— Угу, — степенно пробубнил Шун с набитым ртом, доедая вторую тарелку супа и протягивая руку за пирожком.
— Вы не могли бы отнестись к этому серьезней?! — не выдержал страж.
Тем временем гости смогли получше рассмотреть хозяина дома. Его грудь и руки были покрыты многочисленными шрамами, по большей части застарелыми.
— Ты можешь идти, — сказал он, когда Есек закончил говорить.
— Да, но…
— Свободен.
Скрипнув зубами, мужчина вышел прочь.
— Меня Себас зовут, — представился глава крепости, меланхолично жуя. — Сами-то вы что скажете?
— О чем? — уточнил Гудрон.
— Ну уж точно не о моем имени, — хмыкнул зоранчанин. — Что вас сюда привело, меня интересует.
— Ну, в общем-то, Есек все правильно сказал, — ответил за всех Дунгаф. — Мы действительно пытались попасть в крепость. Вернее, мы в нее постучались, а потом нас чуть не закололи и обозвали вампирами. После этого мы решили не связываться и ехать дальше. Только нам это не удалось, потому что нас уже поджидала стража, крайне нами заинтересованная…
— Это я слышал, — отмахнулся Себас. — Лучше скажите, кто такие, куда едете?
— В Гендеву едем, — перехватил инициативу Ральдерик, предварительно представив себя и своих спутников. — Из Кирида.
— Да уж… Выбрали вы себе маршрут, ничего не скажешь… А в крепость чего долбились?
— Так интересно же, где мы находимся в данный момент, и что там впереди…
— Ну-ну… И как это вы досюда добрались-то? Живыми…
— А что? — удивился Гудрон, — Вас это так удивляет?
— Еще бы, — хмыкнул глава крепости. — Удивляет — не то слово…
— Ну… Пересечь Каланурский залив было достаточно сложно, — согласилась Филара. — Весьма неприятно. Но я бы не сказала, что так уж смертельно…
— Каланурский залив — ерунда! — заявил Себас, — Меня больше волнует Присосновье.
— Что-что? — не понял Шун. — Это вы имеете в виду тот луг с редкими соснами?
— Да. Луг с редкими соснами. Там еще варафелы водятся в большом количестве…
— Кто такие варафелы? — привычно обнаружил собственную безграмотность иролец.
— Небольшие, но очень опасные твари, — принялся объяснять Дунгаф. — Быстрые и ловкие. Считается, что их невозможно поймать. Убить тоже невероятно сложно. Весьма прожорливы. В сутки способны съесть количество пищи, втрое превышающее их собственный вес. Питаются преимущественно людьми или другими теплокровными, если первых поблизости нет. Говорят, что они могут прогрызаться сквозь стальные доспехи. Прекрасно маскируются на местности. Охотятся преимущественно поодиночке. Внешне напоминают очень крупных крыс. Также им присуще необычайно тонкое чутье — могут почуять человека за три километра. Удивительнейшие создания! Хм. Я, кажется, понял, почему не существует карты этой местности…
— То-то мой конь слегка волновался, — задумчиво протянул Ральдерик.
— Значит, конь у него слегка волновался… — пристально посмотрел герцогу в глаза Себас. — Да что ты говоришь? Даже мои люди опасаются соваться в Присосновье меньше чем вдесятером, а у него конь слегка волновался! Ты хоть сам понимаешь, что говоришь?!
— Но мы правда никого там не видели! — вступилась за гендевца Филара.
— Может быть, эти ваши варафелы в спячку впали или передохли от какой-нибудь заразы? — выдвинул «гениальную» теорию Шун.
Себас ответил ему долгим тяжелым взглядом и ничего не ответил. Путникам было настоятельно рекомендовано провести в Зорянице пару дней. Их подселили к одинокому старику, в котором Ральдерик узнал престарелого лучника со стены. Звали его Клез. Казалось, бедняга изголодался по общению, потому что на нежданных, но желанных гостей он обрушил целую лавину рассказов о своей бурной молодости. До самого вечера им пришлось слушать восторженные воспоминания ветерана многих битв и изображать живой интерес, чтоб, не дай бог, не обидеть гостеприимного деда. Правда, в случае Дунгафа, заинтересованность была совершенно искренней, и он разве что не записывал байки слово в слово.
