговорить с ними…
— Ты можешь поговорить, но они ответят отказом. Или согласятся, но нарушат обещание, едва я окажусь на их территории.
Римлянин смутился. Очевидно, о такой возможности он просто не думал.
— Это Египет, — сказала я, — родина предательства. Однако не расстраивайся: возвращайся к Цезарю и передай, что я попытаюсь устроить нашу встречу.
Следующие два дня ушли на ликвидацию последствий песчаной бури. Несмотря на все усилия, полностью уберечь от песка припасы и сосуды с водой и вином не удалось. Одежду и белье мы вытряхнули и проветрили, а вот выбить матрасы до вечера не успели, и пришлось ложиться на скрипучие от песка постели.
Но главной проблемой было другое: необходимо придумать способ пробраться в Александрию. Ехать открыто невозможно — надо замаскироваться. С учетом того, что мне нужно не просто попасть в город, но проникнуть в тщательно охраняемый дворец, задача казалась невыполнимой.
Я сопоставляла различные возможности. Пролезть через систему канализации? Это отвратительно и опасно. Притвориться служанкой? Слишком ненадежно. Надеть медвежью шкуру, чтобы меня привел «бродячий дрессировщик»? А если они спустят на «зверя» собак? Спрятаться в клеть со съестными припасами? В город попасть, может быть, и удастся, но не к Цезарю. В его покои еду ящиками не носят.
Я лежала на постели и тупо смотрела на устилавший пол шатра узорчатый ковер. И тут меня осенило.
