Внезапно Гидеон умолк.
С дивана Джил видела, что атмосфера между отцом и сыном накалилась. Ее собственные мысли беспорядочно метались в голове, так что, когда Гидеон снова заговорил, она не сразу уловила смысл его слов.
— Это был ты, — медленно произнес он. — О господи! Ты убил ее! Ты поговорил с ней. Попросил подтвердить твою ложь о Соне, но она отказалась это делать. Она ведь ни за что не согласилась бы на такое. Поэтому ей пришлось умереть.
— Ради всего святого, Гидеон! Ты бредишь. Ты сам не понимаешь, что несешь.
— Понимаю. Впервые в жизни я понимаю. Она собиралась сказать правду, да? Ты не думал, что она решится так поступить, ты был абсолютно уверен, что она выполнит все, что ты для нее запланируешь, потому что все эти годы она так себя и вела. Но это глубоко противно ее натуре, неужели ты не понимаешь? Она бросила нас, отец. Она не могла жить с ложью и не могла жить с нами, поэтому ушла. Для нее невыносимо было знать, что из-за нас Катя Вольф на двадцать лет потеряла свободу.
— Она согласилась. Она сама на это пошла.
— На двадцать лет она не соглашалась, — возразил Гидеон. — На это Катя Вольф никогда бы не пошла. Пять лет — возможно. Пять лет и сто тысяч фунтов — это вполне возможно. Но двадцать? Никто этого не ожидал. И мать не могла с этим жить. Поэтому она ушла, и мы бы никогда не услышали о ней, если бы я не потерял в Уигмор-холле свое умение играть на скрипке.
— Ты должен прекратить думать, будто инцидент в Уигмор-холле — нечто большее, чем инцидент в Уигмор-холле. Я с самого начала тебе это говорю.
— Ты хочешь, чтобы я поверил в это, — парировал Гидеон. — Но правда состоит в том, что мать собиралась сказать мне, что моя память не подвела меня, да, папа? Она знала, что Соню убил я. Она знала, что это сделал я один.
— Нет. Я рассказывал тебе. Я тебе все объяснил.
— Тогда расскажи еще раз. При Джил.
Ричард ничего не сказал, только бросил на Джил быстрый взгляд. Как ей хотелось, чтобы это был взгляд, ищущий ее любви, молящий о помощи и поддержке! Но нет, во взгляде Ричарда был лишь холодный расчет.
— Гидеон, — с нажимом произнес Ричард, — давай поговорим об этом позже.
— Нет, мы поговорим об этом сейчас. И если ты говорить не хочешь, то слушай — говорить буду я сам. Джил, я убил свою сестру. Я утопил ее в ванне. Она была ярмом на шее у всех нас…
— Гидеон, хватит!
— …но особенно сильно она мешала мне. Она стояла на пути моей музыки. Я видел, что мир стал вращаться вокруг нее, а не вокруг меня, не мог смириться с этим и убил ее.
— Нет! — прорычал Ричард.
— Папа хочет, чтобы я поверил…
— Нет! — крикнул его отец.
— …что это сделал он, что когда он вошел в ванную в тот вечер и увидел ее под водой, то отправил меня прочь и сам докончил дело. Но это ложь. Он выдумал это, потому что знает: если я и дальше буду думать, что убил Соню, то вряд ли когда-нибудь снова заиграю на скрипке.
— Все было не так, — сказал Ричард.
— Что именно?
Ричард не смог сразу найти ответ, он зажмурился, поставленный словами Гидеона перед выбором, и Джил поняла, что, какой бы вариант он ни выбрал, результат будет один и тот же: или он убил свое дитя, или он убил свое дитя.
Очевидно, Гидеон прочитал на лице отца тот ответ, который хотел получить. Он сказал:
— Да. Так я и знал.
Он выронил из рук фотографию сестры, подошел к двери и распахнул ее.
