— Кисонька! Выйди, пожалуйста.
Вышла женщина, ничуть не похожая на кисоньку. Под мышкой у нее была скалка, и, судя по мускулистому телу женщины и ее грозному виду, она вполне могла воспользоваться этим предметом не по прямому назначению.
— Ну что ты, детка, — сказала кисонька, — зачем так кричать? Я же здесь, в кухне.
Голос у нее оказался на удивление нежным, не соответствующим суровой внешности. Она разговаривала как благородная дама из костюмированной драмы, а выглядела как посудомойка из замызганной столовой.
— Милая девочка, — глупо улыбаясь, сказал ей Хит. — Я и забыл о силе своего голоса. Извини. Скажи, у нас сохранились письма, которые принес Гордон Джосси, когда нанимался ко мне на работу? Ну, ты знаешь, какие я имею в виду. Помнишь? — Хит оглянулся на Барбару и Уинстона. — Моя кисонька хранит книги и разные документы. Девочка помнит такие события и цифры, что просто диву даешься. Я все говорю ей, чтобы она пошла на телевидение. На программу «Как стать миллионером», вы, наверное, знаете такую. Если бы она приняла участие в таком шоу, мы могли бы стать миллионерами.
— Да брось, Ринго, — сказала кисонька. — Я приготовила курицу и твой любимый пирог с луком- пореем.
— Душка.
— Глупый мальчик.
— Я дурею, когда вижу тебя.
— Ну опять ты за свое, Ринг.
— Гм… Как насчет писем? — вмешалась Барбара.
Она посмотрела на Уинстона. Тот наблюдал за разговором мужа и жены, словно зритель за игрой в пинг-понг.
Кисонька сказала, что сейчас их принесет. Кажется, они находятся в деловых бумагах Ринго. Она их быстро найдет, потому что держит все в порядке, а если понадеяться на Ринго, то он зароется в бумагах.
— Так и есть, — подтвердил Ринго. — Милая девочка.
— Красавчик…
— Благодарю вас, миссис Хит, — прервала ее диалог Барбара.
Кисонька мяукнула, глядя на мужа, а тот притворился, что хочет шлепнуть ее по заду. Жена хихикнула и исчезла в доме. Через две минуты она снова появилась с папкой в руке, откуда и вынула упомянутые письма.
Это действительно были рекомендательные письма, характеризующие Гордона как человека, в них отмечалось его отношение к работе, приятные манеры, желание получать знания и прочее. Характеристики были написаны на бланках Технического колледжа Уинчестера, причем под одной из них подписался Джонас Блай, а под другой — Китинг Крофорд. В обоих документах Гордон Джосси характеризовался как студент и как человек. Хороший молодой человек, надежный, добросердечный, заслуживающий того, чтобы его обучили профессии кровельщика. Тот, кто возьмет его к себе на работу, не пожалеет. Он непременно добьется успеха.
Барбара попросила разрешения взять письма с собой. Она непременно вернет их Хитам, но сейчас, если они не возражают…
Они не возражали, хотя Ринго Хит поинтересовался, что нужно Скотленд-Ярду от Гордона Джосси.
— Он что-нибудь натворил?
— Мы расследуем убийство в Лондоне, — сказала Барбара. — Убита девушка по имени Джемайма Хастингс. Вы ее знаете?
Девушку они не знали, но были уверены, что Гордон Джосси никакой не убийца. Однако, когда копы собрались уходить, кисонька добавила интересную подробность к характеристике Джосси.
Гордон не умел читать, и ее всегда удивляло, как же он сумел окончить колледж. Хотя там наверняка были занятия, не требовавшие умения читать, миссис Хит казалось странным, что он добился таких успехов в колледже Уинчестера.
— Знаешь, дорогой мальчик, с Гордоном что-то не так. Если он смог отучиться и скрыть то, что он не умеет читать… Значит, он способен скрывать и другие вещи.
— Как это он не умел читать? — изумился Ринго. — Глупости какие.
— Нет, дорогой. Это правда. Я сама видела. Он совершенно не умел читать.
— Вы хотите сказать, что у него возникали трудности с чтением? — спросил Нката. — Или он вообще не умел читать?
Она сказала, что читать он не умел, хотя алфавит знал и выписывал буквы, чтобы не ошибиться. С такой странной вещью она сталкивалась впервые. Она часто спрашивала себя, как он мог окончить школу.
— Должно быть, он угождал учителям какими-то другими способами, если вы понимаете, о чем я, — сделала она вывод.
До конца дня Мередит Пауэлл чувствовала, что внутри у нее что-то горит. К жжению прибавился и шум в голове, вызванный не болью, а бесконечным повторением слов «она умерла». Смерть Джемаймы вызвала у Мередит недоверие и горе, и горе было глубже, чем обычно бывает в отношении человека, не родного по крови. За фактом смерти подруги скрывался еще один факт: Джемайма ушла из жизни, прежде чем Мередит наладила отношения между ними, и это вызывало у нее чувство вины. Она не могла вспомнить, из-за чего разрушилась их многолетняя дружба. Происходило ли их охлаждение постепенно, или все закончилось одним махом? Вспомнить этого она не могла, следовательно, то, что их разъединило, было пустяком.
«Я не такая, как ты, Мередит, — много раз говорила ей Джемайма. — Почему ты не можешь это принять?»
«Потому что отношения с мужчиной не избавляют тебя от страха», — отвечала она. Но этот ответ Джемайма отметала, считая, что подруга просто ревнует. Однако Мередит не ревновала. Она просто тревожилась. Она видела, как Джемайма перескакивает от мальчика к мальчику, от мужчины к мужчине в поисках того единственного, кто сможет дать то, что ей было нужно. Именно это она хотела объяснить подруге, пыталась достучаться до нее, пока не развела руками. А может, руками развела Джемайма? Сейчас это уже забылось.
Был и еще один вопрос, который Мередит никак не могла разрешить: почему ей было невероятно важно, чтобы Джемайма Хастингс смотрела на мир так, как смотрит она? На этот вопрос пока ответа не было, но Мередит хотела непременно его отыскать.
Прежде чем уйти с работы, она позвонила в дом Гордона Джосси. Трубку взяла Джина Диккенс, и это было хорошо, поскольку ее-то и хотела увидеть Мередит.
— Мне нужно поговорить с вами. Вы со мной встретитесь? Я сейчас в Рингвуде, но могу подъехать туда, где вам удобно. Только… не у Гордона, пожалуйста.
Мередит не хотела снова видеть этот дом. Ей казалось, что она не сможет войти в него, когда там другая женщина, довольная тем, что живет с Гордоном Джосси, в то время как Джемайма в Лондоне лежит убитая.
— Здесь была полиция, — сказала Джина. — Они сказали, что Джемайма…
Мередит зажмурилась, холодная телефонная трубка стала скользкой в руке.
— Мне нужно поговорить с вами, — повторила она.
— Зачем?
— Я вас встречу. Вы только назначьте место.
— Зачем? Вы заставляете меня нервничать, Мередит.
— Я этого не хотела. Пожалуйста. Я встречу вас там, где вы скажете. Но только не в доме Гордона.
Повисла пауза. Затем Джина назвала лес Хинчелси. Мередит не хотелось встречаться в лесу: там нет народу, а уединение означает опасность, и неважно, что Джина Диккенс сказала, будто нервничает,
