ей было немного не по себе.
Историю с баржей Джоэл и Фабия Бендер преподнесли по-разному. Да, показания человека по имени Убай Мохи совпадают с тем, что рассказали Тоби и Джоэл, но Фабии кажется, что этим дело не исчерпывается. Есть и другая сторона.
— Какая еще сторона? — удивилась Кендра.
— Не было ли у Джоэла проблем с местными? — в свою очередь поинтересовалась Фабия. — Я имею в виду, не угрожают ли ему, не дразнят ли? Не охотится ли за ним какая-нибудь шайка?
Фабия попыталась выяснить, не замечала ли Кендра чего-нибудь настораживающего и странного. Чего-нибудь необычного.
Кендра знала законы улицы не хуже, чем Джоэл, тем не менее позвала племянника. Она велела ему повторить, что случилось, и на этот раз ничего не скрывать. Кендра спросила Джоэла, связаны ли с этим случаем те парни, с которыми у мальчика была ссора.
Джоэл солгал, поскольку знал — именно этого Кендра и хочет. Мальчик заверил, что с тем конфликтом давно покончено. Все в порядке.
Кендра охотно поверила ему, и Фабии Бендер нечего было добавить, по крайней мере пока. Она ушла, оставив Кендру с племянниками и, что хуже, с собственными мыслями. Сначала Несс, теперь новые заботы. Не дура же она, в конце концов. Ясно, что дело плохо и будет еще хуже.
Кендра вздохнула и выругалась про себя. Она проклинала Кароль Кэмпбелл за то, что та спряталась от трудностей жизни в своей психушке. Проклинала Дикса Декурта за то, что бросил их на произвол судьбы. Ненавидела свое одиночество, которого так жаждала прежде, и свои проблемы, которых не ожидала.
Когда они остались одни, Кендра попросила Джоэла открыть всю правду, как на духу. Мальчик еще раз соврал — и она снова поддалась искушению и поверила.
Но Кендра знала, что проявляет малодушие, и чувствовала себя отвратительно. Пытаясь заглушить угрызения совести, она порылась в магазинных запасах и извлекла из последней партии пожертвований скейтборд с плохо закрепленным колесом. Она вручила скейтборд Тоби, вознаграждая его за все лишения, страдания и страхи, которые малыш пережил.
Для Тоби скейтборд был ожившей сказкой. Он желал немедленно его опробовать. Для этого требовалось отремонтировать колесо, и Кендра с Джоэлом занялись починкой, с облегчением отложив в сторону насущные проблемы, которые так и остались нерешенными. Джоэл выбрал ложь, а Кендра выбрала версию Джоэла.
Эту версию она и изложила при встрече с Корди. Оказавшись в тисках противоречащих друг другу чувств, намерений и обязанностей, Кендра нуждалась в том, чтобы ее кто-нибудь поддержал и одобрил правильность ее действий. Корди, в благодарность за предродовой массаж, который Кендра делала ей в крошечной гостиной, пока дочери раскрашивали Русалочку в старой книжке, выслушала историю про баржу от начала и до конца. Но реакция подруги разочаровала Кендру.
Корди села, завернувшись в простыню, и посмотрела на Кендру пронизывающим взглядом, не лишенным сочувствия.
— Мальчикам нужен не скейтборд, — заключила Корди. — Очень хорошо, конечно, что ты его подарила, но дело не в скейтборде, и ты это прекрасно понимаешь.
Кендра залилась краской и постаралась скрыть румянец, склонившись над баночками с маслами. Она сложила их в сумку, затем задула ароматические свечи и помахала ими в воздухе, ожидая, пока те остынут.
— Ты хочешь их порадовать, и это очень мило с твоей стороны. Но суть в другом.
Кендра ощутила себя уязвленной. Корди, которая так фривольно вела себя во время их загулов, которая тискалась с двадцатилетними мальчиками в темных углах и позволяла себе бог знает что в коридорах и переулках, сразу уловила самое главное и теперь ее учит. И участие Несс в ограблении, и приговор суда, и общественные работы, и нелады Джоэла с местными парнями, и теперь этот случай на барже — всего лишь следствие.
— Суть в том, что детям нужны родители, — продолжала Корди. — И хотя в наше время это почти невозможно, оба родителя.