— Господи, Гидеон! Нет, это был я, я это сделал! — закричал Ричард. — Остановись, Гидеон! Послушай! Поверь тому, что я скажу. Она была еще жива, когда ты ушел. Я придавил ее и не отпускал. Это я утопил Соню.
Джил издала вопль ужаса. Все складывалось в единую картину, все было так логично. Она поняла. Она увидела. Он говорил со своим сыном, но в то же время он говорил и с ней. И наконец-то он объяснил ей, что удерживало его от брака.
— Все это ложь, от начала и до конца, — сказал Гидеон и сделал шаг из квартиры.
Ричард дернулся, чтобы бежать вслед за ним, но ему мешали гипс и травмы. Джил заставила себя подняться с дивана и произнесла:
— Это были дочери. В этом все дело, да, Ричард? Вирджиния. Соня. И теперь Кэтрин.
Ричард подковылял к двери, ухватился за нее.
— Гидеон! Проклятье! Послушай! — проревел он и оттолкнулся здоровой рукой от косяка, выходя в коридор.
Джил, переваливаясь с боку на бок, побежала за ним.
— Ты не хотел жениться на мне, потому что у нас родилась бы дочь! — крикнула она, хватая его за руку.
Он упорно двигался к лестничной площадке и, несмотря на вес Джил, тащил ее за собою. Она слышала, как Гидеон сбежал по лестнице вниз. Гулкое эхо его шагов разбежалось по кафельной плитке вестибюля.
— Гидеон! — надсадно кричал Ричард. — Подожди!
— Ты боишься, что она окажется такой же, как две первые дочери, да, Ричард? — восклицала Джил, повиснув у него на руке. — Ты породил Вирджинию. Ты породил Соню. И ты думал, что наша малышка тоже будет неполноценной. Поэтому ты не хотел жениться на мне, Ричард?
Щелкнул замок двери подъезда. Ричард и Джил вышли на площадку. Ричард снова крикнул:
— Гидеон! Выслушай меня!
— Я услышал достаточно, — последовал холодный ответ, и дверь со стуком закрылась.
Ричард охнул как от удара и тут же начал спускаться по ступеням.
Джил не отпускала его, идя по лестнице вслед за ним.
— Вот почему, да? Скажи мне. Ты ждал, чтобы посмотреть, нормальный ребенок родится или нет, и тогда бы ты…
Он оторвал ее пальцы от себя. Она уцепилась снова.
— Уйди от меня! — заорал на нее Ричард. — Отвяжись! Уходи! Ты не понимаешь, что я должен остановить его?
— Ответь мне. Скажи. Ты думал, что она будет больной, потому что она тоже девочка, и тогда, если бы мы были женаты, ты бы оказался привязанным к нам. К ней. Ко мне. Как раньше.
— Все не так, это чушь.
— Тогда скажи, что не чушь.
— Гидеон! — снова позвал он. — Черт возьми, Джил, я его отец. Я должен ему помочь. Ты не знаешь… Отпусти меня…
— Не отпущу! Не отпущу, пока не…
— Я сказал, отпусти меня, — процедил он сквозь зубы.
Его лицо окаменело. Джил почувствовала, как его рука — его здоровая рука — уперлась ей в грудь и надавила со всей яростью. Она вцепилась в него еще сильнее, крича:
— Нет! Что ты делаешь? Скажи мне!
Она подтащила его к себе, но он развернулся и сумел высвободить руку, и в ходе этой короткой борьбы их позиции поменялись. Теперь он стоял на одну ступеньку выше, чем она. Она стояла ниже. И блокировала ему путь, блокировала дорогу, ведущую к Гидеону и к восстановлению нормальных отношений между отцом и сыном, отношений, понять которые Джил никогда не сумеет.
Они оба тяжело дышали. В воздухе повис запах пота.
— Поэтому ты не женился на мне, Ричард? — спрашивала Джил. — Я хочу услышать это от тебя.
Но вместо ответа он издал невнятный вопль. Прежде чем Джил успела отодвинуться на безопасное