Впрочем, из этих рассказов удалось почерпнуть много полезного. Например, путники узнали, что эта местность буквально кишела различной нечистью, поэтому вообще непонятно, как здесь до сих пор жили люди. Как оказалось, причина заключалась в том, что выхода у них просто не было. Зоряница была основана беглыми преступниками, а также «благородными разбойниками», издревле промышлявшими на оживленных дорогах, ведших из Вера в другие города. Место выбрали такое, куда никакие преследователи бы просто не смогли добраться. Только после этого поселенцы узнали, почему именно сюда никто не заходит. Однако решили, что так просто не сдадутся, и продолжили обустраиваться на выбранной полянке, регулярно давая отпор наиболее наглым тварям, решившим ими подзакусить. Со временем они здесь освоились и обжились. Другие населенные пункты, прежде страдавшие от набегов как разбойников, так и тех же варафел со товарищи, прикинули, что к чему, и пришли к выводу, что существование Зоряницы им очень выгодно. Во-первых, бандиты заняты полезным делом, а во-вторых, поголовье окрестной нечисти несколько снижается год от года. Поэтому города делают все от них зависящее, чтобы крепость существовала и впредь. Зоранчанам регулярно поставляют продукты питания, оружие и все необходимое. Также они не подвергаются преследованию со стороны закона до тех пор, пока живут в Зорянице или представляют ее интересы где-нибудь в других местах. Взамен местные жители обязаны истреблять как можно больше монстров или других существ, представляющих опасность для людей. Человек, покинувший деревню по своей воле в целях поселения в другом месте, лишается всех прав и подлежит немедленному уничтожению в случае обнаружения. С момента основания крепости прошло почти двести лет. Теперь здесь живут не только потомки первых поселенцев, но и многие люди, решившие скрыться от преследований даже под угрозой опасности быть съеденными каким-нибудь варафелом-шатуном. Так что местное население регулярно пополняется свежими силами. Всех пришедших принимают без разговора, потому что тот факт, что они дошли до Зоряницы живыми, считается «зачетом» по профпригодности.
Ральдерик тут же задумался, почему тогда Есека так обеспокоило их появление, если теоретически он должен был отнестись к ним, как к новым боевым товарищам? Клез на это ответил, что человеку миновать Присосновье практически невозможно. Оттуда ни разу никто не приходил, за исключением зоранчан, вышедших большим хорошо вооруженным отрядом на разведку, и то те обычно возвращались неполным составом и сильно потрепанные. Поэтому неудивительно, что люди, прошедшие Присосновье и заявившие, что ничего подозрительного и опасного не заметили, не могут не вызывать сильных сомнений в своей человеческой природе и безвредности. На вопрос, почему же он тогда их не опасается, Клез заявил, что уже слишком долго прожил, чтоб бояться, и если уж на то пошло, предпочел бы смерти от старости погибнуть от рук красивой девушки, даже если та не человек, и с надеждой посмотрел на Филару. Та что-то буркнула про ужин и ушла готовить, безжалостно руша старческие мечты. Дунгаф выпросил у зоранчанина карту местности и принялся любовно ее копировать, заполняя пробелы на том недоразумении, что им удалось достать в Кириде. Этим днем он был более чем доволен.
Потом пришел незнакомый путникам человек и попросил их немедленно зайти к Себасу. Оставив девушку кашеварить, мужчины послушно поплелись в уже знакомую избу, где и застали главу крепости в крайне мрачном настроении. Тот жестом велел им садиться за стол, а сам устроился напротив и пристально посмотрел в лицо каждому.
— Что-то случилось? — не выдержал Гудрон.
— Я сегодня после разговора с вами послал в Присосновье отряд своих людей… — медленно начал Себас и замолчал, постукивая указательным пальцем по краю столешницы.
Его гости кинули друг другу встревоженные взгляды и дружно уставились на правителя деревни, ожидая продолжения.
Задумчиво помолчав еще немного, тот встал, накрыл стол старым плащом, подобрал с пола какой-то мешок и вывалил его содержимое на зеленую ткань. Путники испуганно отшатнулись. Перед ними лежало