— Но я же стараюсь…
— Пойми, — прервала Корди. — Ты не обязана стараться. Ты же не виновата, что тебе на тарелку навалили целую гору, а ножа с вилкой не дали. Понимаешь, о чем я? Не каждый может справиться с подобной задачей. Тебе она не по зубам, и ты в этом не виновата. Не зазорно в этом признаться. Ты ведь знаешь мою точку зрения: оттого, что у женщины есть матка, она вовсе не обязана ею пользоваться.
Беседа свернула в сторону, которая не имела отношения к детям Кэмпбелл, и Кендра напомнила подруге:
— У меня нет матки.
Кендра думала об этом не раз и не два с тех пор, как ей подбросили племянников, но четко никогда не формулировала. Иначе ей пришлось бы признать, что она совершила ужасное предательство, которое не искупить всей жизнью. Она превратилась бы в Глорию. Хуже чем в Глорию.
— Нет, Корди, это мой долг, — возразила Кендра. — Я должна найти выход. Я никогда не отдам их в…
— Никто тебя и не заставляет, — перебила Корди, по доброте душевной не дав подруге выговорить слово «опека». — Но тогда нужно что-то предпринять. Ну не скейтборды же дарить!
Выбор у Кендры был невелик, если вообще существовал. На сей раз спортивному залу она предпочла бар «Сокол». Требовалась тихая обстановка для разговора с глазу на глаз. Ее слегка мутило от собственной неискренности, но она убеждала себя, что необходимо спокойно обсудить проблемы. Бар «Сокол» — или спальня над ним — как раз подходящее место.
Дикса не оказалось дома. Но Кендра застала его соседа. Тот направил ее в кафе «Радуга», сообщив, что Дикс работает там уже три недели — помогает матери. Бодибилдинг пришлось забросить.
Кендра подумала, что Дикс решил воспользоваться обретенной свободой себе во зло, а не во благо. Но, придя в кафе, она обнаружила, что все не так. У отца Дикса случился сердечный приступ, довольно серьезный. Естественно, жена и дети испугались и настояли на исполнении предписаний врача: пять месяцев отдыха и никаких нагрузок. Отец Дикса — всего-то пятидесяти двух лет — и сам порядком струхнул, поэтому не возражал. Диксу пришлось занять его место возле плиты.
В зале кафе «Радуга» вдоль стены и у окна стояли столики, у свободной стены располагалась стойка со старыми крутящимися стульями. Кендра сразу направилась к стойке. Дикс скреб рабочий стол металлической губкой; его мать вставляла салфетки в держатели, собранные со столов.
В тот час единственным посетителем кафе была старуха, у которой из подбородка торчали кустики седых волос. Несмотря на то что внутри было тепло, она оставалась в твидовом пальто. Чулки собрались складками над ботинками с толстой подошвой. Старуха склонилась над чашкой чая и тарелкой бобов. У Кендры сжалось сердце — старуха показалась ей законченным воплощением неминуемой старости.
Мать Дикса с первого взгляда узнала Кендру, хотя видела ее только раз. Оценив ситуацию так, как это сделала бы любая проницательная мать, она не испытала радости от появления Кендры.
— Дикс! — окликнула мать сына.
Он поднял глаза, и она кивнула в сторону Кендры. Дикс, подумав, что его просят обслужить клиента, повернулся и издал вздох.
Расставание с Кендрой далось ему нелегко. Она проросла в нем. От этого никуда не деться, нравится это ему или нет. Дикс не знал, каким словом назвать это чувство: любовь, страсть или нечто среднее. И вот Кендра пришла.
По мнению Кендры, Дикс был все так же прекрасен. Она поняла, что все это время сильно скучала по нему.
— Хорошо выглядишь, Кен. — Дикс не умел кривить душой.
— Ты тоже, — вернула комплимент Кендра.
Она посмотрела на его мать и поприветствовала ее. Мариам Декурт сдержанно поздоровалась в ответ. Ее напрягшееся лицо было куда более красноречиво.
Дикс взглянул на мать, и они поняли друг друга без слов. Мариам, прихватив поднос с пустыми солонками, исчезла в кладовой.
